В этой подготовительной работе и заключается, по существу, тот художественный смысл, который нашего пианиста-аккомпаниатора, ответственного за точную передачу содержания произведения, превращает порой в своеобразного «режиссера».

Вместе с певцом он, культурный музыкант, обязан бороться против всяческих уродливых штампов и ложных традиций, искажающих подлинное содержание произведения. Этот мыслящий пианист-аккомпаниатор должен бороться за новое прочтение, новое звучание вокальной классики, подчас засоренной штампами, к которым, увы, слишком привыкли некоторые певцы и певицы. И пианист — друг и советчик певца — обязан помочь ему именно в том, чтобы снять, соскоблить, счистить все чуждые произведению наслоения с тем, чтобы вокальная классика, русская и западная, предстала во весь свой творческий рост, зазвучала во всей своей глубине, красоте и правде! Пусть вспомнит наш пианист вместе со своим другом-певцом вещие, мудрые слова поэта:

Но краски чуждые с летами
Спадают ветхой чешуей;
Созданье гения пред нами
Выходит с прежней красотой.

Советский пианист-ансамблист несет большую ответственность, когда он выступает как пропагандист новых сочинений советских композиторов, как интерпретатор советских романсов и массовых песен. Эта задача выдвигает перед нашими аккомпаниаторами особые требования — создания исполнительской традиции, верного раскрытия содержания нового, неизвестного сочинения.

Уже давно пришло время серьезно и вдумчиво заняться подготовкой полноценных аккомпаниаторских кадров. Этим необходимым делом должны в основном заняться консерватории, которым и надлежит воспитывать новые кадры советских пианистов-аккомпаниаторов. У нас много прекрасных молодых пианистов-солистов, но далеко недостаточно аккомпаниаторской молодежи, которая пришла бы на смену опытным, испытанным специалистам-аккомпаниаторам. Советской концертной эстраде нужна эта молодежь, и ей необходимо прививать большую принципиальность, навыки бережного, вдумчивого подхода к исполняемому произведению, к его музыкальному стилю, к правильному пониманию творческого замысла автора. Добросовестное, принципиальное и ответственное отношение ко всему, что зафиксировано автором в нотах, ясный план и мудрый художественный «расчет» — все это и многое, многое другое должны познать молодые, новые кадры советских пианистов-ансамблистов.

На примере аккомпаниаторского искусства Святослава Рихтера мы хотели показать, как велика и многогранна музыкальная роль советского аккомпаниатора, как глубоки его художественно-психологические задачи.

Таким подлинным художником и должен быть наш советский пианист-аккомпаниатор — друг и соратник солиста.

Ан. Канкарович

Замечательный русский певец-реалист

Много песен певал ямщик Иван Пирогов, коротая долгий путь по трактам и проселочным дорогам. По семейным преданиям, за могучий голос старого ямщика прозвали «колоколом Ивана Великого». Славился по всей округе своим голосом и его сын — рязанский крестьянин Степан Пирогов, отец славной семьи русских певцов: Ивана, Михаила, Григория, Алексея и Александра Пироговых.

По утверждению младшего брата, Народного артиста СССР Александра Пирогова, Иван Степанович Пирогов, погибший в возрасте 23 лет в войну 1914–1918 гг., обладал лучшим голосом в семье. Михаил Степанович Пирогов, которого автор настоящей статьи слышал, поражал красотой и мощью голоса. В 1920 году он поступил в петроградский театр Музыкальной драмы, но вскоре умер. Григорий, Алексей и Александр Пироговы выдвинулись в первые ряды русских певцов и стали солистами московского Большого театра.

История формирования певца Александра Пирогова напоминает историю многих талантливых русских самородков, вышедших из самой толщи народной. Первые качества большого художника заложила в Александре Пирогове постоянная близость в детские и юношеские годы к русской природе, к зеленым лесам и полям, к широким водным просторам родной Оки. Друзья молодости братьев Пироговых, их первые учителя жизни, окские речники — штурманы, плотовщики, бакенщики — говаривали: «Пироговы потому такие голосистые, что мы их много по реке водили».

Немало глубоких музыкальных впечатлений запало в детское сознание Александра, когда он слушал пение проникновенных русских песен плотничьей артелью, в которой работал его отец. Сам он в детстве никогда не пел, и голос у него обнаружился, только когда ему было 16 лет. Заботами старшего брата Григория, тогда уже ставшего известным актером, Александр Пирогов был определен в рязанскую гимназию. Там он попытался было выступать в любительских концертах, но попытки эти были решительно пресечены Григорием, оберегавшим здоровое артистическое развитие младшего брата.

По окончании гимназии Александр Пирогов поступил на историко-филологический факультет Московского университета и одновременно на вокальное отделение Московского филармонического училища. В 1920 году Пирогов держал пробу в Большой театр. Он спел арии Кончака и Алеко, был одобрен, но ему посоветовали немного повременить с поступлением на сцену ввиду молодости.

В 1922 году Пирогов успешно дебютировал в роли Сен-Бри в опере «Гугеноты» на сцене московской Свободной оперы. В этом театре он

А. С. Пирогов

спел много ответственных басовых партий, в том числе в новых операх: «Трильби» А. Юрасовского и «Князь Серебряный» П. Триодина, где ему первому пришлось создавать новые вокально-сценические образы.

После закрытия Свободной оперы в 1924 году Пирогов перешел в Большой театр. За 26 лет работы в этом замечательном театре Пирогов спел свыше 40 партий в операх русских и западных композиторов. Превосходные вокальные данные, богатая творческая восприимчивость художника-реалиста, черпающего живые впечатления из окружающей действительности, помогли молодому певцу быстро выдвинуться и занять одно из ведущих мест среди солистов Большого театра.

13 лет тому назад Пирогов как-то сказал автору настоящей статьи: «Для моего творческого роста мне особенно много дали мои рязанские земляки, в частности, для образа Мельника в «Русалке». Я лепил этот образ прямо с моего отца...»

Умение находить в самой жизни живые впечатления для создания ярких сценических образов, способность раскрывать социальную природу роли характеризуют Александра Пирогова на всем протяжении его творческого пути.

Вершиной этого пути является трактовка роли Бориса Годунова, созданной Пироговым в 1949 году в новой постановке Большого театра.

На протяжении всего спектакля Пирогов держит зрителя в напряженном волнении. Властью большого художника он вводит нас во все тайники душевной жизни царя Бориса, заставляя поверить и в его целеустремленную волю государя и в страдания его больной, измученной совести. От первого выхода и до последних, в предсмертных муках выкрикнутых слов «Вот царь ваш!» Пирогов проявляет тончайшее умение мастера психологического портрета русской реалистической школы. Тонко, без всякого театрального нажима, меняет Пирогов самый голос, жест, мимику и весь облик, когда переходит от сцены с детьми к сцене с Шуйским. Голосом гибким, покорно идущим за интонациями живой человеческой речи, Пирогов мастерски пользуется, чтобы то угрожать Шуйскому, то взывать к человеческим чувствам этого прожженного интригана — «просвирни под шапкой боярской». Пирогов показывает в этом диалоге зрелое мастерство художника, умеющего донести до слушателя подтекст музыкальных фраз. Замечательно звучит смех после слов: «Слыхал ли ты когда-нибудь, чтоб дети мертвые из гроба выходили допрашивать царей законных, избранных всенародно, увенчанных великим патриархом...» Нужно большое мастерство, чтобы за этим наигранным смехом, который легко может толкнуть артиста на действительный сценический наигрыш, заставить зрителя почувствовать еле сдерживаемые слезы отчаяния. Изумительно сильно сделана Пироговым фраза: «Когда великое свершилось злодеянье, когда безвременно малютка погиб, малютка тот погибший был — Димитрий?»

И самой интонацией голоса и взглядом, которым Борис хочет проникнуть в душу Шуйского, чтобы поверить не его словам, а неуловимым движениям невысказанной мысли, Пирогов дает целую гамму сложных чувств. Высокий образец подлинного, вдумчивого артистизма показывает Пирогов в сцене рассказа Пимена в последнем акте. Борис прислушивается не к отдельным словам, а к общему смыслу, не к рассказу старца, а к голосу собственной совести. Реакция нарастает плавно, без толчков, отчего мимическая игра артиста приобретает большую естественность и хорошо подводит к неожиданному выкрику Бориса: «Ой, душно!..»

Партия Бориса в исполнении Александра Пирогова — творческая победа русского певца-реалиста, достойно разрешившего задачу воплощения художественной правды чувств в специфических формах оперного искусства.

С первого выхода Пирогова-Бориса, с первых звуков монолога «Скорбит душа» нельзя не почувствовать, что Пироговым образ Бориса глубоко продуман и прочувствован.

В системе черт, определяющих творческий облик Александра Пирогова, мы выдвигаем на первый план разумность его сценического поведения, хотя выразительные средства его игры и пения — экспрессивность и романтическая приподнятость — казалось бы, свидетельствуют о преобладающей в его творчестве эмоциональности. Причина такого кажущегося противоречия в том, что артист, продумав свое творческое решение образа, проникается такой глубокой верой в правду этого образа, так сживается с ним, что все его сценическое поведение становится естественным, как бы непроизвольным.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Ан. Канкарович

Замечательный русский певец-реалист

А. С. Пирогов

Содержание