прошлом году окончившего Московскую консерваторию.

Опера задумана как ряд картин из послеоктябрьского периода жизни великого казахского акына Джамбула. Идея произведения о замечательном народном поэте, певце сталинской эпохи, представляет, конечно, выдающийся интерес. Однако опера в настоящем ее варианте страдает рядом недостатков.

Многие дефекты оперы обусловлены серьезными ошибками либретто. По замыслу либреттистов акын Джамбул оказывается чуть ли не основной движущей силой, способной произвести переворот в сознании и укладе жизни казахского народа. В сложном процессе борьбы нового со старым народ выведен как пассивная сила, способная лишь на выполнение воли Джамбула. Более того, роль партийных и государственных организаций ни в период коллективизации, ни в трудные дни мобилизации народа на борьбу с фашизмом никак не отражена. Выведенный в либретто образ председателя колхоза, коммуниста Джаная, показан главным образом в лирически любовном аспекте. Лишь один Джамбул вдохновляет народные массы и ведет их на героические подвиги. В этом неоправданном преувеличении нельзя не усмотреть искажения исторической правды. В либретто, к сожалению, отсутствует какой-либо драматургический конфликт. Вся опера выглядит как серия отдельных песен и арий Джамбула, перемежающихся с ораториально-статичнымй, однотипными хорами аккордового склада и отдельными ансамблями.

Наибольших успехов Хамиди достиг в характеристике Джамбула. Прекрасный знаток казахского песенного фольклора и музыкально-поэтического наследия Джамбула, Хамиди создал привлекательный образ любимейшего народного певца. Арии и песни Джамбула эмоционально содержательны и глубоко национальны. В них слышится голос мудрого, душевно благородного и человеколюбивого народного певца. Отлично раскрыл всю глубину моральных качеств Джамбула исполнитель этой роли, молодой певец К. Кинжетаев.

Удачны в опере некоторые ансамбли, в частности дуэт из IV акта.

Следует пожелать композитору Л. Хамиди и авторам либретто довести до успешного завершения эту бесспорно ценную работу, устранив отмеченные недочеты музыкальной драматургии.

Смотр показал значительные успехи казахских композиторов в создании хорового репертуара.

В силу целого ряда исторических причин казахский народ в прошлом не знал многоголосного хорового пения. Только в наше время в казахской музыке созданы и широко развиваются новые формы хорового многоголосия. За последние годы в Казахстане появились профессиональные хоровые коллективы, исполняющие сложные полифонические произведения. Особенно показательны успехи хоровой исполнительской культуры в коллективе Казахской филармонии, которым руководит талантливый хормейстер, в прошлом студент Алма-Атинской консерватории, Байкадамов. Появилось уже немало обработок казахских народных песен для хора a capella или с сопровождением фортепиано. Хоровая фактура в лучших из них определяется интонационным содержанием избранной народной песни. К числу таких обработок народных песен для хора относятся «Япурай» и «Айкерим» М. Тулебаева, «Караторгай» и «Актамак» Е. Брусиловского. Не случайно такие обработки народных песен находят путь к сердцу казахского слушателя.

Однако среди прозвучавших на смотре хоровых обработок народных песен были и такие, которые вызывают некоторое сомнение. Здесь имеются в виду обработки песен «Баянджан» и «Бипл», сделанные Брусиловским. В поисках эффектных приемов Брусиловский приходит к чисто инструментальной трактовке хоровых голосов; такие приемы нередко оказываются интонационно чуждыми природе казахской народной песни.

Казахскими композиторами написан также целый ряд оригинальных хоровых произведений на современную советскую тематику. Лучшие из них по своим мелодико-ритмическим и ладовым особенностям очень близки казахским народным песням. Естественно поэтому, что они получают широкий отклик у массового слушателя. Особенно хочется отметить хор «Отан» («Родина») М. Тулебаева. Тулебаев является студентом Московской консерватории. Близкое общение с русской музыкальной культурой сыграло важнейшую роль в творческом развитии талантливого композитора. В хоре «Отан» своеобразно сплетаются интонационные особенности казахской народной песни с принципами русской подголосочной полифонии.

Свежо прозвучали «Песня комбайнера» и «Песня о скакуне» Кужамьярова, «Молодежная» Мусина, «Студенческая молодежная» Байкадамова, свидетельствующие о светлом, жизнерадостном мироощущении молодых композиторов, строящих музыкальную культуру своей родины.

Если в области хоровой музыки казахские композиторы показали значительные успехи, то в области сольной и массовой песни чувствуется явное отставание от достижений прошлых лет.

За исключением двух песен Каринбаева, массовые песни на смотре не были показаны. Между тем потребность в национальных массовых песнях чрезвычайно велика. Нельзя всерьез принимать попытки Иванова-Сокольского в области создания казахской эстрадной песни. Отсутствие хорошего вкуса, легковесное отношение к казахской народной песне делают произведения Иванова-Сокольского неполноценными, малоубедительными.

Смотр показал, что Казахский союз советских композиторов живет напряженной творческой жизнью. Впереди еще много неразрешенных задач. Необходимо приложить все усилия для создания полноценной казахской оперы на важнейшие темы советской современности. Не разрешена еще до конца проблема создания казахской национальной симфонии. Необходимо продолжить ценные начинания в области программного симфонизма, смелее разрабатывая актуальную современную тематику.

Надо активнее работать над созданием новых хоровых произведений с развитой полифонической фактурой, обусловленной своеобразным ладовым и интонационным строем казахского народного песнетворчества.

Казахские композиторы в долгу перед народом и в области создания массовых песен на самые разнообразные темы и, в первую очередь, на тему защиты мира.

Трудно перечислить все творческие задачи, стоящие перед композиторами Казахстана. Глав-

ное же, не успокаиваться на достигнутом — в этом залог будущих успехов.

Несколько слов об организации смотра. В концертах участвовали коллективы и солисты Казахского театра оперы и балета им. Абая, хоры Казахской филармонии и Управления радиоинформации, студенческий симфонический оркестр Алма-Атинской консерватории, струнный квартет и солисты Казахской филармонии, студенты консерватории. Вследствие ошибочной установки руководства Союза советских композиторов Казахстана концерты проходили в небольшом зале консерватории, который мог вместить не более 200–300 человек; таким образом, смотр был рассчитан на небольшой контингент слушателей. Широкие слушательские массы не имели возможности познакомиться с достижениями советской музыкальной культуры Казахстана, а композиторы лишены были возможности услышать оценку их творчества со стороны широкого слушателя — главного судьи достижений советской музыки.

В организационных недостатках смотра повинно и Управление по делам искусств при Совете Министров Казахской ССР (и. о. начальника т. Джубаншалиев), которое оказалось в стороне от осуществления столь важного и ответственного мероприятия и тем самым показало свое пассивное отношение к делу пропаганды достижений советского музыкального искусства. Работники Управления почти не посещали концертов смотра и не принимали участия в обсуждении произведений. А между тем Управление по делам искусств обязано активно направлять творческую деятельность композиторов.

Несмотря на все эти организационные недостатки, смотр проходил в атмосфере подлинной заинтересованности со стороны всей общественности города. Концерты пользовались успехом, что свидетельствует о бесспорных достижениях казахских композиторов.

З. Апетян

Хороший спектакль

(Опера М. Красева на сцене филиала Большого театра)

Уже первые спектакли оперы М. И. Красева «Морозко» убедительно продемонстрировали, насколько назрела необходимость музыкального спектакля для самой юной аудитории, для детей дошкольного и младшего школьного возраста. Задолго до очередных утренников «Морозко» на кассах висят аншлаги. Чрезвычайно интересна и поучительна непосредственная реакция переполненного детьми зрительного зала: сразу бросается в глаза огромный интерес, с которым юные зрители относятся буквально к каждому эпизоду, каждой детали этой постановки. Живая реакция детей, их непосредственная эмоциональная заинтересованность в развитии сюжета, в отдельных сценических и музыкальных образах спектакля чувствуется от начала до конца оперы.

«Морозко» — принципиально новое явление в истории советского музыкального театра. Надо сказать, что дореволюционная русская музыка оставила нам в наследие очень немного образцов оперных произведений для детей: единичные, в общем ценные оперы Кюи, Гречанинова, сентиментально-слащавый, по существу фальшивый опыт Ребикова — вот, собственно, и все в этой области. Советские композиторы расширили детский оперный репертуар; вспомним детские оперы М. Коваля, Ю. Вейсберг, Л. Шварца. Ведущее место в создании опер для детей младших возрастов давно уже по праву занимает композитор Михаил Иванович Красев — автор опер «Маша и медведь», «Теремок», «Муха-цокотуха» и ряда других, среди которых выделяется удостоенная Сталинской премии опера «Морозко».

Профессиональные наши музыкальные театры почему-то до сих пор игнорировали эти произведения. За все время существования Большого театра спектакль «Морозко» является первой его попыткой сценического осуществления советского оперного произведения для детей.

Новое заключается не только в обращении к этому разделу репертуара, но и в самой структуре и направленности произведения. Как известно, не впервые русская оперная музыка обращается к народно-сказочной сюжетике. В репертуаре наших театров виднейшее место занимают такие шедевры музыкальной классики, как «Сказка о царе Салтане», «Снегурочка», «Золотой петушок». Сюжет «Морозко» также целиком заимствован из русской народно-сказочной сокровищницы. Но если названные нами выше оперы Глинки и Римского-Корсакова по своему художественному содержанию, по сложности отдельных оперных форм и эпизодов музыки представляют наибольший интерес для взрослых слушателей, то опера «Морозко» по самому своему существу, по сюжетной и эмоциональной непосредственности, а главное, по характеру музыки обращена к самой младшей детворе и, как показывает опыт первых спектаклей, доступна ее восприятию, интересна для нее. Композитор достигает этого без всяких «скидок» и отклонений в нарочитую упрощенность, в примитивизм. Здесь нет следов пошловатого «сюсюкания». Многое в опере (например, хоры и ансамбли) по формальной и технологической своей структуре достаточно сложно (нелегко и для исполнителей), а воспринимается детьми непосредственно, живо, полноценно.

Мы не будем останавливаться на детальной оценке самой оперы М. Красева, поскольку читатель «Советской музыки» уже информирован о ней (см. статью Ц. Рацкой «Детские оперы М. Красева» в № 8 журнала за 1950 год). Мы хотели бы остановиться лишь на отдельных моментах художественного содержания этого произведения, поскольку его сценическое воплощение позволяет многое увидеть яснее, чем при ознакомлении с клавиром или партитурой оперы.

Спектакль показывает, что М. Красеву удалось тонкое сочетание реально-бытовых и фантастических элементов в опере. Композитор следует здесь лучшим традициям русской классики,