Выпуск № 9 (142) | 1950 - страница 20

родоначальником многочисленного семейства Бахов. Проницательнейший русский писатель-музыковед Одоевский более ста лет назад указывал на то, что «Бах есть не имя, а прозвище». Еще в середине прошлого века в Саксонии музыкантов называли «бахами». Характерно, что все знаменитые Бахи были учениками своих родичей.

Несмотря на то, что жизнь великого композитора отнюдь не изобиловала какими-либо внешними событиями и при поверхностном взгляде кажется даже несколько монотонной, биография великого немецкого художника исключительно интересна. Можно с уверенностью сказать, что в жизнеописании Баха, в истории его семьи, как в зеркале, отражены типические особенности музыкальной жизни тогдашней Германии.

Прав был немецкий историк музыки доктор Карл Шторк, утверждая, что протестантская церковь не имела никакого значения для формирования Баха. Мы придадим этому определению более точный смысл: Бах — великий народный композитор, одинаково великий как в своих духовных, так и в светских произведениях.

Именно биография Баха в своих главных чертах свидетельствует о том, что великий композитор вырос и развился в атмосфере народного музицирования. Иоганн Себастьян Бах вышел из среды бедняков, городских музыкантов, скромных церковных органистов, и нужда, подчас самая горькая, почти не покидала семью великого музыканта. Бах оставался бедняком до конца своей жизни, и мы с ужасом и негодованием узнаем о том, что вдова гениального художника, мать его детей, его верная подруга и помощница Анна Магдалина Бах умерла в полной нищете. Лейпцигский городской совет отказал ей в пенсии, рассчитавшись с бедной женщиной за гордую независимость ее мужа, не желавшего склониться перед лейпцигскими патрициями и тупыми консисторскими заправилами. Богатые бюргеры совершенно правильно учуяли опасную, взрывчатую силу в баховских композициях и яростно возненавидели «упрямого» кантора, не желавшего подчиниться требованиям «правильности и благопристойности» в музыкальном сочинении.

С 15-летнего возраста Иоганн Себастьян Бах ведет самостоятельный образ жизни, сначала в качестве церковного певчего, затем скрипача в люнебургском школьном оркестре. Юный музыкант работает и учится в одно и то же время, усердно изучая произведения итальянских и немецких мастеров, хранящиеся в библиотеке люнебургской школы Св. Михаила. Он изучает сочинения Генриха и Иоганна Христофора Баха, гениального Генриха Шютца, несомненно оказавшего сильное влияние на все развитие будущего великого композитора. В эти годы Бах учится у Георга Бёма, превосходного органиста и одного из самых выдающихся фортепианных композиторов того времени. Ранние органные и клавирные композиции Баха носят отпечаток его влияния, но эти влияния ограничиваются главным образом чисто техническими особенностями органного и клавирного письма. Однако львиная мощь будущего великого мастера уже проявляется в органных хоралах и хоральных партитах юного Баха, хотя величественный стиль его творчества здесь только намечается.

Трудно уловить чьи-либо ясно выраженные влияния в творчестве Баха даже люнебургского и арнштадтского периода (с 1700 по 1707 год). Уже в это время о Бахе можно было сказать то, что много позднее было сказано о другом его великом современнике — Георге Генделе: он черпал свои идеи повсюду, где их находил, и вся звучащая музыка была его собственностью. Это чисто «шекспировская» черта творческого гения Баха — вызывать к жизни давно увядшие явления искусства, придавая им новую силу, новую кипучую энергию.

В 1707 году 22-летний Бах, уже пользующийся известностью выдающегося органиста, переходит на службу в Мюльхаузеновскую церковь Св. Власия. Здесь его годовое жалованье равняется 85 гульденам, трем боченкам зерна, двум саженям дров... и годовому запасу рыбы. Нас поражает это нищенское вознаграждение, но заработок Баха никогда не был высок, и его материальное положение в значительной степени зависело от случайных заработков церковных музыкантов.

Уже будучи знаменитым музыкантом, Бах в 1730 году пишет из Лейпцига своему старому приятелю Эрдману (находившемуся на русской дипломатической

службе) письмо, полное жалоб на тяжелое материальное положение: «Здешнее место, — пишет он, — приносит мне до 700 талеров годового дохода и, когда покойников оказывается больше обыкновенного, то и доход сообразно этому возрастает; когда же случается здоровый воздух, то доход уменьшается, — в прошлом году я от похорон понес убытку против обычного до 100 талеров».

Наивное простодушие этого письма невольно вызывает у нас улыбку. Теперь кажется чудовищным, невероятным, чтобы великий Иоганн Себастьян Бах добывал пропитание себе и своей многочисленной семье отпеванием покойников.

Однако дело было не только в материальных невзгодах, но и в унизительном положении музыканта, особенно горьком и оскорбительном для гордой и независимой натуры Баха. И теперь, спустя 200 лет, мы не в состоянии без острого чувства обиды читать о том, как этот великий человек должен был приносить в дар сиятельным ничтожествам драгоценнейшие жемчужины своего творчества. И эти ничтожества обладали вполне реальной властью, например, посадить под арест великого Баха. Сохранился позорный акт веймарского магистрата, гласящий: «6 ноября (1717 года) концертмейстер и органист Бах за свое непочтительное требование отставки был посажен под арест в помещении городского суда и 2 декабря, по объявлении немилостивого разрешения уйти со службы, был выпущен вновь на свободу».

Мы отказываемся понимать тех немецких историков, которые верноподданнически восторгаются «милостивым» приемом Баха во дворце прусского короля Фридриха II. Коронованный меломан, флейтист, Фридрих II был достаточно умен, чтобы оценить значение Баха, но он так же мало понимал в немецкой музыке, как и в немецкой поэзии¹.

К тому же Иоганн Себастьян Бах вряд ли чувствовал себя хорошо среди придворной челяди короля. Мы имеем все
основания утверждать, что великий немецкий музыкальный поэт отнюдь не смешивал пруссачества с национально-немецким элементом. Формально далекий от политической жизни своего времени, чрезвычайно осторожный в своих суждениях, Бах в одном из своих писем кратко оценивает прусскую «инвазию» (вторжение), как тяжело пережитое им «прискорбное событие».

Жизнь приносила мало радости гениальному немецкому музыканту. Отвратительный фаворитизм, нравственное ничтожество, царившие в придворной среде, толстолобая ограниченность городской бюргерской верхушки — все это страшно угнетало Баха на протяжении всей его жизни.

Предметом вечного и восторженного удивления всегда будет то, что в этой мрачной обстановке, среди бесчисленных лишений, гениальный артист до последнего дня, до последнего вздоха сохранил несокрушимую волю к творчеству, необыкновенную силу и глубину музыкального мышления, чистоту и богатырскую мощь духа, которые покоряют и всегда будут покорять человеческие сердца.

Откуда же черпал Бах свое неистощимое, вечно обновляющееся мелодическое богатство, гармоническое мастерство, свое бесподобное, ни с чем не сравнимое контрапунктическое искусство? Где источники колоссального драматизма его ораторий и беззаботной веселости его танцевальной музыки? Где источники того неистощимого душевного здоровья, которым проникнут каждый такт баховской музыки, вплоть до того траурного для мирового музыкального искусства часа, когда слепой, изнуренный тяжким недугом старец продиктовал своему зятю свой последний хорал «Пред престолом твоим предстаю я ныне» — отходная, пропетая мастером самому себе и оборвавшаяся на последней строфе?

Ограниченные умы буржуазного искусствознания нередко признают Баха только представителем «ученой музыки», музыкальным педантом, философом, но не поэтом; ментором, который разрабатывал правила и законы музыкального развития, а не свободно творил.

Да, Иоганн Себастьян Бах был одним из величайших ученых. Его творчество представляет собой единственную в своем роде энциклопедию эпохи, синтезирующую

_________

¹ «Музыкальность» короля наилучшим образом охарактеризована его камер-виртуозом Филиппом Эммануилом Бахом (сын Иоганна Себастьяна Баха). «Вы думаете, — говорил Филипп Эммануил Бах, — что король любит музыку. Вы ошибаетесь. Он любит только флейту. Но если вы думаете, что король любит флейту, вы опять ошибаетесь. Он любит только свою флейту».

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание