приходится ответить, что в русской музыке к концу XVIII столетия восторжествовала отнюдь не радищевская или крыловская, а скорее карамзинская линия. Обличительный запал ранней русской комической оперы заметно ослабел в девяностые годы, на первый план выступила сентиментальная песня и вообще лирика в разных ее видах. Причины здесь крылись в тех же самых общественных условиях, которые выдвинули Карамзина и карамзинистов, оборвали журнальную деятельность Крылова и оказались трагическими для самого Радищева. Но это не значит, что радищевское начало не жило в русской музыкальной культуре. Подобно тому, как радищевское по-новому зазвучало у Пушкина, радищевский пафос по-своему унаследовали и Глинка, и Бородин, и, в особенности, Мусоргский, хотя бы у них и не оказалось прямых связей с его сочинениями. Радищевское начало, как воплощение прогрессивнейших для своего времени идей, как отношение к народу, конечно, жило во всей русской музыкальной классике, которая стремилась понять и передать духовный склад народа и возбудить песней сердце слушателя.

Стремление включить музыкальную культуру в общее понятие культуры страны или народа характеризует по-своему и «Письма русского путешественника» Карамзина и «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева. Но Радищев велик тем, что открывает по-новому русскую крестьянскую культуру, включая сюда народное искусство. Нет сомнения в том, что демократизм Радищева сказался в этой области сильнее, чем у кого-либо из его современников.

Стремление мыслить о музыке, рассуждать о ней проявляется как в специальных теоретических работах XVIII века, так и во многих журнальных статьях об искусстве вообще, даже в романах и повестях. Но философски-прогрессивная постановка вопроса о музыке, как об идеологии человека, дана только в теоретическом трактате Радищева, сильном в своем утверждении материалистических воззрений.

Нет ничего более типичного в русской литературе конца столетия, чем включение музыки в строй сентиментальной повести или стихотворения. Это поистине «стиль эпохи», мода, повальное увлечение. «Несчастный М — в» (Клушина), который был «страстен музыкой» и играл сентиментальное Adagio «из Гайдена» на скрипке, Евгений и Юлия (Карамзин), проливающие слезы за клавесином, сентиментальное музицирование в воспоминаниях И. М. Долгорукова, в описаниях Шаликова, — все это относится к своеобразной «камерной» культуре русского дворянства, все это питается духом карамзинизма и отдает салоном. Радищев полностью миновал это, хотя, конечно, прекрасно знал. Так, пользуясь приемами сентиментализма, он отвергнул главное в системе его музыкальных связей. Пожалуй, это самый важный вывод, к которому мы приходим: тема «Радищев и русская музыкальная культура» не сближает Радищева с господствующим направлением русского сентиментализма конца века, а выдвигает автора «Путешествия из Петербурга в Москву» на совершенно особое место, как самого прогрессивного мыслителя и художника своего времени.

ИСПОЛНИТЕЛЬСТВО и ПЕДАГОГИКА

Скрипач М. Г. Эрденко

(К десятилетию со дня смерти)

21 января 1940 года умер выдающийся советский скрипач, заслуженный деятель искусств РСФСР, Михаил Гаврилович Эрденко. С его смертью ушел один из самобытнейших артистов старшего поколения советских музыкантов, потомок тех виртуозов-просветителей, которые видели высшую цель искусства в неустанном служении всей силой своего яркого таланта широкой народной аудитории.

Имя М. Г. Эрденко, объездившего от края до края нашу страну, пропагандировавшего всюду лучшие образцы музыкального искусства, было любимым в самых отдаленных уголках ее необъятных просторов. Кто не бывал на периферии, не имеет подлинного представления о том, какой огромной популярностью пользовалось искусство Эрденко, какое влияние оно оказало на распространение музыки и игры на скрипке в самых широких кругах народа.

Михаил Гаврилович Эрденко родился 22 ноября 1886 года в городе Старый Оскол, б. Курской губернии, в семье музыканта. В самом юном возрасте он проявил необычайное дарование в области скрипичной игры и, занимаясь под руководством отца, пяти лет от роду дал свой первый концерт. Музыкальное образование Эрденко получил в Московской консерватории, которую окончил в 1904 году по классу проф. И. В. Гржимали с золотой медалью.

С этого времени начинается систематическая концертная деятельность Эрденко, вскоре прерванная его активным участием в революционных событиях 1905 года. Высланный за участие в московском восстании в Вологду, а затем в Архангельск, он в 1906 году получил возможность вернуться к концертной деятельности.

Кипучая концертная деятельность, многочисленные выступления по родной стране, в европейских странах, Китае, Японии, профессура в Киевской и Московской консерваториях — такова в общих чертах биография М. Эрденко.

Эрденко был блестящим мастером, с природной легкостью владевшим всеми тонкостями скрипичной игры. Но не в стихии виртуозности заключалась сила его искусства. Искренность чувства, ясность, простота и доходчивость исполнения, — вот что отличало игру этого большого и своеобразного музыканта.

В его интерпретации, всегда оригинальной и самобытной, самые сложные музыкальные произведения становились близкими и понятными широким массам, и это создавало ему очень широкую популярность.

Обладая талантом передавать музыку в ярких, увлекательных образах, с огнем, с воодушевлением, захватывавшими воображение слушателей, Эрденко глубоко постиг эмоционально-выразительную сущность скрипичного искусства. Певучесть неповторимого по теплоте и задушевности звука составляла одну из главных черт его игры. В этом отношении Эрденко был ярким представителем русской скрипичной школы.

В искусстве Эрденко шел своим собственным путем. Совершенствуя свою игру, он стремился к тому, чтобы сделать ее близкой, понятной и доступной народу, стремился к демократизации своего исполнительского творчества. Делясь с известным последователем Л. Н. Толстого В. Г. Чертковым своими взглядами на искусство, Эрденко писал ему: «Я достиг того, что передача моего чувства в музыкальном произведении так ясна, что всякий, говорящий о непонимании музыки, понимает, чувствует ее»¹.

Действительно, непосредственно эмоциональное воздействие игры Эрденко на аудиторию было всегда жизненно-действенным. Это создавало ему успех у широкой публики, но это же служило причиной нападок на него со стороны тех, кто ищет в искусстве формального благополучия, кто измеряет творчество художника привычными школьно-академическими нормами.

Музыканты, исходившие из подобного ограниченного понимания исполнительского искусства, хотя и признавали большой талант Эрденко, все же резко отрицательно относились к ярко выраженной эмоциональной направленности его исполнительского стиля.

Несмотря на убежденность в правоте своих эстетических идеалов, Эрденко нередко переживал периоды сомнений, колебаний, большой внутренней борьбы. Кому верить, куда идти, как строить свою артистическую деятельность? Он ищет ответа на волнующие его вопросы у «великого писателя земли русской» — Л. Н. Толстого. Указывая на свое расхождение во взглядах «на музыку, исполнение и значение ее» с большинством музыкантов и на то понимание, которое встречает его игра в широкой концертной аудитории, Эрденко писал Толстому: «Они (то есть музыканты,— И. Я.) признают во мне только талант. Для них высшая награда —

_________

¹ Письмо В. Г. Черткову любезно предоставлено автору статьи Е. И. Эрденко. — И. Я.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

ИСПОЛНИТЕЛЬСТВО и ПЕДАГОГИКА

Скрипач М. Г. Эрденко

(К десятилетию со дня смерти)

Содержание