не проявляла никаких забот о напечатании его. исследований и музыкальных произведении.

Известно, что ценой напряженных усилий Комитасу удалось при жизни опубликовать лишь три небольшие тетрадки обработанных им песен, всего лишь 32 песни — весьма скромная часть его творчества! А из неизмеримого количества записанных им народных песен (уже в 1904 году, по свидетельству В. Д. Корганова, доходившего до 3 000) опубликованы были при жизни Комитаса в случайных изданиях буквально крохи. Это обстоятельство следует расценивать, как подлинное бедствие для Комитаса и для всей армянской музыки. Насколько это тормозило его творческую деятельность и какой это было угрозой для сохранности его трудов! Ведь после заболевания Комитаса его рукописи оказались утерянными, расхищенными. Мы не можем даже сказать с определенностью, какая часть всех ценностей, созданных Комитасом, дошла до нас. Судьба Комитаса, судьба его наследия и его рукописей — суровый и неотвратимый укор армянской церкви и армянской буржуазии, проявившим безразличие к трудам, по их вине оставшимся неизданными, а позднее в большинстве своем утерянными.

3. Истинные друзья Комитаса. Комитас и русская музыкальная школа

Неоценимую роль в определении творческой деятельности Комитаса сыграло его общение с крупными собирателями армянского народного поэтического творчества. Среди его товарищей, — воспитанников Академии — был Манук Абегян, впоследствии крупнейший ученый литературовед, выдающийся знаток армянского народного поэтического творчества. Два выпуска широко задуманной, но неполностью осуществленной антологии крестьянских песен — «Хазар у ми хаг» («Тысяча и одна песня»),¹ плод совместного труда Комитаса и М. Абегуна, — явились свидетельством творческой дружбы двух замечательных деятелей армянской культуры.

Из числа друзей Комитаса особенно добрым словом должен быть помянут Ованес Туманян — великий народный поэт Армении, энергичный и многосторонний общественный деятель, проявлявший интерес к армянской музыке.

Мы располагаем пятью письмами Комитаса к поэту, дающими возможность проследить зарождение этой дружбы и некоторые этапы ее развития. Первое письмо датировано 22 февраля 1904 года, последнее — 19 июля 1913 года. Все пять писем представляют выдающийся интерес, проливая свет на ряд важных моментов творческой биографии Комитаса, Мы знаем, что в 1904 году возник замысел оперы Комитаса «Ануш», причем инициатива исходила от поэта. Комитас сразу же увлекся этой благодарной задачей и высказал ряд глубоких творческих соображений, касающихся переработки поэмы в оперное либретто.

Письма, относящиеся к 1908 году, свидетельствуют о том, что к этому времени композитор написал уже «значительное количество отрывков» оперы. Нам трудно судить, что помешало завершению этого совместного труда. К сожалению, эскизы музыки «Ануш» («значительное количество отрывков», по свидетельству автора) все утеряны, кроме одной лишь страницы (партитуры) оркестрового вступления. Не сохранились и эскизы либретто, а таковые, судя по письмам, были написаны поэтом. В письме 1913 г. об опере ни слова! Отказались ли Комитас и Туманян от мысли о совместной работе или это был перерыв, вызванный странствиями композитора?

Написанные с дружеской непринужденностью и душевной открытостью, с блестками неподражаемого комитасовского юмора, — юмора поистине крестьянского, почвенного и живого, — письма Комитаса к Туманяну являются замечательными документами, передающими оттенки мысли и даже как будто оттенки речи музыканта, вводящими нас в круг его творческих интересов. И в первом письме (1904 г.), и в последнем мы видим Комитаса, занятого неустанной лихорадочной деятельностью. Перечисляя свою поистине непосильную для одного человека нагрузку («все дела лежат на мне», «кроме летних каникул, свободного времени у меня нет»), он пишет о своей работе, не жалуясь, а с гордостью, с сознанием ценности и значительности своих многочисленных занятий: эта работа — «моя жизнь, моя новая жизнь».

Но особенно характерен лейтмотив, приходящий в письмах к Туманяну, — это неустанная забота Комитаса о народной песне и глубочайшая осведомленность и заинтересованность во всем, что касается народного творчества. Он полагает, что у поэта «причитание женщин недостаточно развито», и тут же советует обратиться к последнему номеру «Этнографического журнала» E. Лaлаяна. Узнав, что поэт не приедет в Эчмиадзин, так как собирается в деревню, Комитас тут же отыскивает в этом привлекательную для себя сторону: «Я могу приехать к вам в деревню, запишу и изучу оттенки местной речи и другие важные материалы». Комитас знал, что эти стремления найдут у Туманяна глубочайшее понимание и сочувствие.

Еще предстоит специально изучить взаимоотношения Комитаса с крупнейшими армянскими поэтами — Аветиком Исаакяном, Ованесом Иоанисяном (его стихи «Алагяз» положены Комитасом на музыку), Дереником Демирчяном, а также с константинопольскими поэтами Сиаманто и Варужаном, с которыми композитор общался в последний период и чью трагическую гибель от руки турецких палачей он видел своими глазами.

Не меньший интерес представляет изучение взаимоотношений Комитаса с выдающимися армянскими художниками — Егише Татевосяном и Фаносом Терлемезяном, находившимися в близкой дружбе с композитором. Им мы благодарны за высокохудожественные портреты и зарисовки, сохранившие образ Комитаса. Особенно вы-

_________

¹ Выпуск первый — первые пятьдесят песен вышел первым изданием в 1903 г. в Вагаршапате, повторно издан в 1904 г. Выпуск второй — следующие пятьдесят песен — издан там же в 1905 г. К сожалению, авторы ограничились двумя выпусками. Комитас еще дважды участвовал в совместных работах с литературоведами-фольклористами: в 1895 г. он записал 25 песен района Акн, вошедшие в объемистую книгу «Акнийская старина», составленную и изданную Овсепом Джаникьяном, а в 1904 г. он записал курдские мелодии, составившие музыкальное приложение к труду Айкуни «Курдский эпос».

дающуюся ценность представляет портрет, написанный Татевосяном; с истинной силой и любовью художник запечатлел мудрый и сосредоточенный облик Комитаса. Широко известна поэтичная и превосходно вводящая в атмосферу творческих трудов Комитаса — эчмиадзинского затворника — работа Ф. Терлемезяна. Надо думать, что в архивах Е. Татевосяна и Ф. Терлемезяна исследователь найдет материал, проливающий свет на личность Комитаса и на его взаимоотношения с современными ему деятелями армянского искусства.

Чрезвычайно важная и совершенно не освещенная тема биографии Комитаса — его общение с современными ему музыкантами-армянами: с X. Кара-Мурзой в период пребывания последнего на посту учителя музыки и хормейстера Эчмиадзинской академии, с М. Екмаляном, безвозмездно обучавшим Комитаса в 1895‒1896 гг., Степаном Демуряном, Н. Тиграняном и другими. Об этих встречах мы располагаем пока лишь случайными сведениями. Не освещена еще в достаточной степени педагогическая деятельность Комитаса, хотя известно, что в годы пребывания в Эчмиадзине и в Константинополе он с особой любовью и усердием работал с молодыми музыкантами-армянами — композиторами, музыковедами, певцами, хормейстерами. Из числа многих его учеников более или менее полно отдали благоговейную дань его памяти лишь Спиридон Меликян и Маргарита Бабаян.

Мы останавливаемся на этих недостающих звеньях биографии Комитаса для того, чтобы показать, какие пробелы в изучении его жизни и деятельности предстоит заполнить в ближайшем будущем армянскому советскому музыковедению. Не будет ошибочным утверждение, что до сих пор внимание биографов Комитаса преимущественно привлекали факты, лежащие, так сказать, на поверхности, в то время как факты, имеющие первостепенное значение для выяснения мировоззрения и эстетических устремлений Комитаса, оставались вне поля зрения исследователей.

С особой силой сказывается этот порок, когда мы обращаемся к вопросу о связях Комитаса с русской наиболее передовой и исторически прогрессивной музыкальной школой. Несомненно, Комитас по всему содержанию, целенаправленности и характеру своего творчества примыкает к тому направлению в мировой музыке, основоположником которой явился Глинка, — направлению, оказавшемуся самым жизнеспособным и сильным в музыкальном искусстве XIX и XX веков. Сила Комитаса в том, что он не пошел ни путем немецкой послевагнеровской музыки, ни путем французского импрессионизма. В период, когда в Западной Европе музыка вступила в полосу декаданса, Комитас в армянской музыке боролся за торжество искусства реалистического, народного, развивающего ценные традиции национальной музыки, иначе говоря, шел по пути, проложенному Глинкой и его продолжателями — русскими композиторами-классиками.

Этот выбор не был осуществлен Комитасом стихийно, а явился результатом упорных исканий, размышлений, анализа народного искусства и искусства современного, профессионального. Известно, что Комитас хорошо знал русский язык. Его статьи свидетельствуют о широком интересе к русской культуре, о глубоком преклонении перед ее своеобразием, силой, богатством. В его статьях неизменно встречаются ссылки на русскую песню, опыт русской педагогики, на русский язык и русскую литературу. А между тем, биографы Комитаса, захлебываясь от почтения, перебирают имена немецких ученых, которые, якобы, наставляли его на путь истины и даже — какая честь! — удостаивали его своим вниманием; пространно цитируют словоохотливые рецензии французских авторов, словом, на все лады пережевывают тему «Комитас и Западная Европа» и обходят молчанием тему «Комитас и Россия». Эта тенденция порочна.

Не подлежит сомнению, что Комитас в своих воззрениях на задачи и пути музыкального искусства был, как и вся новейшая прогрессивно-демократическая армянская художественная интеллигенция, теснейшим образом связан с русской передовой культурой. Эта связь укреплялась многими путями — и с помощью его друзей — писателей (ведь среди них был такой пламенный почитатель русской литературы, как Ованес Туманян — лучший переводчик на армянский язык Лермонтова), ученых, художников. Укреплялась эта связь и непосредственно, благодаря прямому знакомству с великими произведениями русской классической музыки.

Послушаем авторитетное свидетельство М. Ф. Гнесина, которому довелось за несколько месяцев до начала первой мировой войны познакомиться с Комитасом:

«Комитас очень хорошо говорил по-русски. Узнав, что я был учеником Римского-Корсакова, он сказал мне, что преисполнен огромного уважения к этому художнику, и указал на кипу нот и книг на столе:

— Некоторые сочинения Римского-Корсакова и его учебник гармонии — мои настольные книги. Это было мне, разумеется, чрезвычайно приятно слышать»¹.

Еще и еще раз надо признать недостаточную изученность материалов и сведений о жизни Комитаса. Нам приходится пересматривать и во многом решительно опровергать распространенные суждения и взгляды отдельных биографов, а, с другой стороны, сетовать на неразработанность важнейших проблем, на несобранность и неизученность материалов, без которых научная биография Комитаса не может быть написана.

4. Краткий обзор жизненного пути Комитаса

Место рождения Комитаса — местечко Кутина (Кютахья — Kötahja у турок, Кутейон — Kutejon у древних). Кутина расположен в центре Анатолии (Турция).

Родители Комитаса, и отец — Геворк Согомонян, по профессии сапожник, и мать — Тагухи, отличались выдающейся музыкальностью. В автобиографии Комитаса читаем: «Вся родня моей матери и отца обладала хорошими голосами... Сочиненные моей матерью и моим отцом песни на турецком языке, позднее, в 1893 году, записанные мною во время пребывания на родине, доныне с охотой поются стариками нашего города».

_________

¹ М. Гнесин, Из встреч с Комитасом. Газета «Коммунист» (Ереван), 1946 год, 5 апреля (№ 81).