немалая доля вины лежит на руководстве Музыковедческой комиссии.

Чрезвычайно велики задачи советского музыковедения в области музыкальной науки. История советской музыки, проблемы социалистического реализма, учение о мелосе, проблемы наследия, анализа музыкальных произведений — все это ждет своей разработки. Мы не имеем еще ни одного серьезного научного труда по истории советской музыки; зато в изобилии представляются работы о музыке XVII и XVIII веков. Мы плохо боремся за высоко-идейное содержание книг по музыке.

В практике работы Музыковедческой комиссии введена одна оправдавшая себя форма — это обсуждение в рукописи работ музыковедов (так была обсуждена работа Р. Грубера — 2-й том «Истории музыкальной культуры»). Специальному обсуждению должна быть подвергнута книга Т. Ливановой «Полифония Баха». В этой книге, изданной в конце 1948 года, имеются серьезные ошибки. В другой, недавно вышедшей книге Б. Загурского о Глинке, — много случайного, дилетантского.

ССК не наладил деловых взаимоотношений с рядом музыкальных учреждений: с Комитетом по делам искусств, с Институтом истории искусств Академии наук. Музыковедческая комиссия никак не влияет на работу специальной музыкальной печати. Журнал «Советская музыка» работает вне организованного общественного воздействия ССК, его номера редко обсуждаются. Редактор газеты «Советское искусство» многократно обращался к музыковедам с просьбой о статьях, но мы или ничего не даем, или даем недостаточно интересный и квалифицированный материал.

ССК стоит в стороне от деятельности музыкальных научно-исследовательских учреждений, не стимулирует их работу над проблемами советской музыки. У нашей музыковедческой общественности нет связи с Комитетом по делам искусств, — примером может служить Всесоюзное лекторское совещание, проведенное в сентябре этого года без привлечения московских лекторов.

Развернувшиеся после доклада прения в значительной мере прошли в стороне от темы доклада и на недостаточно высоком идейном уровне: видимо, доклад дал слишком мало материала для горячей творческой дискуссии. Выступавшие представители комиссий и секций ССК (например, тов. Юровский), готовя о недостатках в работе той или иной комиссии, зачастую отделывались констатированием этих недостатков, указанием на дефекты отдельных произведений, на примитивность мировоззрения композиторов, на отсутствие заинтересованности музыковедов в работе комиссий, но почти не касались вопроса о том, что же делали они сами, как работники комиссий, для выправления этих недостатков.

Об отдельных недостатках музыки и текстов песен, о недостаточном внимании композиторов к оборонной тематике говорил А. Тищенко, но опять-таки почти вне всякого отношения к работе Комиссии военной музыки.

Более конкретным было выступление Г. Фрида (Секция детской музыки). Отметив положительные моменты в организационной работе секции, т. Фрид останавливается на работе композиторов над произведениями для детей. Ряд организации, которые должны помочь композиторам, в частности, Комитет по делам искусств, ГУУЗ, Музгиз, проявляет недостаточную активность. Мало интересуются детской музыкой и музыковеды, мало материала, освещающего эту область появляется в печати,— Мы хотели бы,— говорит т. Фрид,— чтобы члены Секретариата ССК пришли к нам и познакомились с нашей работой. До сих пор этого не было. Наше конкретное пожелание, — чтобы секция имела не только московское, но и всесоюзное значение.

М. Раухвергер также подчеркивает оторванность большинства композиторов от работы Секции детской музыки.

М. Чулаки говорит о явной организационной отсталости в работе ССК, о необходимости определить сущность этих организационных недостатков. Главное здесь — развертывание настоящей творческой дискуссии, которая должна быть подготовлена в секциях и комиссиях — основных звеньях союза. Именно там должно происходить ознакомление с конкретными произведениями, там должна развертываться их конкретная критика. А у нас секции и комиссии зачастую служат лишь средством для дальнейшего продвижения произведения. На таких дискуссиях должны обсуждаться лишь отобранные, заслуживающие внимания произведения. Огромное значение имеют и творческие командировки; благодаря им, композитор близко соприкасается с народом.

С. Аксюк говорит о большой активности, которая наблюдается сейчас в музыкальной самодеятельности, о растущем народном творчестве. Появляются самодеятельные композиторыпесенники, которым нужно помочь вырасти в хороших музыкантов; в их песнях, при всем их несовершенстве, есть ростки нового. — Я считал бы, — говорит т. Аксюк, — что наши Комиссии и секции должны рассматривать лучшие из этих произведений. ССК должен внимательно подойти к самодеятельным композиторам, должен направлять их. Нужно, чтобы Секретариат уделял этому вопросу больше внимания, чем до сих пор.

Выступавшие в прениях музыковеды касались вопросов о взаимоотношениях музыковедов и композиторов, о часто встречающейся нездоровой реакции последних на критику (выступления тт. Ю. Келдыша, С. Скребкова). Крайне странно и наивно прозвучал призыв С. Скребкова, говорившего о взаимоотношениях композиторов и музыковедов: «Тт. композиторы, помогите музыковедам, раскройте им тайну вашего творческого процесса!».

В. Захаров в овоем выступлении подчеркнул, что в отставании работы Музыковедческой комиссии, р ее оторванности от жизни ССК в большой мере виноват и Секретариат.

Г. Коган обращает внимание на необходимость рассмотрения музыковедческих работ и диссертаций, необходимость критики ложных теорий, бытующих в области музыковедения. Он обращает внимание на необходимость лучшей литературной обработки работ музыковедов, на заботу о языке,— о чем говорит и Г. Бернандт, обобщая опыт редакционной работы журнала «Советская музыка». Тов. Бернандт подробно останавливается на фактах, свидетельствующих о низком уровне литературного языка и мастерства поступающих в редакцию статей. Он указывает далее на угрожающе затягивающий

ся процесс перестройки музыковедческого фронта. Инертность и вялость, упорное молчание, игнорирование наболевших, насущных вопросов музыкальной жизни оторванность от жизни, — вот что, к сожалению, характерно для наших музыковедов.

Ф. Айзенгардт, упрекая Музыковедческую комиссию в оторванности от различных областей музыкальной жизни, затрагивает очень важный вопрос — о музыкально-лекторской работе, также протекающей в стороне от нашего музыковедческого центра. Профессионалы-лекторы чувствуют себя в союзе пасынками, им не оказывается никакой помощи.

В заключительном слове тов. Шавердян подчеркивает, что музыковеды должны, наконеи, отказаться от своей пассивности, включиться в творческую жизнь Союза советских композиторов, в работу его комиссий и секций. Они должны участвовать в работе журнала «Советская музыка» и гааеты «Советское искусство».

Т. Хренников, закрывая собрание, отметил, что высказывания, хотя нередко и выходили за тему повестки, все же будут очень полезны в дальнейшей работе ССК.

В Комиссии по руководству творчеством композиторов РСФСР

В сентябре т. г. Комиссия по руководству творчеством композиторов РСФСР провела ряд встреч с композиторами периферии.

На этих встречах были показаны и обсуждены новые сочинения композиторов Гибалина (г. Свердловск), Вальдгардта (г. Новосибирск), Кольцова (г. Архангельск), Касьянова (г. Горький), Погодина (г. Воскресенск), Стояновской (г. Пенза).

Наиболее содержательной была встреча, посвященная творчеству свердловского композитора Б. Гибалина. Уже весной этого года Комиссия по руководству творчеством композиторов РСФСР обратила внимание на интересную сюиту Гибалина «Уральский день». В этот приезд Гибалин познакомил московских композиторов с целым рядом своих вокальных сочинений: «Дума» (на стихи Сулеймана Стальского), два романса на стихи М. Исаковского, вокальный цикл на слова Мурзиди «Весеннее» и сюита для хора, солистов и оркестра «Счастливая земля». На обсуждении получили высокую оценку романсы и сюита «Счастливая земля». Были отмечены хорошее профессиональное мастерство, естественная вокальность, здоровое песенное начало, проявляющееся в романсах. Автору были высказаны пожелания шире и разнообразнее пользоваться полифонией. Н. Пейко отметил некоторое однообразие музыкальных образов: большинство сочинений Гибадина написано вод ном лирико-созерцательном плане.

Композитор П. Кольцов много работает над созданием песен Советского Севера. К лучшим из показанных песен следует отнести его «Песню об Архангельске» (стихи Молчанова), «Светит месяц над поляной». В песнях («Северный вальс», «Мы пойдем на берег моря» и др.), в которых Кольцов отходит от народных интонаций, его постигает неудача. Эти песни эклектичны, на них лежит печать дешевой эстрады. Выступавшие в обсуждении рекомендовали Кольцову шире, глубже и разнообразнее развивать (и не только в песенном жанре) богатый северный фольклор.

Из вокальных сочинений композитора С. Погодина получили положительную оценку сибирские песни, обработанные для двухголосного женского хора.

А. Касьянов показал новую редакцию симфонической «Русской увертюры». Это сочинение значительно переработано по сравнению с первой редакцией. На обсуждении отмечались некоторая рыхлость формы и перегрузка сумрачными интонациями.

Комиссия по руководству творчеством композиторов РСФСР познакомилась с новым сочинением композитора С. Орлова (г. Куйбышев) — русской былиной — «Слава Сталину» (на слова Крюковой) для хора, солистов и оркестра. В этом произведении композитор широко использовал подлинные русские (волжские) мелодии.

При ознакомлении с творчеством молодых композиторов г. Свердловска члены комиссии с большим интересом прослушали женский хор «Не у нас ли, подруженьки» (стихи М.  Исаковского) способного молодого юмпозитора Ю. Олесова.

В.

В Комиссии по руководству творчеством композиторов союзных республик

5 октября в Центральном доме композиторов состоялась творческая встреча с Георгием Александровичем Мушелем — композитором Узбекской ССР. На этой встрече композитор показал ряд своих новых произведений. Его «Песня-поэма» для виолончели и органа, на узбекскую народную тему — чрезвычайно выразительное сочинение, благородное по тематическому материалу. Поэма прозвучала глубоко и проникновенно, хотя исполнение в переложении для фортепиано не вы-