Выпуск № 6 (127) | 1949 - страница 22

темы. Этим новым восприятием Пушкина отличаются такие произведения 1948–1949 гг., как хоры А. Новикова и В. Кочетова, вокально-симфонический цикл Б. Шехтера, некоторые романсы А. Долуханяна, С. Разоренова, Т. Попатенко, детские хоры М. Красева.

Отрадно, что наших авторов привлекает в первую очередь именно то из наследия Пушкина, что долгое время почти не получало музыкального раскрытия: его гражданская лирика, революционные, патриотические мотивы его поэзии.

Симптоматичен факт обращения композиторов к своеобразным сюитным образованиям, — к вокальным циклам, проникнутым единой идеей. Б. Шехтер в своем вокально-симфоническом цикле стремится нарисовать идейный путь поэта-гражданина от юношеской, пылкой оды «Вольность» к посланию «К Чаадаеву» — зрелому плоду революционных размышлений.

Не все части цикла равноценны, но само стремление композитора обобщить благородные думы Пушкина о его гражданском долге, о борьбе с самовластием привлекает особый интерес. В первой части цикла (стихи из оды «Вольность») музыкальный образ несколько риторичен, излишне объективен. Особенно относится это к началу романса, с его подчеркнутой размеренностью, ритмической тяжеловесностью. Лишь в кульминационных подъемах музыка впечатляет своим эпическим размахом. Два следующих романса тесно сплетены друг с другом, хотя и резко контрастируют по настроению: первый из них — «Я знаю край» — великолепная звуковая картина южнорусской, бескрайней степи, второй — «В поле чистом» — передает вихрь движения, милые сердцу русские дали, необъятную ширь «звонкой песни удалой». Это, безусловно, лучший номер цикла — его вершина.

Далее следует философический рассказ «Погасло дневное светило», несколько рационалистичный по музыкальному складу. Хотелось бы большей непосредственности в передаче стихов, проникнутых трагической скорбью поэта-изгнанника.

Переходом к заключительному номеру цикла служит вокальная миниатюра «Там на брегу» — лирическое интермеццо, насыщенное восторгом юношеской любви, поэзией светлых воспоминаний. И, наконец, внушительно и импозантно звучит благородный, революционный пафос послания «К Чаадаеву». Композитором достигнута здесь и сила экспрессии, и ораторская возвышенность музыкальной речи, приводящей к вдохновенному заключению:

Мой друг, отчизне посвятим
Души прекрасные порывы!..

Вокально-симфонический цикл Б. Шехтера вслед за ранним произведением М. Коваля — «Пушкиниана» — вновь стремится раскрыть в музыке столь драгоценный для нас облик великого поэта-гражданина, человека могучих чувств, борца за светлое будущее отчизны. Этой же цели посвящены и хоры «Памятник», «К Чаадаеву», «Мне бой знаком» из цикла А. Новикова. В цикле Новикова даны и отлично звучащие картины быта — «Веселый пир», «Любовь», «В час досуга».

В прочных, устойчивых традициях русского хорового письма, средствами ясной полифонической разработки простых, эмоционально-непосредственных напевов А. Новиков рисует жизнерадостный образ поэта, его верность чувству товарищества, его страстную привязанность ко всему прекрасному, светлому в жизни. Можно упрекнуть композитора лишь в том, что гармонии его мало разнообразны и недостаточно освежены модуляционными сдвигами. Излишняя приверженность к секвенционным приемам (средняя часть «Веселого пира») также приводит к некоторой однотонности.

В хоре «Любовь» пленяют логика музыкального развития и естественно льющаяся мелодия. Выдержанный в изящных «романсных» тонах, этот хор, безусловно, приобретет популярность у исполнителей и у слушателей.

Отлична хоровая фактура хора «Мне бой знаком». Воинственно-блестящий тон музыки верно передает характер стихов:

Во цвете лет, свободы верный воин,
Перед собой кто смерти не видал,
Тот полного веселья не вкушал...

Вальс-сюита «Досуга час настал» — произведение эстрадно-хорового типа, эффектное, отдающее дань веселой, жизнеутверждающей, «эпикурейской» струе в творчестве поэта. Композитор соединил несколько текстов поэта, в центре поста-

вив «Вакхическую песню». Тема юношеского пира не затмевает здесь чувства гражданского долга; музыка воспевает радость жизни, победу разума и солнца над лицемерием филистеров. Сложный и тем не менее удобно изложенный хор, расцвеченный вступлениями четырех солистов, отлично дополняет общий замысел композитора. Последующие хоры — «Памятник» и «К Чаадаеву», вслед за искристой, оживленной музыкой, рисующей досуг молодежи, звучат еще более убедительно, — как очищающая воздух гроза после знойного солнечного дня. Умело используя в хоре «Памятник» приемы фугато, композитор многократно повторяет основную мысль пушкинского стихотворения:

Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык...

придавая этим словам все новые смысловые оттенки. В форме быстрого, решительного рондо-марша построен Новиковым монументальный хор «К Чаадаеву». В этом рондо многократно повторяется важнейшая мысль стихотворения:

Товарищ, верь: взойдет она,
Звезда пленительного счастья...

Пушкинский цикл хоров Новикова — значительный вклад в советскую хоровую литературу. Остается пожелать, чтобы мимо внимания композиторов не прошли и такие волнующие стихи-документы, как «Деревня», «Кинжал», «Клеветникам России», которые, бесспорно, могут зазвучать в пении еще сильнее и ярче, нежели в передаче чтеца.

Ярким свидетельством успеха реалистического направления в советской музыкальной «пушкиниане» является интересный хоровой цикл В. Кочетова. Композитор взял у Пушкина тексты русских народных песен, записанных или сочиненных поэтом. В цикле пять хоров a capellа — «Во лесах во дремучиих», «Песня о Стеньке Разине», «Как у нас было на улице», «Про жениха» и «Как на утренней заре». В. Кочетову удалось найти и мелодии, и способ их полифонического развития, вполне соответствующие народным традициям и вместе с тем не повторяющие канонические образцы. Прекрасно используя чистые вокальные тембры хора a capella, он достигает естественного сплава народного слова и народных приемов песнетворчества. Таков женский хор — «Во лесах во дремучиих», приближающийся к взволнованной речитации старинных песен о горькой женской доле. Язык песни отнюдь не архаичен, напев ее жизнеспособный и при всем своеобразии легко укладывающийся в сознании слушателя.

Хороши обе песни о Степане Разине: первая («Ходил Стенька Разин в Астрахань-город») — на подлинные стихи поэта и заключительная — на народный текст, записанный Пушкиным («Как на утренней заре»). Астраханский воевода требует шубу с плеч Стеньки Разина. Атаман готов уступить просьбе воеводы, но грозно предупреждает его: «Возьми себе шубу, да не было б шуму!». Музыка интересно раскрывает этот зловещий намек атамана, рисуя образ народной мести, суровой расплаты за невольное унижение атамана. В мужском хоре «Как на утренней заре» автор повествует о кручине Степана Разина:

Знать-то знать, что мой сыночек во
неволюшке сидит,
В белокаменной тюрьме...

Вариационное развитие темы позволяет композитору достичь подлинно-драматического развития. Опечаленному атаману отвечает лихой хор его соратников:

Белокаменну тюрьму по кирпичу разберем,
Твоего милого сына из неволи уведем,
Астраханского воеводу под суд возьмем..

Несокрушимая сила народного мятежа воплощена в финале песни, где автор использует приемы русской народной полифонии в традициях Кастальского.

Хороши и две песни В. Кочетова для смешанного хора, также на песенные тексты, заимствованные из тетрадей Пушкина. Жизнь народа во всех ее проявлениях живо, кровно интересовала Пушкина, — отсюда и выбор записываемых им народных песен. Будь то лирическая тема объяснения девушки со своим суженым,или горько-ироническая песенка о крестьянском сыне, неудачнике-уроде Иване, — сочный народный говор передан Пушкиным незабываемо сильно. И в хорах Кочетова угадан народный колорит, сообщающий песням художественную образность и достоверность.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание