Выпуск № 6 (127) | 1949 - страница 18

«Грот декабристов» в Каменке

доверие к хозяевам у поэта было полное. Василий Львович нередко сам запирал двери комнаты Пушкина, когда он уходил, чтобы никто не растерял листки с его набросками.

Революционные воззрения Пушкина, его близость к декабристам должны были найти заметное отражение в семейных воспоминаниях. Если Александра Ивановна в те давние дни и не была посвящена во все подробности заговора, то за долгие годы, проведенные в Сибири с мужем и другими ссыльными, она могла узнать многое о деятельности Южного общества. О том, что нам стало известно благодаря новейшим исследованиям дела о декабристах, — об активном участии пушкинской поэзии в подготовке восстания, она могла узнать от самих участников восстания.

«В бумагах каждого из действовавших находятся стихи твои, это худой способ подружиться с правительством», — с упреком писал Пушкину Жуковский.

«Рукописных экземпляров вольнодумческих сочинений Пушкина и прочих столько по полкам, что это нас самих удивляло», — показывал на следствии один из выдающихся деятелей Южного общества М. П. Бестужев-Рюмин. — «Скажу, что сочинения сего роду Пушкина, Рылеева и многих других были известны всем почти, кто только любил заниматься чтением стихов, и в это нещастное время ослепления умов оные были читаны без всякого опасения один другому», — показывал М. Н. Паскевич. Пушкинский «Кинжал» Бестужев декламировал в обществе Соединенных Славян, призывая его членов к цареубийству; после разгрома Черниговского полка, схваченный с оружием в руках и направленный под конвоем в Белую Церковь, он пытался через стихи Пушкина найти общий язык с конвоировавшим его офицером Ракшаниным.

«Вольные» стихи Пушкина звучали, как боевой призыв эпохи; тема, лексика, эмоциональный строй революционных мыслей в воплощении гениального поэта приобретали особую силу воздействия, и безвестные гражданские поэты несли

вслед за Пушкиным в николаевскую армию поток агитационных, вольнодумных мыслей.

«На тебя устремлены глаза России; тебя любят, тебе верят, тебе подражают. Будь поэт и гражданин», — писал ему Рылеев за месяц до событий на Сенатской площади.

Вопрос о принятии поэта в члены Общества, видимо, возникал не раз. Но, оберегая его талант, а, возможно, и опасаясь его вспыльчивого, страстного темперамента, его положения «поднадзорного» ссыльного, Пушкина все же не вовлекли в заговор.

В той или иной интерпретации эти важнейшие штрихи биографии поэта должны были войти в круг семейных преданий Давыдовых и отразиться в рассказах Александры Ивановны, живо переплетаясь с бытовыми подробностями каменской жизни.

Так Пушкин предстал перед Чайковским с новой стороны, стал для него не только гениальным художником, но и близким человеком, отчего поэзия его получила еще более глубокий и волнующий смысл.

Интимное проникновение в мир людей, окружавших поэта, знание их быта, ощущение того, как близко соприкасается современность с недавним прошлым, — все это послужило реальной связью между пушкинским «Онегиным» и оперным замыслом композитора. Пушкинские герои предстали перед Чайковским с такими жизненными подробностями, с такими характерными черточками, какие возникают только при воспоминании о хорошо знакомом, любимом лице. Можно ясно представить себе, как обогатили воображение композитора рассказы людей, знавших, видевших, любивших поэта в героическую пору русской общественной жизни, какие значительные черты открывались ему в творце «Полтавы», «Медного всадника» и «Бориса Годунова».

Здесь же, в Каменке, Чайковский мог острее воспринять ту поэзию обыденной жизни, которая так характерна для «Онегина».

Каменка, несомненно, помогла Чайковскому оценить и значение исторической концепции Пушкина в его «Полтаве». Здесь композитор сроднился с украинским народом, познакомился с новым для него бытом, типами, характерами, услышал и полюбил пленительные украинские народные мелодии и своеобразную игру слепцов-лирников. Сколько задушевных украинских интонаций окрасило его романсы, зазвучало в виртуозном блеске фортепианного концерта, в ариях и хорах «Кузнеца Вакулы»! В Каменке зародилась и была написана вторая симфония с ее великолепным финалом на тему украинской песни «Журавель». Теперь Чайковский широко использовал украинские мелодии и свое знание украинской народной жизни в драматических сценах «Мазепы». Скрещение судеб России и Украины было близкой для него темой — он сталкивался с ней повседневно в знакомом ему Каменском быту. И если государственная идея поэмы во всей своей полноте не могла быть перенесена в оперу (ни Полтавская битва, ни образ Петра не умещались в лаконичных рамках оперного спектакля), то ряд сцен, посвященных описанию народной жизни, и мудрое заключение пушкинской поэмы, несомненно, подсказали композитору руководящую идею его сценического замысла:

Прошло сто лет — и что ж осталось
От сильных, гордых сих мужей,
Столь полных волею страстей?
Их поколенье миновалось —
И с ним исчез кровавый след
Усилий, бедствий и побед.

Это сопоставление бесплодного честолюбия и хищных страстей с вечной жизнью народа нашло отражение в поразительном по смелости и поэтической силе заключении оперы — колыбельной песне Марии. После драматических сцен пыток и казни, после гнетущей своей мрачностью развязки в саду разоренного жилища Кочубея, этот одинокий женский голос, мягко звучащий в темноте, эта безмерная ласка интонаций колыбельной песни словно говорят о неизбывности жизни и любви, о материнстве, о бессмертии народа.

Память об обоих великих художниках в течение многих лет хранилась каменскими обитателями; она приобрела особую значительность в годы революции, когда пришли настоящие хозяева Каменки — крестьянская беднота. В 1918 году, во время распределения строений, большая группа крестьян остановилась перед маленьким «Зеленым домиком» в саду. Кто-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

«Грот декабристов» в Каменке

Содержание