Выпуск № 6 (127) | 1949 - страница 11

том, нравами и песнями горцев, — все это чрезвычайно обогатило его новыми, необычными впечатлениями.

Пушкин с увлечением слушал грузинские песни. Об этом свидетельствует его «Черкесская песня» («В реке бежит гремучий вал») в «Кавказском пленнике» и сноска в «Примечаниях» к поэме: «Песни грузинские приятны и по большей части заунывны. Они славят минутные успехи кавказского оружия, смерть наших героев: Бакунина и Цицианова — измены, убийства, иногда любовь и наслаждения».

Девять лет спустя, в 1829 году, во время путешествия в Закавказскую действующую армию, услышав в Тифлисе грузинские песни, Пушкин почти в тех же словах характеризует их: «Голос песен грузинских приятен», и приводит перевод одной из них «слово в слово».

Песни народов Кавказа оставили заметный след в музыкальном сознании Пушкина. Кавказ постоянно связывается в его воспоминаниях с народно-песенными образами. Вдохновенное стихотворение «Не пой, красавица, при мне ты песен Грузии печальной» написано Пушкиным на грузинскую народную мелодию, которую Грибоедов в 1828 году привез с Кавказа.

Л. Н. Майков утверждает, что на Кавказе Пушкин слушал казачьи песни, которыми также сильно интересовался Николай Раевский, — им случалось подмечать в них явные признаки сочувствия к атаману Степану Разину¹. Попутно напомним, что и декабристы искали в казачьих бунтарских песнях отражение враждебного отношения к угнетателям, скрытую волю народа к раскрепощению.

В дальнейшем творчестве Пушкина мы многократно встречаемся с воспоминаниями о вольных казачьих напевах: в одной из строф «Путешествия Онегина» (помеченной 2 октября 1829 года) есть следы бунтарской темы:

...бурлаки,
Опершись на багры стальные,
Унывным голосом поют
Про тот разбойничий приют,
Про те разъезды удалые,
Как Стенька Разин в старину
Кровавил волжскую волну...

В шестой главе «Евгения Онегина» мы встречаем еще одно напоминание о бунтарской песне:

Пастух, плетя свой пестрый лапоть,
Поет про волжских рыбарей.

Здесь подразумеваются, конечно, не мирные рыболовы, а волжские «разбойнички», «государевы ловцы», что «рыбку ловили по клетям, хлевам и новым дворам»².

Те же впечатления находят отзвук в поэме «Братья-разбойники». Первоначально Пушкин предполагал построить ее исключительно на народных преданиях и песнях о Степане Разине и на народной песенной драме³, что подтверждается записями черновых планов:

«Вечером — девица плачет, подговаривает, она плачет, молодцы готовы отплыть: есаул — где-то наш атаман — Они плывут и поют...».

Интерес Пушкина к народной музыке с большой силой вспыхивает в Кишиневе. 14 ноября 1820 года он написал «Черную шаль» («Молдавскую песню», по первоначальному ее названию). Эти стихи — перевод популярной народной песни, необычайно «монотонной, грустной, красивой и простой»⁴. Пушкин услышал ее впервые от кишиневской девушки Мардиолины (Марулы, Мариолицы или Мариелы), служанки «Зеленого трактира». Не зная языка, он мог первоначально заинтересоваться песней только по ее напеву.

Сохранились свидетельства, как Пушкин приезжал на площадь (так называемую «Болгарию»⁵) смотреть молдавский национальный танец «жок» и слушать народную волынку⁶.

Современники рассказывают о том, что в праздничные дни, посещая народные игры, Пушкин присоединялся к хорово-

_________

¹ Л. Н. Майков. Цит. соч., стр. 154 и далее.

² В. Чернышев, Пушкин среди творцов и носителей русской песни. «Пушкин и его современники», т. XXXVIII, стр. 82–94.

³В. Ю. Крупянская, Социально-исторический генезис народной драмы «Лодка» (диссертация находится в Московском университете им. Ломоносова).

⁴ См. «Известия Отделения русского языка и словесности». 1906, XI, кн. 4, стр. 372. В статье приводится текст песни.

⁵В Кишиневе имеется улица, ранее называвшаяся «Болгарская».

⁶ В. А. Яковлев, Отзывы о Пушкине с юга России. Одесса, 1887. (Записки Д. С. Мацевича). Стр. 97.

дам и танцевал «жок» под звуки кобзы¹. На кобзе и на скрипке играли обычно цыгане.

Во время пребывания Пушкина в Кишиневе молдавские богачи держали у себя дома музыкантов и профессиональных певцов, так называемых «лэутаров», исполнителей местных народных песен. Лучший домашний оркестр был в гостеприимном доме Е. К. Варфоломея, которого часто посещал Пушкин. Его музыканты пели, аккомпанируя себе на скрипках, кобзах и тростянках², которые поэт в шутку называл «цевницами», так как они действительно походили на античные музыкальные инструменты. Живо интересовали Пушкина молдавские танцы, сопровождаемые пением, «сербешти» (теперешняя «сырба») и «мититика» (так называемый «маленький танец», вышедший ныне из обихода). Но еще более увлекали его песни. «Очень занимала Пушкина известная молдавская песнь "Тю юбеска патимасура" и еще с большим вниманием прислушивался он к другой песне: "Ардыма-фрыджима, на корбуне пупе ма!" ("Жги меня, жарь меня, на угли клади меня")»³ .

Пушкину весьма полюбилась эта народная мелодия. «Кажется, — писал он позднее, — мотив чрезвычайно счастливый»⁴. Кто-то из близких ему музыкантов положил эту песню на музыку. Пушкин четыре или пять лет бережно хранил нотный листок с «диким напевом» среди своих рукописей и в 1825 году переслал его А. Н. Верстовскому⁵.

Заинтересовавшись песней, Пушкин тогда же, в Кишиневе, перевел ее на русский язык. «Песнь Земфиры», по свидетельству Пушкина, — «...очень близкий перевод», что подтверждается и фольклористами⁶.

Пылкая и любознательная натура поэта побудила его, как известно, во время поездки в Измаил примкнуть к цыганскому табору. Он «ночевал в шатрах его и жил дикой жизнью кочевого племени»⁷ и, как пишет он в поэме «Цыганы»,

В походах медленных любил
Их песен радостные гулы...

Много раз в поэме упоминаются «песни жен», «цыганские припевы», «волынки говор». И основной поворотный момент поэмы, ее драматургический узел связан с «Песней Земфиры».

В годы пребывания в ссылке в Михайловском в поэзии Пушкина возникает особенно яркое отражение богатейшего мира русской народной песни.

«...Я один-одинешенек, — пишет Пушкин Вяземскому в январе 1825 года, — живу недорослем, валяюсь на лежанке и слушаю старые сказки да песни».

После детского общения с няней времен села Захарова прошло 15 лет. Арина Родионовна постарела, но сохранила голос и уменье петь. И Пушкин вновь слушает ее песни.

Пушкин часто ездит в Святые горы, в монастырь и на ярмарку. Надевал он красную или белую крестьянскую рубаху, «с красными ластовками», опоясывался красною лентою, «с корневой шляпою на голове», в смазных сапогах и с железной палкой в руке. «Он прислушивался к пению нищих, распевающих духовные стихи о Лазаре, об архангеле Михаиле, о страшном суде и тому подобные канты»⁸. Иногда он «садился на земь, собирал вокруг себя нищих, слепцов, они

_________

¹ «Со слов кишиневских старожилов». — «Русский архив», 1899, II, стр. 344.

² Тростянки — старинный, весьма распространенный в Молдавии губной деревянный духовой инструмент, с шестью выжженными пальцевыми отверстиями, неизменный спутник молдавских чебанов (пастухов), — так называемый флуер. В Молдавии существует ансамбль стариков, играющих на флуерах.
Сведения о молдавской народной музыке сообщены нам научным сотрудником фольклорного кабинета Кишиневской государственной консерватории Г. С. Чайковским.

³ B. П. Горчаков, Воспоминания. — М. А. Цявловский, Книга воспоминаний о Пушкине. М., 1931, стр. 183. Ср. «Бессарабские воспоминания» А. Ф. Вельтмана. — Л. Н. Майков, Цит. соч., стр. 130. Текст песни цитируется по Вельтману.

⁴ Письмо к П. Вяземскому от сентября 1825 г.

⁵ Репродукцию документа — см. «Пушкин, Верстовекий, Виельгорский». «Советская музыка». 1934, № 1.

⁶ А. Яцимирский, Песня Земфиры в «Цыганах» Пушкина и цыганские хоры. «Известия Отделения русского языка и словесности». 1899, IV, кн. 1.

⁷ П. Анненков, Цит. соч., стр. 83–84. Об этом же: «Молодость Пушкина по рассказам его брата». — Л. Н. Майков, Цит. соч., стр. 8.
3. К. Ралли-Арборе, Из семейных воспоминаний о А. С. Пушкине. «Минувшие годы», 1908, № 7, стр. 1–2.

⁸ Л. П. Софийский, Город Опочка и его уезд в прошлом и настоящем. Псков, 1912, стр. 202.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание