Концертная жизнь

Концерты Воронежского хора

В Москве с большим успехом прошли гастроли Воронежского хора русской народной песни, руководителю которого К. Массалитинову присуждена Сталинская премия. Публика восторженно приветствовала талантливый растущий коллектив, сформировавшийся всего несколько лет назад из колхозных самодеятельных хоров.

Первое отделение концерта было посвящено старинным русским народным песням Воронежской области. Среди них — прекрасные образцы народной лирики: привольная, широко напевная и задумчивая песня «Уж ты, степь», которой открылся концерт, «Летят утки», воронежские «страдания», отлично прозвучавшие в исполнении только женского хора (солистка И. Ткач). Торжественно и величаво была исполнена хором в сопровождении народного оркестра песня Воронежской области о полководце Кутузове — «Ох, Рассея, ты Рассея». Песня «Что во поле, во поляне» сопровождалась массовым женским хороводом. У частницы хора показали и здесь чудесное мастерство. В своих Длинных старинных платьях они плавно отрывались от места и вереницей плыли по сцене, — именно «плыли», так как движения их ног не было видно и менялось только положение рук: невольно вспомнилось старинное русское выражение — «плыть лебедью». Несколько неуместным диссонансом выглядело в этом номере появление четырех балетных пар, начинавших отплясывать между вьющимися, сплетающимися и расходящимися вереницами хоровода.

Во втором отделении концерта исполнялись народные песни советской эпохи, созданные колхозниками, а также творческой группой Воронежского хора. Из последних особенно выделяется чудесная лирическая песня «Под горой росли цветочки», проникновенно исполненная женской группой хора а capella, — песня о прощании девушки с любимым, уходящим на фронт в дни Великой Отечественной войны. По складу своему эта песня, с развитыми подголосками, естественно оплетающими мелодию сверху и снизу, подлинно народна и должна войти в репертуар самодеятельных народных хоров. Удачна песня колхозников «Заживем мы веселей и богаче вдвое» (музыкальный наигрыш Й. Руденко, баяниста Воронежского хора).

Песни К. Массалитинова «Лети, победы песня», «Величальная Сталину», «Колхозная праздничная» пользуются заслуженной популярностью. Их близкие к народной песенности мелодии просты, ярки, легко запоминаются. Особенно выразительна первая песня. Ее приподнятость, общий праздничный колорит переданы бойким плясовым ритмом и простой, броской «частушечной» мелодикой. В целом создается яркая картина шумной, безграничной народной радости.

Значительное место в концерте заняли частушки и пляски. «Колхозные частушки», исполненные М. Мордасовой в сопровождении баяна, вызвали бурю восторга и были дважды повторены по настоянию публики. Исполнительница показала при этом свое виртуозное мастерство певицы-импровизатора. Она же является автором текстов многих песен, созданных творческой группой хора.

Удачны живо и весело исполненные групповые частушки, превратившиеся в небольшие и очень остроумные жанровые сценки: «Хороши ребята наши» (исполнительницы Золотарева, Кузнецова, Ларченкова, Юрганова, Грошева и Мордасова) и «Подружки» (исполнительницы Золотарева и Кузнецова).

Песенный репертуар Воронежского хора очень интересен и заслуживает серьезного внимания и высокой оценки. В хоре участвуют певицы только одной Воронежской области, и этим обусловливается стилистическое единство исполнения. Высокое мастерство обработок, подлинная любовь к народной песне, искреннее увлечение и живой темперамент создают яркое впечатление праздничности и непосредственного веселья. Выступления Воронежского хора — живое свидетельство талантливости наших замечательных народных певцов и танцоров!

Композиторы, внимательно прислушиваясь к песням, бытующим в русских деревнях, смогут найти большие новые возможности для расширения и обогащения своего творчества, ибо, конечно, далеко не все богатство русской песни исчерпано нашими классиками.

Л. Полякова

Концерты пианистов А. Каплана и Л. Зюзина

(22 и 31 января, Малый зал консерватории)

Последний концерт Арнольда Каплана явился ярким свидетельством значительного творческого роста молодого пианиста. Наряду с высоким профессиональным уровнем исполнения сейчас можно констатировать убедительность и одухотворенность его игры, умение выявить стиль и характер каждого исполняемого произведения. Это относится ко всем трем крупным звеньям программы концерта 22 января — «Прелюдии, хоралу и фуге» Ц. Франка, бетховенской «Аппассионате» и b-moll’ной сонате Шопена.

Остановлюсь на исполнении «Аппассионаты». За последнее время нам неоднократно приходилось слышать исполнение этой сонаты в корректно-формальном стиле, явно противоречащем ее глубокому драматическому содержанию. Тем отраднее было ощутить стихийный размах в исполнении Каплана. Ощущался широкий, подлинно трагедийный порыв и одновременно строго продуманный, оправданный содержанием план исполнения, охватывающий не только общие контуры произведения, но и отдельные его детали.

Прекрасный технический аппарат обеспечивает пианисту свободное выполнение этого плана и полную доходчивость во всех его деталях. В этом смысле исполнение «Аппассионаты» было большим художественным достижением.

Однако в осуществлении этой большой задачи можно отметить и частичные недостатки.

В глубоко значительной начальной фразе «Аппассионаты» шестнадцатые пунктированного ритма прозвучали чересчур поверхностно, на манер короткого форшлага. Это явно нарушало значительность темы, требующей полноты звучания всего мелодического контура. Я бы сказал, что в данном случае полнота звучания была важнее математически точной длительности (не так уж важно, составит ли в данном случае шестнадцатая одну шестую или одну пятую ритмической единицы).

Заключительная тема — властная, беспокойная — в тремолирующих пульсациях правой и левой рук звучала тускло, неубедительно.

Исполнение первой части сонаты при всей динамической экспрессии и техническом совершенстве вплоть до репризы страдало некоторой механичностью движения: не было заметных ritenuto, цезур, свободного «дыхания». Это суживало выразительный диапазон. Освобождение началось лишь глубоким ritenuto перед репризой и распространилось на всю репризу и коду. Между тем такой же свободы движения требовало все allegro в целом.

Исполнителем убедительно были переданы и торжественно-спокойное раздумье медленной части, и бурная динамика финала. Не было лишь одного — нужной пропорции в соотношении финала с первой частью, не чувствовалось, что финал — это конечная кульминация, завершающая все прежние волнения и бури.

При всех этих отдельных недостатках, исполнение сонаты в целом было глубоко впечатляющим.

На большой высоте было исполнение и другого столь же ответственного номера — шопеновской b-moll’ной сонаты. Оно отличалось той же рельефностью и общего контура и частностей, той же технической завершенностью и той же внутренней насыщенностью.

Художественно убедительно был сыгран похоронный марш из сонаты. Средняя часть марша была проведена с большой экспрессией, но не переходящей в слезливость. Заметным минусом исполнения была его тембральная бедность. А в то же время красочность, образность подсказываются здесь и сюжетом, и самым строем музыки. Неужели же нужно упорно и однообразно подчеркивать верхний голос, когда в нашем распоряжении целая палитра красок? Подчеркните альт — новая звучность, выделите тенор, баритон, бас — все новые оттенки! Обратимся к живым образам: похоронное шествие, звуки оркестра... они приближаются, растут и так же постепенно гаснут вдали... Разве мы никогда не наблюдали, как в отдалении из оркестровой звучности выделяются иногда басы, иногда альты, иногда верхние голоса!

Как уместно было бы применить этот акустический образ в последнем колене шопеновского марша и как странно, что до сих пор этого не пришлось слышать в исполнении пианистов.

Из остальных номеров программы надо упомянуть о gis-moll’ном «Музыкальном моменте» Рахманинова. В исполнении не было (да и не требовалось) каких-либо откровений, но оно привлекло внимание предельной законченностью в передаче основных музыкальных элементов и мельчайших интонационных и экспрессивных деталей.

В отчетном концерте А. Каплан проявил себя как пианист высокого профессионального уровня и серьезной художественной направленности.

Значительно сложнее задача рецензента при оценке концерта Л. Зюзина. Если исключительно трудна задача слепого пианиста, выступающего со сложнейшей программой, то в известной мере затруднительна и объективная оценка такого исполнения. Восприятию мешает предубежденность, рождаемая привычкой к определенным пианистическим приемам, верой в их незыблемость и обязательность. Возникает ряд вопросов технического порядка, что тоже мешает непосредственно слушать музыку. Тем более велика заслуга пианиста, своей вдохновенной игрой заставившего нас полностью забыть все эти соображения и целиком проникнуться создаваемыми им художественными образами.

Первое отделение Зюзин посвятил Рахманинову. Прелюдии, «Этюды-картины» и «Музыкальные моменты» были исполнены ярко, выразительно, подъемно, технически закончено. Но еще больше увлечения появилось у пианиста во втором отделении, посвященном Скрябину. Исполнение Третьей сонаты было высоким творческим актом, полно раскрывшим и передавшим все богатство этого сочинения. Не буду останавливаться на глубоко прочувствованном исполнении первой части, на стильной передаче изящного скерцо, на максимальной

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Концертная жизнь

Концерты Воронежского хора

Л. Полякова

Концерты пианистов А. Каплана и Л. Зюзина

(22 и 31 января, Малый зал консерватории)

Содержание