вития музыкального искусства. На встречах со студентами игралось много музыки — русской и венгерской, при чем следует отметить, что именно в исполнении студентов нам довелось услышать очень выразительные, глубоко народные произведения Бела Бартока — вокальные, скрипичные и фортепианные.

Очень отрадное впечатление осталось от посещения студенческого общежития им. Бела Бартока. Общежитие занимает прекрасный четырехэтажный дом на одной из центральных улиц Будапешта. Каждая комната, в которой обычно живут 5–6 человек, имеет своего шефа — одного из великих композиторов. Есть комнаты Баха, Мусоргского, Чайковского, Бетховена, Глинки и других. В нижнем этаже оборудовано свыше десяти изолированных комнат для индивидуальных занятий, абсолютно звуконепроницаемых. Образцовым подсобным «цехом» общежития является кухня, ослепительно чистая, где готовят вкусно и разнообразно.

В центре общежития две большие гостиные отведены под комнаты отдыха, библиотеку, читальню, концертный зал.

Многообразие форм общественной деятельности, вызванное бурным темпом жизни молодой республики, заставляет каждого студента совмещать учебу с различными общественными обязанностями.

Музыкальное творчество Венгрии находится сейчас в кризисном состоянии. Это — кризис роста, когда старые формы деятельности недостаточны и надо определить отношение к целому ряду коренных вопросов дальнейшего развития музыкального искусства страны.

Искусство надо сделать достоянием народа!

В области музыки это означает планомерную и повседневную пропаганду наиболее значительных произведений мировой музыкальной культуры.

Обязательным условием, обеспечивающим успешность строительства социализма, является не только высокоразвитая техника, но и изобилие духовной культуры народа. Вопросы идеологии приобретают на данном этапе развития общественных отношений существенное значение. Поэтому и перед венгерским музыкальным искусством стоит неотложная задача полного высвобождения из-под тлетворного влияния современного буржуазного формализма, отражающего уродство идеологического вырождения и духовный маразм капиталистического общества.

Как в области общественного развития есть лишь два пути — путь строительства социализма, основанный на всестороннем развитии всех материальных и духовных благ, потребных человечеству, либо путь капиталистической деградации, обнищания и рабства, так и в области искусства возможны также лишь два пути: либо путь социалистического реализма, путь расцвета красоты искусства и обогащения его жизненным содержанием, либо путь формализма, ведущий к разрушению искусства, к его ликвидации.

Строительство новой жизни, творческий энтузиазм, охвативший трудящихся освобожденной, независимой Венгрии, не может не вызвать мощного подъема революционного национального искусства страны, свидетелями которого, — в этом не может быть никакого сомнения, — мы будем в самом недалеком будущем.

Польский народ чтит память Шопена

21 февраля в Варшаве состоялось торжественное заседание Юбилейного Шопеновского комитета под председательством премьер-министра Иосифа Циранкевича. Этим собранием открылся ряд мероприятий, отмечающих столетнюю годовщину со дня смерти великого польского композитора.

В президиуме торжественного заседания — президент Польской республики Болеслав Берут, премьер-министр Иосиф Циранкевич, председатель польского сейма Владислав Ковальский, маршал Михаил Жимерский, председатель Союза композиторов Зигмунт Мычельский, музыковед Адольф Хибинский и др.

Во вступительном слове президент Берут отметил всенародное значение Шопеновского года, целью которого является широчайшая пропаганда творческого наследия великого национального гения Польши.

Охарактеризовав творчество великого польского композитора, глубоко уходящее своими корнями в неисчерпаемую сокровищницу народного творчества, президент Берут отметил, что задача современной новой эпохи в истории Польши — содействовать дальнейшему культурному развитию польского народа и всемерному росту национального самосознания. — Мы хотим направить всю мощь этих чувств на строительство новых форм общественной жизни и таким образом обогатить культуру народа. Лучшим проявлением нашей любви и преклонения перед творчеством Шопена, — сказал президент, — будет приобщение широчайших народных масс к его искусству. Теперь, когда польский народ является хозяином своей судьбы, творчество Шопена должно стать достоянием миллионов простых людей Польши.

— Резонанс творчества Шопена, — говорит Берут, — любовь к его музыке распространились далеко за пределами Польши. Он прославил свою родину так же, как Николай Коперник в области науки, как Адам Мицкевич в области литературы.

Б. Берут говорит о крепчайшей связи творчества Шопена с народным искусством, о его глубочайшем проникновении в самый дух польской народной музыки, о его страстной любви к родине, к своему народу.

После речи президента Берута с докладом о жизни и творчестве Шопена выступил лауреат государственной премии по музыке на 1949 год проф. Болеслав Войтович; затем известный польский пианист Штомпка исполнил ряд произведений Шопена.

Общедоступные концерты из лучших произведений Шопена будут организованы в деревнях, местечках, школах, клубах, народных домах, на фабриках и заводах. Таких концертов намечено провести по стране около пяти тысяч.

Заметки о современном музыкальном творчестве в Германии

С. Барский

Не успели еще отгреметь последние залпы советских артиллеристов, еще продолжали сдаваться колонны «непобедимых германцев», еще дымились развалины укрепленных пунктов гитлеровской армии, а в различных общественных кругах Германии уже началось деление на «чистых и нечистых», на тех, кто был «с ними», и тех, кто не был «с ними». Количество лиц, причислявших себя к последней категории, было подозрительно велико, особенно среди деятелей искусства, где достоверность этих утверждений было весьма трудно установить, во всяком случае в первое время. Вскоре, к осени 1945 года, в немецких художественных кругах возникло новое понятие, нашедшее свое словесное выражение в термине «внутренняя эмиграция». Внешним толчком к возникновению и самого понятия и его обозначения было известное письмо Томаса Манна, явившееся ответом на посланное ему группой остававшихся в гитлеровской Германии писателей приглашение немедленно вернуться на родину, чтобы вместе с ними трудиться для ее блага. Гневными словами охарактеризовал тогда Т. Манн тех, кто еще в 1933 году отрекся от писателей-демократов, кто поспешно уничтожал в своих личных библиотеках самые следы их книг.

«Люди, — писал Т. Манн, — прямо или косвенно сотрудничавшие с нацистами, не заслужили права приглашать для сотрудничества тех, кто честно и неустанно отдавал все свои силы делу консолидации передовых людей всего мира на борьбу с фашизмом».

Уже по одному тому, какими театрально-патетическими воплями протеста было встречено это опубликованное в прессе письмо знаменитого немецкого писателя, стало ясно, что удар попал в цель. Судорожными усилиями всякие анонимные и псевдонимные сотрудники геббельсовского “Das Reich” пытались добиться реабилитации в глазах демократической общественности. Два безвестных литератора — Франк Тисс и Вальтер фон-Молло — взяли на себя инициативу организовать целый поток устных и печатных выступлений, преимущественно на западе Германии, в которых ряд третьеразрядных писателей объявил себя «внутренними эмигрантами», то есть лицами, якобы оказывавшими «духовное сопротивление» фашизму. По утверждениям этих людей, у каждого из них ящики письменных столов ломятся от антифашистских произведений — «плодов тайного творчества, создававшихся под угрозой быть обнаруженными гестапо», и т. д. и т. п. В бюргерских кругах такие широковещательные заявления имели успех. Однако вскоре обнаружилось, что подавляющее большинство «внутренних эмигрантов» отлично уживалось в своей явной, а не «тайной» литературной деятельности с директивами гитлеровской “Кulturpolitik”. Лишь очень немногие, буквально единицы среди представителей художественного мира, как Бернгард Келлерман или Хорст Ломмер среди писателей, Карл Хофер или Оскар Нерлингер среди художников, Гейнц Тиссен или Борис Блахер среди композиторов, оказались людьми с неподкупной политической совестью.

Между тем декларация о «тайном творчестве» и «ящиках письменного стола» нашла значительное количество приверженцев среди деятелей других искусств — художников и музыкантов. Почти все они либо заявлениями, либо намеками давали понять, что обладают пресловутыми ящиками с рукописями, которые предназначались для свободных послефашистских времен. Однако, когда настал этот день и тайное смогло, наконец, стать явным, то к великому смущению авторов и к немалому удивлению людей, веривших их патетическим декларациям, предъявить оказалось, по существу, нечего. Это, разумеется, не означало отсутствие произведений как таковых. Но, представ перед судом общественности, эти произведения оказались столь ярким выражением крайнего гипертрофированного индивидуализма и субъективизма, что не нашли резонанса даже в архиснобистских кругах буржуазной художественной интеллигенции. В музыкальном творчестве это обнаружилось позже других видов искусства, но зато в степени, далеко оставляющей позади даже сюрреалистическую и абстрактную немецкую живопись.

Летом 1947 года, впервые после войны, удалось провести показ музыкального творчества Германии в широком масштабе. По инициативе композиторской секции Союза по охране автор-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Польский народ чтит память Шопена

Заметки о современном музыкальном творчестве в Германии

С. Барский

Содержание