Выпуск № 4 (125) | 1949 - страница 28

образном в армянской музыке. Это легко обнаружить, присмотревшись, например, к ладово-интонационным особенностям кантаты. Энергично и упорно Арутюнян выявляет в своей кантате особые свойства армянского народного мажора. Еще Комитас в своих ранних теоретических работах (в конце XIX века) утверждает характерность для армянской национальной музыки мажорного тетрахорда (с–d–е–f) и его особой — гармонической — разновидности (с–des–е–f). В комитасовских записях народных песен обнаруживаются многие весьма своеобразные и богатые формы мажора (в частности в трудовых песнях — оровелах) . Характерно для народных мажорных мелодий утверждение терцового звука лада, как наиболее значительного, доминирующего тона, нередко завершающего мелодию; среди разнообразных средств подчеркивания терции народная песня (например, в упомянутом «Лорийском оровеле») широко пользуется повышенной второй ступенью (с–dis–е–f).

Эти формы народного мажора с чрезвычайной последовательностью и настойчивостью использованы в «Кантате о Родине». Характерно, что из пяти частей кантаты минорна только одна —4-я («Колыбельная»), и та завершающаяся в мажоре; отклонения в минорные сферы во всей музыке крайне редки и непродолжительны. Описанная форма мажора с повышенной второй ступенью используется Арутюняйом с особой любовью и упорством. На элементах этого лада основана вся 3-я часть. Эпизодически, но всегда в особо ответственных местах мы встречаем мажорные интонации с повышенной второй ступенью и в других частях кантаты.

Неоднократно используя гармонический тетрахорд (в частности в 1-й части), Арутюнян дает его в подлинно-народной трактовке — в живом и свободном мелодическом движении и многообразных сопоставлениях, противоречащих тому геометрически-схематичному принципу, который лежит в основе «ученых» ладов арабской музыкальной теории.

Эти и им подобные ладово-интонационные черты сообщают музыке кантаты свежесть, национальную самобытность и достоверность. Они подтверждают глубокую почвенность музыкального языка Арутюняна, усвоившего и развивающего народно-национальные традиции. В активном и живом преобразовании этих зерен народного стиля Арутюнян смело, широко использует опыт классической русской музыки.

Язык Арутюняна никак нельзя упрекнуть в архаичности или узко национальной ограниченности. Это современный язык советского армянского народа, развитой, богатый в своей выразительности, общепонятный, приобретающий силу музыкальных богатств интернационального значения.

Надо ли говорить о том, что этот путь верен,— верна опора на благодатную почву национальных богатств, верно стремление к активному развитию этих богатств средствами классической русской музыки, имеющей всемирное значение! Именно так нужно искать содержательные, прямые и точно воздействующие музыкальные образы. На этом пути Арутюнян достиг уже многого.

Но нужно сказать, что он еще далеко не полностью осваивает ладово-интонационные, песенно-мелодические богатства народной музыки. Народное искусство совершенного рельефного формирования мотивных ячеек — зерен мелодии и их многообразного динамичного мотивного развития — еще далеко не в должной мере изучено и использовано Арутюняном. Простое сопоставление лирически «кантабильных» мелодий 2-й и 4-й частей с гениальными армянскими народно-лирическими напевами (напомню хотя бы мелодии «Цирани цар» или «Кайнэл ем, гал чем кара» и множество других, записанных Комитасом) показывает, что Арутюнян еще далеко не в полной мере владеет некоторыми важнейшими принципами и закономерностями народного песнетворчества, без которых нельзя создать подлинно классические мелодические образы. В частности в его протяженных мелодиях недостаточно использована динамика сопоставлений различных функционально противоборствующих ладовых сфер, недостаточно ярко представлено то своеобразное искусство утверждения и переосмысления разных элементов лада, которое столь полно сказалось в излюбленных народом многообразных. переменных ладах.

А ведь эти свойства и черты динамичного формирования мелоса ценны не только сами по себе, то есть не только как условие подлинной красоты и богатства, психологической насыщенности и полноты содержания мелодических линий. Художнику даровитому и ищущему, каким является Арутюнян, они подскажут пути громадного обогащения всех выразительных средств, подскажут особые возможности полифонического развития, новые гармонические сочетания, последования, контрасты. Пока, — это надо прямо сказать, — богатства полифонического мышления недостаточно полно и разнообразно использованы Арутюняном (в этом отношении выделяются, как особые удачи, средние эпизоды 1-й и главным образом 3-й частей, возвышающиеся по силе своего выражения над преобладающей гомофонной структурой большинства хоровых эпизодов). И надо еще сказать, что подлинной динамичности гармонического мышления препятствуют частые в кантате стоячие басы — протяженные педали, господствующие во всех частях. Арутюнян еще не свободен от предвзятого представления, будто музыка, основанная на мелосе восточных народов, преимущественно, а то и исключительно тяготеет к гармониям на педали, что подвижный, мелодически самостоятельный и динамичный бас ей чужд.

Могут спросить, уместно ли в статье о таком выдающемся произведении, изобилующем богатствами идейными и музыкальными, каким является «Кантата о Родине», к тому же в статье, являющейся непосредственным откликом на событие, праздничное для Арутюняна и всей советской музыки — присуждение «Кантате» Сталинской премии 1-й степени, так много места уделять критическим замечаниям и требованиям, в том числе замечаниям специальным, музыкально стилистическим. В произведении заключено так много ценного, благородного, большого; зачем же привлекать внимание к тому, что по той или иной причине не вошло в состав музыки «Кантаты»? Уместен ли подобный требовательный тон критики применительно к кантате Арутюняна?

Думается, не только уместен, но и необходим, и применительно к Арутюняну эта требовательность должна быть тем большей, если хотите, даже придирчивой, что Арутюнян — высоко одаренный музыкант, вышедший сейчас на передовые линии боев за советскую музыку. Вместе с рядом талантливых произведений последнего времени «Кантата о Родине» Арутюняна свидетельствует о начавшемся восхождении советской музыки к высотам подлинно народного искусства, искусства социалистического реализма. Нет сомнений, что в предстоящих боях за формирование большого советского эпического музыкального искусства, способного во всей полноте запечатлевать богатства народной жизни и воплощать глубокие и сильные образы лучших людей современности, Александру Арутюняну предназначена выдающаяся роль.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание