Выпуск № 4 (125) | 1949 - страница 13

«Бориса Годунова» выявлена в трагедии обреченности героя, стоящего вне стремлений, эмоций и дум народа.

Каждая постановка «Бориса Годунова» была большим праздником русского искусства. Необходимо целиком отвергнуть ложное утверждение, что «Борис Годунов» якобы был непонят и неоценен современниками. Этой версией охотно пользовались нынешние формалисты для подтверждения фальшивой теории, что и их музыку поймут лет через 50–100.

Передовое русское общество восторженно приняло уже первую постановку трех сцен «Бориса» в 1873 году. Глубоко народный, реалистический музыкальный язык оперы полностью соответствовал передовым идеям того времени, идеям борьбы за реалистические пути литературы, театра и живописи.

Есть свидетельство того, что все четыре представления трех актов «Бориса» в 1873 году сопровождались бурными овациями в честь автора, многочисленными вызовами его. Свои искренние восторги публика выразила и в своеобразной патриотической демонстрации: действие из «Фрейшюца» Вебера, поставленное после сцен «Бориса», обычно проходившее с большим успехом, на сей раз было встречено весьма холодно.

С огромным успехом проходили спектакли «Бориса Годунова», поставленного в 1874 году почти полностью, с некоторыми купюрами.

Несмотря на то, что постановка не была на большой художественной высоте (декорации были заимствованы из драматических постановок «Бориса»), публика с глубоким интересом посещала спектакли, и опера шла для того времени довольно часто.

Борьба сторонников и противников реалистического направления в музыке к 1874 году принимает ожесточенный характер. Реакционные критики — хулители «Бориса» все более и более резко выступают против творения Мусоргского. Но у большинства хулителей оперы критические оценки идут отнюдь не от непонимания силы и глубины дарования Мусоргского. Эта критика подогревается придворными кругами, увидевшими в «Могучей кучке», в творческой направленности «кучкистов» художественно-идейное направление, враждебное самодержавию и близкое революционно-демократическим устремлениям передовых кругов русского общества. Формалисты того времени — консервативно настроенные космополиты— также ополчились против этого подлинно русского, общественно-передового произведения.

Любовь и стремление к родному, русскому, народному были основным стимулом творчества Мусоргского. Юношеские увлечения иностранными сюжетами («Саламбо», «Эдип») вскоре сменяются у него убеждением в необходимости выражать свои творческие стремления в сюжетах русских, связанных с народными темами.

Двадцатилетний юноша Мусоргский, впервые оказавшийся в Москве, пишет М. Балакиреву:

«Знаете, что я был космополит, а теперь какое-то перерождение; мне становится близким все русское и мне было бы досадно, если бы с Россией не церемонились в настоящее время, я как будто начинаю любить ее». И эту любовь Мусоргский убежденно пронес в своем творчестве до конца своей жизни.

Самодержавные правители боялись даже музыки композиторов «Могучей кучки», боялись прогрессивно-демократической направленности этой творческой группы. Александр III вычеркнул «Бориса Годунова» из репертуара императорских театров. Хилый царек Николай II при упоминании о новой редакции «Бориса Годунова» наморщился и «высочайше» изрек: «Нет, этой оперы не надо пока! Ведь это все музыка балакиревской школы»¹.

И чиновничья, реакционная «критика» подхватывала эти придворные мнения, объявляя музыку Мусоргского «бесформенной» и «безобразною», а его музыкальную эстетику «тяжелой и смрадной».

Сторонники крайнего эстетизма и идеализма, выступая против направления «Могучей кучки», отвергали самую идею реализма в оперном искусстве. В наш век их наследники пытаются также с позиций крайнего эстетизма и идеализма бороться с реалистическим направлением в музыке. Но еще и тогда, во времена «Могучей кучки», передовое русское общество предпочитало «мыслящих реали-

_________

¹ А. Н. Римский-Корсаков, Н. А. Римский-Корсаков. Жизнь и творчество. Выпуск IV, стр. 53.

Борис Годунов — А. Пирогов

стов» в музыке служителям «чистого искусства».

В наше время весь народ решительно отверг формалистическое направление в музыке, оторванное от народа, от жизненных задач нашей действительности. Традиции «Могучей кучки» получили ясную оценку во вдохновенных словах незабвенного Андрея Александровича Жданова, обращенных к советским композиторам:

«Товарищи, мы хотим, мы страстно желаем, чтобы у нас была своя “Могучая кучка”, чтобы она была и многочисленнее и сильнее, чем та, которая когда-то поражала мир своими талантами и прославила наш народ. Для того, чтобы вы были сильными, вы должны отбросить прочь со своего пути все то, что может вас ослабить, и отобрать лишь такие средства вооружения, которые помогут вам стать сильными и могучими. Если вы используете до дна гениальное классическое музыкальное наследство и вместе с тем разовьете его в духе новых потребностей нашей великой эпохи, вы станете советской “Могучей кучкой”»...

В этих словах товарища Жданова выражена огромная любовь и признательность народа к великим классикам русской музыки и глубокая вера народа в творческие силы советских композиторов. Эта огромная любовь советского народа к классической русской музыке получила свое прекрасное выражение и в новой постановке «Бориса Годунова» в Государственном ордена Ленина академическом Большом театре Союза ССР, постановке, удостоенной Сталинской премии 1-й степени.

Это заслуженное награждение совпало со 110-летием со дня рождения М. П. Мусоргского — каким чудесным символом является это совпадение! Как переживал этот гениальный человек с широкой русской душой, пламенно-восторженный, рождение на сцене своего любимого детища «Бориса»! С каким волнением он писал в записке В. В. Стасову: «Спешу на оркестровую репетицию: “Быть или не быть, вот вопрос!”».

После премьеры он писал дирижеру Э. Ф. Направнику, скромно оценивая свой труд и преувеличивая талант Направника:

«Эдуард Францевич, Вы не принимаете славленья — тем сильнее Вы и выше; но принимаете ли Вы исповедь музыканта? В понедельник, 5 февраля, Вы сделали дело небывалое: только одни Ваши художественные силы могли с 2-х репетиций передать так горячо и художественно сцены “Бориса”! При всем моем болезненном возбуждении, Ваш первый приступ к “Борису” и последующие сделали то, что я горячо полюбил Вас, как силача-художника (это уж Вы не можете запретить мне). Вы вникали не только в подробности оркестрового исполнения, но во все мельчайшие оттенки сцены и декламации; во всех Ваших замечаниях я видел горячее желание успеха делу; я считал и считаю Ваши замечания как честь и награду моему ученическому труду: так тонко, так художественно-верно понять намерения сочинителя может только крупно-талантливый художник. — Ни в мысли, ни в мечте, несмотря на овации, я ни разу не придал значения самому себе (единственная моя заслуга вечером 5 февраля): всю честь и славу представления сцен “Бориса” я отдаю Вам, Эдуард Францевич, и нашим дорогим товарищам артистам и славному оркестру. Открыто говорю Вам: я благословляю имя Ваше

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Борис Годунов — А. Пирогов

Содержание