уверенность в неиссякаемых силах народа, высказанная в пору тяжелого угнетения и явившаяся поддержкой в национально-освободительной борьбе. Эта идейная значительность искусства Сметаны резко противостоит индивидуализму, получавшему в те годы все большее и большее распространение. Его творчество еще раз подтвердило, что истинный расцвет музыкального искусства возможен лишь на национальной основе, что, лишь используя и развивая ценности, накопленные народом, художник в состоянии обогатить мировую культуру.

И Сметана обогатил ее многими ценностями. Он вписал замечательные страницы в историю комической оперы, явившись одним из крупнейших мастеров этого жанра. Он обогатил программную симфоническую музыку и сказал новое, оригинальное слово в области камерной инструментальной музыки. Замечателен его первый квартет — «Из моей жизни», в котором композитор рассказывает о своей судьбе и развивает в качестве главной мысли идею борьбы с жизненными невзгодами, идею оптимизма. Это один из немногих образцов программной квартетной музыки, привлекающий богатством и разнообразием музыкальных мыслей. В нем бьет живой мелодический родник, в нем свежа и колоритна гармоническая основа, изобретательна инструментальная фактура. Это произведение большого мастера, по праву завоевавшее мировую известность. Не менее интересны «Чешские танцы» для фортепиано — жанровые картинки, написанные в сочной реалистической манере, проникнутые очарованием чешской народной песни и отличающиеся блеском фортепианного изложения.

Сметана оказал громадное влияние на все последующее развитие чешской музыки. Он объединил вокруг себя композиторскую молодежь, среди которой были такие прославившиеся впоследствии мастера, как Антонин Дворжак и Зденек Фибих. Его творчество, проникнутое идеями народности и реализма, служит примером и для передовых композиторов новой, демократической Чехословакии, стремящихся поставить свое искусство на службу интересам народа, борющегося против разлагающих влияний буржуазного модернизма.

Нет уголка в Чехословакии, где не знали бы имени Сметаны. Его сочинения много раз переиздавались, — достаточно сказать, что клавир «Проданной невесты» выдержал двадцать изданий! Его именем названы один из лучших концертных залов Праги и великолепный «Дом музыки», расположенный против здания «Национального театра», в сооружении которого композитор принимал когда-то такое деятельное участие. В пражском музее Сметаны собирается все связанное с его именем.

Сейчас, когда вся Чехословакия охвачена пафосом созидательного труда, музыка Сметаны продолжает воодушевлять людей. Артисты приходят на заводы и выступают перед рабочими, выполнившими двухлетний план. Первое отделение каждого такого концерта неизменно посвящается произведениям Сметаны. Так сбываются его мечты о всенародном распространении искусства.

Прах Сметаны покоится на кладбище воспетого им Вышеграда, а его музыка продолжает звучать в шумных кварталах Праги, в Братиславе, в городе чешских горняков Моравской Остраве и множестве других городов и сел. Она утверждает силу и могущество настоящего, реалистического искусства.

В Советской стране музыка Сметаны пользуется широким признанием. Его «Проданная невеста» шла на сценах оперных театров Ленинграда, Киева и других городов. В этом сезоне в Москве осуществлены сразу две постановки этой оперы: одна на сцене Большого театра, другая — в студии Московской консерватории. В Москве и Ленинграде исполнялся полностью цикл симфонических поэм «Моя родина». И в филармонических, и в радиоконцертах часто звучат его симфонические, камерные и оперные произведения. Сто двадцать пять лет со дня рождения великого чешского композитора отмечалось торжественными заседаниями и концертами в Москве, Ленинграде, Киеве. Советские люди видят в Сметане одного из крупнейших представителей культуры дружественной Чехословакии и любят его, как одного из мастеров реалистического, подлинно народного искусства, создавшего ряд неумирающих произведений.

МУЗЫКАЛЬНОЕ НАСЛЕДСТВО

О русском симфонизме ¹

(Эпический симфонизм и эпическая музыкально-сценическая драматургия)

Очерк второй

М. ГНЕСИН

В своем выступлении на съезде Союза советских композиторов Б. В. Асафьев отметил «Шехеразаду» Римского-Корсакова, как один из драгоценнейших устоев русского классического симфонизма. Это не могло не вызвать сильнейшей радости у всех, кому русский симфонизм дорог и в его конструктивно-драматургических достижениях, и в программных, эпического склада, достижениях «Могучей кучки». И эта радость была особенно велика потому, что на протяжении последних десятилетий данное течение в русской симфонической музыке было у нас, как об этом уже говорилось, в загоне. Любой ученик консерватории мог, опираясь на авторитетнейшие суждения музыковедов, высокомерно отрицать симфоническую музыку Римского-Корсакова, как будто бы «несимфоничную», представляющую явление относительно малозначащее и непоучительное!

Что же, в конце концов, ставили в вину «Шехеразаде» как симфоническому произведению?

Почин в этом отношении принадлежал дирекции Императорского Русского Музыкального Общества и относится ко времени первых исполнений этого сочинения в 1892–1893 годах.

В. В. Ястребцев в своих воспоминаниях о Римском-Корсакове и, в частности, о своей беседе с ним 4 мая 1893 года рассказывает со слов композитора историю включения «Шехеразады» в программы концертов ИРМО за истекший сезон: «Шехеразаду» долго не хотели допустить к исполнению, ссылаясь на то, что это произведение может испортить вкус музыкальной молодежи; но тут совершенно неожиданно на сторону Римского стал Иогансен² и возразил: Отчего же не исполнить этого сочинения? Николай Андреевич учит строго (!), он только сам пишет свободно!» Таким образом, судьба «Шехеразады» была решена: ее включили в программу».

Мы видим, что заправилы концертной жизни того времени считали «Шехеразаду» чересчур свободно сочиненным произведением, так сказать, недостаточно академически выдержанным. Учитывая, что Римский-Корсаков был профессором консерватории, они опасались дискредитации класса композиции в этом учреждении и вредного влияния на композиторскую молодежь! Далее Ястребцов сообщает: «По уставу Имп. Рус[ского] Муз[ыкального] Общ[ества] за исполнение симфонического произведения дирекция уплачивала автору 100 р. Симфоническая сюита Корсакова, по мнению консерваторского ареопага, оказывалась слишком легкою и игривою, чтобы платить за нее по уставу традиционные деньги, а потому порешили в виду известной поверхностности этого сочинения, в данном случае авторский гонорар понизить до 50 рублей».

Невольно хочется сказать: какая гадость! Но это не только низменное торгашество и обычное в буржуазном обществе издевательство администраторов над художником. Это — проявление «идейной» общественно-художественной борьбы, это сознательное ущемление представителя новой русской школы, новых художественных идеалов и новых художественных форм, свободных от академических тог. Все эти разговоры о чрезмерной «свободе» в письме, о «поверхностности, легкости и игривости» не новы. Они более чем через полвека повторяют те обвинения, которые предъявлялись Пушкину «высшим обществом», с его староверием в вопросах художественной литературы.

Интересно, какие глубины содержательности находили устроители концертов ИРМО в симфониях Рубинштейна, по поводу которых не возникали споры ни о правомерности их включения в

_________

¹ Печатается в порядке обсуждения. Очерк первый см. «Советскую музыку», № 6, 1948.

² Влиятельный профессор музыкальной теории и композиции.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

МУЗЫКАЛЬНОЕ НАСЛЕДСТВО

О русском симфонизме 1

Очерк второй

М. ГНЕСИН

Содержание

О русском симфонизме ¹