Русский народ, русские люди

Б. АСАФЬЕВ

Во многих русских операх отдельные действия своей монументальностью создают впечатление фресковой композиции. Оно достигается масштабами действия, участием масс, величием или дерзновенной предприимчивостью характеров, размахом музыкального развития и музыкального зодчества. Слушая такую композицию большого, насыщенного музыкой пространства и напряженной длительности, испытываешь высокое наслаждение: от нее, от музыкальной фрески исходит совершенно особое воздействие, как от величавых явлений природы. Талант композитора — талантом, ум — умом, техника своего ремесла — техникой, и, естественно, она должна быть прекрасной, ибо иначе развалится «звучащее здание». Но энергия, мощность дыхания, ощущение силы, словно развертывающей всю совокупность музыки и скрепляющей, связывающей отдельные колеса механизма, — вот тут решают не воля и талант одного человека, а внушение, идущее к нему от множества объединенных сознаний. Право, смешно было бы подумать, что заказ какого-либо мецената или антрепренера вызвал Глинку на сочинение финала «Руслана».

Понятно, что в слове «народ» русское искусство ощущает не абстрактную идею, а живое представление о народном строительстве великого государства и его обороне. Понятно, что музыка через народную песенность питается живой народной мелодией широкого дыхания и ощущением неиссякаемой силы и могучей поступи.

Именно русская музыка выдвинула в опере хоровой ансамбль как действующее лицо, а не пассивно присутствующую на сцене толпу хористов. В сценах-фресках лучших русских опер чувствуется, что диктующая действие воля принадлежит народу. Оперные действия музыкально-фрескового стиля содержат в себе что-то сильное, могучее, упорное, в чуждых нам оперных культурах никогда не мыслимое. От них давно ушла народная жизнь как опора искусства, тогда как русская опера, выйдя из пеленок развлекательного придворного зрелища, сразу укрепилась на героико-демократическом стиле и развитии, на интонациях народной речи и песни.

Вот первая из великолепных оперных фресок, первая по силе обнаружения русской народности, величия и мужественности русских характеров: интродукция и первый акт «Ивана Сусанина» Глинки. Начало оперы приурочено к поре становления русской весны. Такое включение массового действия в русскую природу, вернее, в русский крестьянский календарь, происходит вовсе не ради эффектной звукописи картин русской весны. Тут цель иная. Дело в естественных связях народной жизни со сменами времен года, а также и в разнице ощущений от весны ли с ее возрождением жизни, или от осени, или зимы. И здесь, в опере Глинки, взято раннее, очень раннее время весны. Действие ведется на солнечном пригреве, над освобождающейся от зимней спячки рекой. Начинается оно сочным и мужественным хором — голосом народа: возвещается готовность подняться на защиту родины. Это стойкий неколебимый голос едино чувствующих воль, откуда перекидывается грандиозная арка к энергичному и величавому хору финала оперы «Славься».

И вот вся интродукция, начинаясь с твердого утверждения народной воли, идет под его воздействием. Первый мотив хора служит Сусанину в дальнейшем смелым, отважным выпадом врагам. Этим же мотивом в увертюре начинается опера. Наоборот, женщины и девушки в интродукции берут на себя роль вестниц весны и выступают с сочными веснянками, смягчая суровый колорит мужского хора. Под конец интродукции мужской и женский хоры сливаются в полнозвучном ансамбле.

Далее, дочь Сусанина в своей каватине, ожидая возвращения жениха, в сущности дополняет выступления хора с их темами подвига и весенних надежд, темой счастливых вестей, ожидаемых по реке. Русская река — великий дар природы в суровом климате, в лесах. Конечно, она и «почтовый тракт», и кормилица. Вдаль зовет река, она же несет вести и издали ждут по реке — с нетерпением — вестей о судьбе родины и близких. С этим ожиданием сочетается «девичье глядение» в даль с мечтой о возвращении милого: он ратник.

Все объединено настроением приближающейся весенней поры и жениховства. Тем самым психологически-чутко в слушателе вызывается чувство надежды, вестник радости. Но еще не все элементы нарастания собраны: издали слышна светлая, протяжная мужская песня. Она несется по реке, как предзнаменование победы, она сливается с чувством нетерпеливого ожидания на берегу, и тогда вспыхивает, будто эмоциональное пламя, яркий хор встречи ратников, тот звонкий до-мажор, который на другой мелодии еще мощнее, радостнее и всенароднее зазвучит потом, в конце произведения, в кантате «Славься». Нет в мировой музыкальной литературе подобной Славы отчизне. По силе массового выражения величаво-простого цельного чувства любви к родине и патриотической восторженности финал «Ивана Сусанина» непревзойден и в русской опере.

Действительно, очень трудно передать словами светлые, укрепляющие мужество качества музыки Глинки. В его музыке не бывает броских для слуха «экстравагантностей». В ней доминируют охватывающие сердце сила и убедительность, идущие от глубины понимания народных характеров и народного быта, от проницательного — без тени «свысока» — вникания в народную психику, в чувство солидарности русских людей перед нависшей над родиной грозной опасностью. И рядом с героическим напряжением и подъемом от первого хора интродукции до хора встречи ратников, дальше, дальше — через рассказ ратника о битве с поляками под Москвой — просто и сердечно раскрыто Глинкой в первом акте «Сусанина», да и потом в домашней семейной сцене третьего акта — ощущение и русского деревенского пейзажа, и битового уклада.

Нет, к сожалению, возможности останавливаться на каждой из замечательных музыкальных фресок — сцен русских опер, где чувствуются дыхание великого народа и его жизнь в несчастьи и счастьи. В глинкинском «Руслане» изумляют той же силой солидарности и солнечности всеохватного чувства жизни грандиозные фрески Радости: богатырский пир интродукции к опере и финал народного ликования с неистовым ре-мажором. А перед финалом волнует сурово-скорбное ораториальное Andantino — народный плач по Людмиле.

Еще богатейшая фреска — сцена торга и народного схода у пристани в Новгороде в опере Римского-Корсакова «Садко»¹. В чередовании сольных выступлений, малых ансамблей и пышных по звучности хоров, в пестрой смене колоритных по стилям звеньев музыкальной цепи арий, песен, романсовых эпизодов (гость из славного города Веденца), былинных сказов и причетов, духовного стиха нищих и наглых издевательских скоморошин раскрывается жизнь цветущего древнерусского города. Конечно, романтика, конечно, не история. Но как впечатляет все это даже историков, передавая средствами интонации нерв и пульс давних эпох русской жизни! Здесь вы живьем, на слух, осязаете вековую предприимчивость новгородцев, их дерзостные, смелые торговые экспедиции, их общение с народами и их взаимные ссоры на соревновательской почве. Садко — образ былины — становится реальным характером, смышленым догадливым купцом, но и

_________

¹ Народной сцене в «Садко» предшествует в творчестве Римского-Корсакова красивая, богатая звукопись сцены торга в опере «Млада».

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Русский народ, русские люди

Б. АСАФЬЕВ

Содержание