Выпуск № 1 (86) | 1941 - страница 23

Реприза интересна и по своим формальным особенностям. Она начинается мастерски сделанным стретто. Обобщенность образов фуги не привела композитора к абстрактности. Наоборот, он сумел найти конкретный, эмоционально насыщенный музыкальный язык, сумел рассказать о серьезных вещах в простой и выразительной форме, соединив глубину мысли с теплотой и непосредственностью высказывания.

Скерцо по своему размаху, темпераменту, буйной жизнерадостности является величайшей противоположностью строгой сосредоточенности первых двух частей. В сверкающей звучности мажорных трезвучий и крайней лапидарности ритмов есть нечто элементарное. Но именно эта элементарность оказывается в руках композитора сильнейшим выразительным средством.

Все скерцо выдержано в едином ритмическом танцовальном движении, заставляющем вспомнить о грубоватых, но сочных, полных крепкого народного юмора менуэтах Гайдна или скерцо Бетховена. Разумеется, речь идет не об общности языка или музыкальных образов, — а лишь о сходности понимания танцовального жанра. Сколько подлинно новаторской изобретательности проявил композитор в этой, казалось бы, столь простой, части квинтета! Как колоритны блестящие Н-dur’ные аккорды струнных, как свежо звучат на этом фоне простейшие мелодические линии фортепиано:

Allegretto

Особенно запоминается своей безыскусственностью и мелодической прелестью gis-moll’ный эпизод скерцо:

Скерцо Шостаковича всегда поражали богатством выдумки, неистощимым остроумием, ритмической импульсивностью. Все эти качества есть и здесь. Но, в отличие от предшествующих, скерцо квинтета отмечено большей простотой. Поэтому и воздействие музыки скерцо чрезвычайно сильно. Картина народного веселья, написанная сочной кистью большого мастера, оставляет неизгладимое впечатление своей оптимистической силой.

Следующее за скерцо интермеццо вновь возвращает к настроениям первых частей квинтета. Но здесь они даны в совершенно новом освещении. Суровость вступления и строгость фуги трансформировались в чудесную поэтическую лирику, согретую теплотой и искренностью чувства. Музыка интермеццо трогает какой-то необыкновенной чистотой и нежностью эмоции, она прекрасна и проста. Это одно из тех немногих произведений, которые с первого раза властно приковывают внимание и надолго остаются в сознании:

Эта свободно льющаяся мелодия и является основой всего интермеццо. Она звучит и у солирующей скрипки, и в дуэте скрипки и альта, и в страстном диалоге двух скрипок и альта с виолончелью (appassionato). Мягкими затихающими звучностями заканчивается интермеццо. И из них, с необыкновенной естественностью, возникает тема финала.

Финал полон чувства светлой, ничем не омраченной радости. В его спокойной просветленности находят завершение и разрешение все поставленные ранее вопросы. Композитор почувствовал, что финал обычного торжественно-триумфального типа был бы здесь мало оправдан. И вот — в светлой атмосфере финала — растаивает без следа суровая философская лирика фуги, получает новый смысл жизнерадостность скерцо. Мы слышим в финале отблески счастья, завоеванного в жизни, спокойную радость, воплощенные в прекрасных, гармонических музыкальных образах.

Финал основан на развитии двух тем, различных по жанровой определенности, но родственных интонационно. Первая безмятежна, проста и одновременно высоко оригинальна. Как свежо звучит неожиданно появляющаяся в предпоследнем такте минорная терция. После упорного подчеркивания звука си, появление си-бемоля создает тончайший колористический эффект:

Moderato poco allegretto

Эта мелодия проходит через весь финал, озаряя его ясной улыбкой радости.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание