Выпуск № 12 (85) | 1940 - страница 38

Живость и острота прокофьевской ритмики общеизвестны; ритмические схемы Прокофьева живут в самых «безнадежных» — в музыкальном отношении — случаях: напомню хотя бы ритмизацию приказа о сдаче продовольствия. Рука об руку с ритмом действует быстрый темп, виртуозно использованный в его различных оттенках; этим Прокофьев подает пример многим советским оперным композиторам, которые до сих пор не могут научиться писать музыку в быстром темпе¹. Все эти качества говорят об ощущении жизненного нерва в музыке «Котко», далекой от всякой вялости и рыхлости.

Многие речитативы и диалоги «Котко» — перлы этого рода музыки. Можно подивиться тому, с какой экспрессией и верностью запечатлел Прокофьев прерывистый рассказ взволнованной девушки (сон Софьи), живую речь бойких баб, утрированно-солдатские интонации Семена², елейно-фальшивые фразы интенданта, настойчивое обращение Царева к Ткаченко («Чего там думать!») и многое другое. Без преувеличения можно утверждать, что такого речитатива после Мусоргского не было.

Уже отмечался успех³, достигнутый Прокофьевым в том, что составляет камень преткновения для большинства композиторов, — в омузыкаливании сугубо и нарочито прозаической речи. Этот успех тем значительнее, что Прокофьев чаще поднимал прозаический текст до его музыкальной поэтизации, нежели писал прозаическую музыку. Композитор сумел найти в прозе то, что давало возможность омузыкалить ее, — будь это юмор или скрытый лиризм и т. п. Он действовал двояко: либо улавливал жанрово-обобщающий момент (танец, марш⁴, скерцозность), т. е. обобщал текст, либо выявлял отношение действующего лица к произносимому, т. е. обобщал подтекст.

Не все речитативы «Котко» находятся на одной высоте. Есть не мало балласта — бледной декламации, безличного, мало что выражающего движения звуков. Это, несомненно, не случайность. В опере, в основном декламационного типа, композитор лишь в небольшой мере располагает такими обобщенными тематическими ценностями, которые допускали и оправдывали бы повторное использование материала в различных моментах оперы, его разработку, трансформацию и т. д. Декламационная мелодия более «единична», «привязана» к породившему ее драматическому моменту и, перенесенная на другую почву, может потерять свой смысл и эстетическую ценность. Поэтому оперный композитор «декламационного типа» должен, в конечном счете, создать гораздо большее количество мелодического материала, нежели композитор «ариозный»⁵; в этих условиях трудно рассчитывать на то, что все бесчисленные речитативы окажутся одинаково вдохновенными и впечатляющими. Не избежал этого и столь талантливый мастер, как Прокофьев; приходится признать, что это обстоятельство еще более снижает шансы на «признание» оперы широким слушателем.

Столь же отрицательно влияет и общепризнанный недостаток драматургического построения оперы: провал после кульминации в III акте

_________

¹ Об этом неумении писал М. Коваль (см. его статью в № 8 «Советской музыки»за 1939 г.).

² «Ваше высокоблагородие, так что из действующей армии...»

³ В статье С. Шлифштейна («Советское искусство» от 29 июня 1940 г.).

⁴ В упомянутом приказе о реквизиции — даже барабанный бой!

⁵ Этот последний может— при успешно сочиненных стержневых «номерах» — безнаказанно допустить в опере изрядное количество «соединительной ткани»; периодические разрежения тематизма будут ощущаться слушателем как естественные передышки.

может оказаться роковым для судьбы оперы. Недостатки IV акта скрашиваются рядом ярких моментов. V акт и мелодически беден, и неподвижен, и калейдоскопичен¹. Но и в кульминационном III акте не все благополучно: вторая половина его затянута, терцет Софьи, Фроси и Хиври кажется лишним, слишком много мелькающих эпизодов (около двадцати). Сама кульминация при всем своем драматизме статична; внутри себя она нисколько не развивается, а выдержана в одной плоскости². Хотелось бы видеть оперу избавленной от этих минусов: она представляет слишком значительное явление, чтобы можно было мириться с такими недочетами.

Несколько замечаний о народно-песенном элементе в музыке «Котко». У Прокофьева есть редкостный й ценный дар: он как будто ломает ладово-интонационный строй народной песни, вводит необычные интервальные шаги («Сказка о шуте»)

местами — хроматические ходы, но умеет делать это так, что характер русской или украинской народной музыки сохраняется; необычно большие шаги (ноны, ундецимы) только гиперболизируют широту песни, а хроматизмы — ее плавность, текучесть. Другими словами, композитор действительно умеет претворять песенный язык, хотя основным методом этого претворения и является известная утрировка, излом.

В «Семене Котко» Прокофьев пользуется этим методом меньше, чем в прежних произведениях («Шут»), и притом с особыми целями. Так, певучая тема, подвергнутая излому в траурном хоре, приобретает от этого особо трагический оттенок. Метод стал тоньше, «остранения» и эксцентрики Прокофьев избегает. Хроматизм в теме матери, данный после диатонического ядра, действует подобно романтическим альтерациям, обостряя, но не разрушая облик темы (в данном случае выпуклее становятся такие черты, как меланхоличность, тоскливость). В скерцозной до-мажорной теме Фроси звук b оттеняет рядом лежащий светлый вводный тон, а неожиданный капризный взлет в концовке мелодии (какой вряд ли можно найти в народной песне) лишь подбавляет немного «перца» в характеристику разбитной девушки³.

Если оставить в стороне темы, близость коих украинской мелодике явна, то окажется, что растворенность элементов народной музыки во всей остальной ткани оперы очень велика. Она настолько органична, что сплошь да рядом трудно выделить хотя бы одну вполне определенную попевку непосредственно песенного происхождения, в то время как аромат украинской музыки ощущается совершенно явственно⁴. Думается, дело во многом зависит оттого, что композитор владеет эмоциональным ассонансом, т. е. способностью, не применяя народных интонаций, приближаться к эмоциональному миру народной песни посредством

_________

¹ Особенно затянута ария-нотация Ткаченки.

² Впечатлению от кульминации вредит и крайне слабое звучание хора в театре им. Станиславского.

³ Отсутствие эксцентрики в этой теме особенно симптоматично, потому что именно такие шуточные, даже несколько дурашливые темы «in modo populari» преобладали прежде ,у Прокофьева.

⁴ Что взято от народной песни в теме, которой открывается вступление? Трудно ответить на этот вопрос. А между тем в 4-м такте появляется «выделившийся из раствора» мотив песенного типа, очень близкий предыдущим.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание