фольклором различных народов СССР; однако в процессе развития темы эти обычно теряют свое конкретно-национальное значение, оказываясь лишь поводом к созданию того или иного характера движения.

С этой точки зрения наиболее любопытны крайние части сюиты Глуха: 1-я — медленная, экспрессивная, сделанная в типе пассакальи на тему, родственную еврейскому песенному фольклору, и 4-я часть — рондообразная, с превосходным упругим началом (изображающим по мысли автора «джигитовку»). Наоборот, 3-я часть сюиты — скерцо, навеянное знакомством с городским частушечным фольклором, производит впечатление некоторой экспрессионистической разорванности.

Надо сказать, что на долю Глуха также выпала участь долгое время пребывать в консерватории без систематического руководства, и сделанные им успехи следует отнести исключительно за счет последних двух лет. Естественно, что в его произведениях имеется ряд пробелов технического порядка: он не всегда убедительно строит форму, мыслит преимущественно мелкими построениями, менее силен в развитии, чем в сопоставлении, иногда путается в фактуре и голосоведении... Обладая хорошим чутьем оркестра, он и в этой области имеет еще мало опыта.

При всем том, творчество Глуха подкупает интересной конструкцией, хорошим музыкальным темпераментом, красочностью, ярким живым тематизмом.

Разумеется, ненормально, что Глуху уже за пределами консерватории придется приобретать необходимые знания и навыки; однако, большие успехи, достигнутые им за последние два года, говорят за то, что технически Глух достаточно окрепнет в самом ближайшем будущем.

Особняком среди других выпускников стоит Туник Оганесян (класс проф. X. С. Кушнарева). В своем творчестве Оганесян счастливо сочетает подлинную народность музыкального языка, питаемого армянским фольклором, — с классическими европейскими принципами музыкального мышления. Эти принципы нашли свое отражение уже в ранее опубликованных сочинениях композитора: часто исполняемом струнном квартете и вариациях для фортепиано.

Дипломная работа Оганесяна — симфония (пока закончены две части) — лишний раз свидетельствует о плодотворности творческих принципов автора и чрезвычайной свежести его дарования. Симфония, написанная в несколько камерной манере, строга в ладовом отношении, благородна и выразительна по темам, интересна ритмически. Вместе с тем внутренне симфония в высшей степени эмоциональна.

1-я часть этого сочинения, написанная в форме классического сонатного аллегро, широко напевна и обнаруживает способность автора мыслить большими масштабами; 2-я часть — грациозный, ритмически изощренный танец умеренного движения — пленяет своей мягкой жизнерадостностью. Некоторая статичность музыкального развития ни в коей мере не снижает общего прекрасного впечатления от симфонии.

Заканчивая краткий обзор дипломных работ студентов-композиторов выпуска 1940 г., нельзя не сделать несколько замечаний по адресу Ленинградской консерватории.

Консерватория пока не ликвидировала полностью недостатки в системе технического образования, имевшие место в прошлом. Еще проскальзывают у ряда студентов старые, давно осужденные тенденции недооценки учебного процесса, причем консерватория недостаточно энергично противопоставляет этим тенденциям строжайшую дисциплину и твердые зачетные требования.

На выпускниках определенно сказались эти грехи прошлого. Так, Леман, автор большой симфонии, плохо еще владеет оркестровкой; Гольц — оканчивает консерваторию одной лишь частью концерта, партитура которого даже еще не начата; тот же Гольц вообще не имеет (кроме музыки к кинофильмам) ни одной партитуры, сочиненной в порядке учебного задания; Глух — совсем не упражнялся в крупных симфонических построениях (сонатном аллегро и др.); Оганесян слаб в гармонии и т. д.

Вместе с тем нельзя не отметить и положительные стороны, наблюдаемые уже сейчас в жизни консерватории.

Отошли в область предания времена, когда профессор мог встречаться со студентом два–три раза в год у себя на дому. Теперь уже станет невозможным кончать консерваторию «от себя», ибо строгая дисциплина и подбор педагогов различных творческих направлений исключают это. Уточняются учебные программы и зачетные требования. Чрезвычайно улучшилась за последние два года творческая атмосфера на факультете.

Музыкальная общественность помогает консерватории и ожидает от молодых композиторов больших успехов в их учебе и будущей производственной работе.

Ленинград

М. Чулаки

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ

А. Дроздов

Советская вокальная лирика

ОБЗОР ИЗДАНИЙ МУЗГИЗА ЗА 1939–1940 гг.

Приступая к данной работе, мы предполагали, что романсовая продукция Музгиза очень невелика. Однако действительность оказалась много печальнее этих предположений: из романсов в собственном смысле Музгизом издано за 1939 и 1940 гг. около десятка опусов; иными словами, романсовое издательство почти прекратилось. Правда, поскольку границы вокальных жанров не имеют математической точности, мы можем включить в наш обзор некоторые немногочисленные произведения смежных жанров (эстрадные и национальные песни с развитой формой).

Начнем с авторов более молодого поколения. Три романса М. Иорданского на стихотворения Пушкина (1939) со стороны общемузыкального содержания производят очень благоприятное впечатление. Прозрачность музыкальной фактуры при содержательной гармонии и логическом развитии мысли, стилистическая согласованность музыки с образами Пушкина, — вот достоинства этого опуса. Дефекты его — в вокальной фактуре. Интонационный рисунок не всегда отвечает тексту, начало декламационной фразы кое-где не согласовано с музыкой; вокальная структура не выявляет определенного характера голоса (в одном и том же произведении вокальные обороты тяготеют то к сопрано, то — к меццо). Первый романс («Роза») вокально значительно выиграл бы от некоторого понижения тональности.

Интересна по материалу и своеобразна по форме большая песня-романс Ю. Бирюкова «Будрыс и его сыновья», на текст Пушкина (1939). Для литовского сюжета композитор нашел яркий народнопесенный колорит (правда, не литовский, а польский — мазурка; но это оправдывается тем, что в центре сюжета — «полячка младая»). Национальный колорит отражен и в вокальной партии, построенной по принципу не речевой, а, так сказать, танцовальной акцентуации. В этом своеобразный вокально-декламационный эффект.

Прим. 1.

[Пример не распознан]

Если мы с уверенностью можем одобрить основной материал песни в его музыкальном и вокальном плане, то форма ее (12-кратное повторение одной и той же музыки, с непрерывными тональными изменениями) кажется нам спорной. В данном случае перед исполнителем — ответственная задача: уравновесить однообразие многократной периодичности максимальным разнообразием экспрессии.

Молодой ленинградец Ю. Свиридов скупо представлен небольшим романсом на пушкинский текст «Подъезжая под Ижоры...» (1934). Шутливое стихотворение Пушкина нашло у Свиридова свежее музыкальное выражение в стиле иронических «напевностей» Шостаковича. В музыке много остроумия и живости, но основной мотив, странным образом совпадающий с темой Марсельезы, холоден и не характерен:

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

М. Чулаки

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ

А. Дроздов

Советская вокальная лирика

Прим. 1.

Содержание