Выпуск № 10 (83) | 1940 - страница 45

Прим. 2.

Надо сказать, что издание одного лишь небольшого опуса молодого автора — шаг несерьезный для издательства и невыгодный для композитора.

Гораздо более значительно и по задаче, и по достижению крупное произведение другого ленинградца — И. Адмони, на стихотворение Пушкина «Влах в Венеции» (1940). Заслугу композитора составляет, прежде всего, инициатива в выборе этого интереснейшего народного поэтического сюжета для музыкального воплощения.

Стремясь приблизиться к поэтическому первоисточнику (Мериме-Пушкин), композитор создает выпуклый, характерный народный колорит и заставляет нас поверить в его этнографическую реальность. Народный колорит, то суровый, то бесшабашно-удалой, передан песенным складом, характерными гармоническими параллелизмами и гусельными звучаниями. Выпуклая стройна форма произведения у фортепиано, как в ее динамическом, так и в чисто конструктивном плане. Романс Адмони — несомненное свидетельство творческой одаренности автора, его мастерства и тонкого стилистического чутья.

Хорошее впечатление производят три романса Г. Крейтнера на лермонтовские темы: «Осень», «Итак, прощай», «Чаша жизни» (1939). Музыка Крейтнера, простая и ясная по фактуре, стройная по форме, удачно отражает как основные поэтические эмоции, так и декламационно-речевую интонацию стиха. Вокальная линия естественна и удачна, фортепианное изложение одновременно экономно и содержательно. Хотелось бы больше движения, динамичности в вокальной линии. Наиболее яркий, значительный романс цикла — «Чаша жизни».

Романс Евг. Славинского «Элегия» — на слова Пушкина — (1939) произведение безупречное с точки зрения музыкальной и вокально-декламационной логики, с простым и содержательным фортепианным сопровождением, построенным на имитационном приеме. Максимально практическое удобство романса для исполнения: он так и ложится в пальцы пианиста и голос певца.

Недостаток романса — его творческая безликость и старомодность. Стилистическая ретроспективность применительно к поэтам прошлого — законный и правильный прием, но он должен мудро преломляться сквозь призму творческой индивидуальности, в противном случае, произведение будет сухо-реставрационным или просто неоригинальным. Последняя черта — основной недостаток «Элегии» Славинского.

Однотипным с «Элегией» является романс Изабеллы Овадис «Я все люблю тебя», на слова Лермонтова (1940)¹. Это произведение, вполне законченное с точки зрения формы и удобства исполнения, также грешит стереотипностью и старомодностью музыкального стиля. Вряд ли это объясняется стремлением автора к исторической стилизации (в последнем случае более уместен был бы музыкальный язык 30-х годов, а не конца XIX в.); скорее здесь следует говорить об инертности и робости творческой мысли.

Прямой творческой противоположностью охарактеризованным произведениям являются романсы И. Бэлза: «Два романса на слова А. С. Пушкина» (1940) и «Шотландська пiсня» (1939)².

Если Славинский и Овадис отличаются робостью и старомодностью своей творческой мысли, то Бэлза, наоборот, не связан ни стилистическими рамками сюжетики, ни возможностями практического исполнения пьесы. Его крайне сложная, изысканная музыка мало соответствует аполлонически-ясной, художественно-уравновешенной музе Пушкина. Если есть хоть какое-то условное оправдание звуковой сумятицы в тревожных образах первого стихотворения («Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы»), то с прозрачной ясностью второго отрывка («Пора, мой друг, пора!») такая сложность никак не совместима. Еще меньше стилистического чутья проявил композитор в «Шотландской песне», в музыке которой не получили должного отражения основные черты пушкинского стихотворения: песенность, народный колорит, диалогичность формы.

Романсы Бэлзы очень трудны для фортепианного и вокального их воспроизведения. Фортепианная партия — сложнейшая музыкальная ткань, лишенная естественных пианистических путей. Голос, как одинокий путник, с трудом должен продираться сквозь джунгли фортепианного сопровождения.

Отдавая должное творческой смелости Бэлзы и своеобразию его звукостроения, мы должны решительно осудить самый его подход к романсовому творчеству. Стилисти-

_________

¹ Романс издан Союзом советских композиторов Украины.

² Госуд. издательство «Мистецтво».

ческое самообуздание и реальное ощущение исполнительского мастерства — необходимые условия для творчества этого жанра.

Старшее творческое поколение представлено в романсовой продукции Музгиза именами А. Гольденвейзера и Б. Асафьева.

Шесть песен А. Гольденвейзера, на слова А. Кольцова, отмечены серьезностью мысли и мастерством ее воплощения. Примечательно творческое внимание композитора к А. Кольцову, столь песенному — и столь забываемому в настоящее время — поэту. Перед нами — именно художественно и свободно разработанная песня. Основной песенный материал — национально-русского характера, — минуя куплетную форму, развивается автором в сложном модуляционном плане, с применением разнообразных музыкальных приемов европейской музыкальной техники. Порою получается интересное сближение русского песенного колорита с западноевропейским песенным фольклором (с фламандской, уэльской песней). Музыка А. Гольденвейзера как бы углубляет поэзию Кольцова, раскрывая ее внутреннее содержание, ускользающее при чисто речевом восприятии. Порою, однако, это углубление становится чрезмерным и несколько отяжеляет мысль поэта.

В музыкальном плане это выражается чрезмерной сложностью фортепианной фактуры, гармонической и модуляционной жесткостью. Так, например, музыкальная переосложненность 5-й песни заслоняет основной тон текста, — бодрый, жизнеутверждающий. Некоторая излишняя «философичность» — бесспорно недостаток песен А. Гольденвейзера. Достоинства же их очень велики. В частности, содержательно, благодарно и мастерски изложена вокальная партия. Лучшими из песен нам представляются: первая — «Люди добрые, скажите», и вторая — «Совет старца».

Иное суждение вызывает«Фантазия» А. Гольденвейзера на слова Фета (1940). Опубликование этого опуса, имеющего, надо полагать, 20–30-летнюю давность, само по себе является анахронизмом и могло бы быть оправдано только выдающимися достоинствами произведения. К сожалению, сказать этого о «Фантазии» мы не можем.

Блестящая фортепианная фактура и декламационно безупречная вокальная партия не могут заслонить явно устаревшего музыкального содержания «Фантазии», обыденности ее музыкального стиля.

Оригинальным вкладом в советский романс является вокальный цикл Б. Асафьева — «Лирические страницы» на тему «Одиночество Лермонтова» (1939). Ряд произведений этого сборника (укажем точнее: «Горные вершины», «Парус», «Утес», «Тучи», «Сосна») вносит новую освежающую струю в самый строй вокального творчества.

Художественный эффект романсового творчества Б. Асафьева глубоко своеобразен. Протяженная педаль на cis контроктавы с воздушными наслоениями фанфар в пределах натурального D — дают акустическое ощущение необъятных горных далей, дыхания природы («Горные вершины»). Редкие и мощные басовые всплески, сопровождаемые фанфарными зовами мелодии (в «Парусе»), раскрывают манящую силу моря. Широкая мелодия «Утеса», то живая, то протяжная, поддержанная редкими блестками гармоний и фигураций, дает выпуклый контраст двух образов — тучки и утеса. Очень интересен по своему изложению (контрапункт двух голосов) романс «Сосна», написанный для голоса с одноголосным сопровождением (ф-п. или гобой).

Другие номера сборника менее оригинальны; но в целом цикл Б. Асафьева — явление большое и интересное¹.

Сказанным, строго говоря, исчерпывается обзор советского романса в точном смысле этого слова. Дальнейшее посвящается вокальным произведениям и смежным жанрам, приближающимся по характеру своему к типу романсового творчества.

Ценным вкладом в вокальную литературу является 2-томная реставрационная работа И. Шишова — «Песни Беранже» (1938 и 1939). Общеизвестно широкое общественно-политическое значение этих песен как во французской, так и в общеевропейской, в частности русской, жизни XIX в. Отличающиеся острой социальной направленностью, песни Беранже были широко популярны в среде демократической интеллигенции того времени, имея хождение в качестве эстрадного материала. Тем большее внимание должны привлечь эти песни в нашу эпоху. Между тем, музыкальная сторона их, основанная на традиции, не всегда достоверной и практически проверенной, — стояла далеко не на должной высоте.

Сборники «Песни Беранже» — результат большой изыскательской и редакционной работы. Редактором использованы и обработаны старинные популярные песенки и куплеты, как непосредственно связанные с поэзией Беранже, так и родственные ей, с допущением известных перестановок и перепланировок материала.

_________

¹ Подробнее о цикле романсов Б. Асафьева см. статью В. Гроссман в журнале «Советская музыка» № 1. 1940. — Ред.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Прим. 2.

Содержание