Выпуск № 10 (83) | 1940 - страница 32

Тобольский оркестр оказался хорошей школой для самого Алябьева. Композитор сознавал это. Он писал Верстовскому в 1834 г.: «Уверен, мой друг, что ты в своем сочинении («Вадим») усовершенствовал себя, имев под боком оркестр, да и хороший — это много значит, лучше всякого Г. Басса¹. Я это испытал бывши в Тобольске²».

В архиве Алябьева³ насчитывается немало рукописных партитур «его сочинений для симфонического и духового оркестра и для хора с сопровождением оркестра. Многие из этих произведений написаны в Тобольске. На некоторых имеются даты, частично указано также и место сочинения. «Тихой марш» для духового оркестра «сочинен на отъезд коменданта 10 марта 1829 года г. Тобольск А. Алябьевым». «Печальный марш» для духового оркестра написан 7 марта 1830 г. 30 октября того же года в Тобольске была закончена «Симфония» Алябьева⁴ . В декабре 1830 г. Алябьев написал «Польский» (g-moll) для симфонического оркестра. Кроме того, им были написаны еще два «Польских»: d-moll «для Кобылецкого» и D-dur «для именин ген. Бриля». Ни время, ни место сочинения на партитурах этих танцев не обозначены. Тем не менее можно установить, что по крайней мере один из «Польских» — D-dur был сочинен в Тобольске. Генерал Бриль являлся начальником западно-сибирской артиллерии. В жизни тобольского светского общества он играл заметную роль. Как рассказывает Адольф Эрман⁵, Бриль усердно насаждал в Тобольске европейские танцы, часто устраивая публичные балы, для чего пользовался помещением школы для солдатских и казачьих детей в свободное от учебных занятий время. Балы собирали многочисленную публику. В музыкальном отношении они были обставлены с парадным великолепием. Танцам аккомпанировали объединенные силы военных оркестров и церковной певческой капеллы. Столь необычный музыкальный антураж балов, по заключению путешественника, объясняется не недостатком инструментальной музыки, а «национальным вкусом», побуждающим сопровождать пением большинство французских танцев, так же как и национальные танцы. «После того как несколько свыкнешься с этим, — писал Эрман, — песня, распеваемая в такте вальса или котильона, совсем не производит отталкивающего впечатления». В рукописном наследстве Алябьева никаких указаний на подобную художественную практикумы не встретили. Тем не менее некоторые его полонезы, кадрили, польки, вальсы, мазурки и па-редубле для духового и симфонического оркестров (рукописи не сохранились) предназначались, несомненно, для тобольских публичных балов и званых вечеров.

В Тобольске же должны были появиться и многие из духовных сочинении Алябьева. В «высочайше утвержденном» мнении Государственного совета по делу об азартной игре, Алябьев как «обращающий на себя сильное подозрение в ускорении побоями смерти Времева», помимо ссылки, был присужден к «церковному покаянию на время, какое определено будет местным духовным начальством».

По этому поводу некоторые весьма интересные детали сообщает Ханстеен. Алябьев должен был совершать публичное покаяние в соборе три раза в день. Покаяние состояло в том, что осужденный становился на колени перед

_________

1 Генералбаса. — Б. Ш.

2 См. цитировавшееся письмо от 20 марта 1834 г.

3 Архив Алябьева в библиотеке Московской консерватории.

4 Сохранился неполный черновик 1-й части симфонии.

5 Ad. Erman, Reise um die Erde durch Nord-Asien und die beiden Oceane in den Jahren 1828, 1829 und 1830. Abt. 1. В. I. Berlin, 1833, S. 519.

алтарем, творил крестное знамение, касался губами и лбом пола и бормотал молитвы. «Гордый Алябьев не хотел становиться на колени; синод в Москве предписал заключить его в монастырь, где монахи должны были наблюдать за тем, чтобы приговор суда исполнялся неукоснительно. Однако монахи добились не больших успехов, чем миряне»¹. Для характеристики Алябьева эти штрихи, рисующие независимость и упорство ссыльного композитора, чрезвычайно показательны. Возможно, что свое «дерзкое» поведение монастырский узник «искупил» сочинением культовых произведений, которые он мог по крайней мере слушать в живом исполнении церковного хора.

В тобольский период развернулось и камерное вокальное творчество Алябьева. Романсы и песни его издавались в Москве под общим титулом «Северный певец»². В эти же годы издавались и его фортепианные пьесы.

Для характеристики музыкальной жизни Тобольска в тот период не лишним будет упомянуть о концерте пианисток Евгении и Каролины Цинтль, состоявшемся 18 марта 1831 г. в зале Тобольской гимназии. Программа концерта сохранилась среди бумаг Алябьева³. Любопытно, что в концерте принимали участие, помимо знакомого уже нам скрипача-любителя барона фон-Криденера (губернского прокурора)⁴, флейтист и два кларнетиста из урядников.

Все эти эпизодические проявления музыкальной жизни в сибирском захолустье не могли, разумеется, примирить деятельного и общительного композитора с «многоскучным градом Тобольском», как назвал этот город Ершов в одном из писем 1837 г.⁵ Алябьев, правда, сблизился с некоторыми тобольскими старожилами и ссыльными. В письме к Верстовскому он тепло отзывается о своих «друзьях на Севере»: «и по сию пору, вздохнувши, вспоминаю о них»⁶ . Но все эти знакомства, в конце концов, лишь в очень незначительной степени могли ему заменить привычную столичную среду. Точно так же его композиторская и дирижерская деятельность в Тобольске, как бы она ни была продуктивна, не могла, разумеется, доставить ему настоящее удовлетворение.

Алябьев ждал амнистии и рвался в Москву. Но хлопоты родных и знакомых не увенчались успехом. Композитор продолжал томиться в ссылке. Только осенью 1831 г. в его судьбе произошла некоторая перемена: ему разрешили переехать на Кавказ, «к тамошним минеральным водам, для излечения от тяжкой глазной болезни». Ходатайствовал перед царем за него, по его просьбе, генерал-губернатор И. А. Вельяминов⁷.

_________

¹ Ханстеен, цит. соч., стр. 143–144. Историограф г. Тобольска Н. Абрамов сообщает, что Алябьев был отправлен на покаяние в тобольский Знаменский монастырь. См. статью Абрамова «О старинных каменных строениях в Тобольске» в «Тобольских губернских ведомостях», 1864 г. № 45, часть неофициальная.

² 16 мая 1831 г. в «Московских ведомостях» было напечатано объявление о продаже повой фантазии из романсов Алябьева, соч. Лангера, под характерным названием «Salut au barde du Nord» («Привет северному певцу» — Б. Ш.).

³ Билеты на концерт, как указано в программе, продавались у хорунжего Леденева, квартировавшего в доме С. Б. Броневского. Генерал-майор Броневский, видимо, был близок ко всем музыкальным начинаниям в городе.

⁴ См. Н. Kletke, Alexander von Humboldt’s Reisen im Europäischen und Asiatischen Russland. В. I. Berlin, 1856. S. 173.

⁵ См. цит. книгу А. К. Ярославцева. — С дружеской иронией отзывался о Тобольске приятель Алябьева А. Поливанов: «Как-то ты поживаешь в своем Париже, смотри не завеселись» (письмо от 18 августа [1828 г.] в архиве Алябьева).

⁶ Письмо от 28 февраля 1834 г. из Оренбурга (альбом Верстовского).

⁷ См. отношение министра внутренних дел Д. Блудова оренбургскому военному губернатору от 2 марта 1833 г. (Оренбургский областной архив).

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание