Выпуск № 10 (83) | 1940 - страница 46

Обладая несомненным чутьем ретроспективного стиля, И. Шишов выполнил свою работу удачно и полноценно. Мелодии песен отмечены тем лаконизмом, простотой и выпуклостью, которые присущи музыке широкого народного освоения. Текстовое содержание сборников очень разнообразно: политическая и социальная сатира, боевой подъем, бытовой юмор и шутка, много лирики и элегии. Соответственно разнообразен и музыкальный характер песен — то пародийно-смешливый («Капуцины», «Приходские певчие»), то драматический («Разбитая скрипка»), то энергический, волевой («Маркитантка»), то грациозно-шутливый («Вострушка, мотылька....»), то бешено-веселый («Чудесный скрипач»), то скорбно-элегический («Кормилица», «Добрый старик») и т. д.

Редакция И. Шишова стильна, естественна; фортепианная партия хорошо поддерживает голос, то дублируя его, то красиво варьируя и имитируя его мелодию. В песне «Моя лампа» в тактах 7, 8, 9, 10 мы считали бы уместным упростить гармонизацию; в песне «Слепая мать» также не совсем удачен гармонический склад сопровождения, но эти частичные недостатки работы не колеблют ее основной ценности.

Песни Беранже по характеру и по содержанию близки к романсу, так же как песни Веккерлена, многие песни Шуберта, Чайковского и др. В популярно-концертной и эстрадной практике они с успехом могут (да и должны) вытеснить тот посредственный материал, которым зачастую засоряются наша эстрада и самодеятельные концерты.

Есть, однако, в сборниках крупный и досадный минус. Это — текстовая сторона. В сборнике песен Беранже эта сторона должна быть по меньшей мере равноправной с музыкальной. Мы чтим Беранже как выдающегося демократически-революционного поэта. К текстам его должно быть проявлено максимально бережное отношение. На деле мы видим обратное.

На титульном листе сборников сказано: текст Я. Родионова. Что это значит? Перевод? На самом же деле это переделка, и притом довольно жестокая и бесцеремонная.

Не говоря уже о многочисленных сокращениях, о невнимании к специфике языка и образов поэта, Родионов произвольно меняет основную направленность и основной тон песен. Песня «Моя веселость» — у Беранже глубоко драматическая по тону, социально-обличительная по содержанию, — у Родионова — веселая песенка анакреонтического характера. «Мой садик» — у Беранже шутливо-элегическая медитация старца, у Родионова — описательно-лирическая песенка на тему «Как мой садик свеж и зелен».

Родионов позволяет себе заменять текст и содержание песен собственным творчеством («Четыре капуцина»). Это уже совершенный абсурд. Ведь сборники посвящены все-таки песням Беранже, а не песням Родионова!

Привлекает внимание еще одно обстоятельство: в своей «обработке» Родионов нередко опирается не столько на оригинал, сколько на существующие русские переводы. Он заимствует у переводчиков (Курочкина, Тхоржевской, Михайлова) отдельные стихи, рифмы и строфы, иногда переделывая их, иногда давая буквально и нигде не указывая источника. Пример — песня «Гусар»:

у Курочкина

Вышла девушка красотка, Подлетел гусар лихой.
«Вот, товарищи, находка,
Вот цветочек полевой!»

у Родионова

Вышла робко девушка-красотка,
Сразу подлетел гусар лихой. «Вот, друзья-товарищи, находка,
Вот цветочек свежий, полевой».

Это уже совсем конфузно и как-то неудобно перед братьями-писателями, хотя бы и покойными.

Немало материала могут почерпнуть наши камерные исполнители из изданных обработок народных песен. Так, прекрасный песенный материал, скромную и одновременно стильную обработку его мы находим в «Двух белорусских народных песнях» А. Богатырева (1939). Еще ближе к типу романса — обработки «Трех белорусских народных песен» Сергея Протопопова — краткие, выпуклые мелодии, грациозно-шутливого характера; обработки эти сделаны со вкусом и творческой изобретательностью. «Колыбельная» того же автора (1939) основывается на народном черкесском тексте, авторство же музыки, надо понимать, принадлежит С. Протопопову. Стиль произведения связан с ориентальными традициями балакиревской школы; он элегантен, благороден, но слишком пестрит музыкальными «европеизмами» и «руссицизмами». При нынешнем нашем знакомстве с фольклором Востока, мы вправе были бы ожидать от автора большей смелости и яркости в передаче национального колорита.

Привлекательны и свежи по мелодическому материалу и по гармонизации «Две песни» В. Грудина на слова Шевченко (1939). Первая — «Куковала кукушечка» — народного склада, протяжная; вторая — «Серенада», оживленная и грациозная. Обе удобны и эффектны с вокальной стороны.

Заслуживают внимания «Три испанских песни XVII и XVIII вв.» в обработке

С. Ряузова (1939): «Сегедилья», «Романс», «Болеро» — характерные миниатюры, овеянные ароматом ранней музыкальной культуры¹. Обработка сделана со стильной простотой. Недостаток этого опуса в его чрезмерной краткости: стоило ли забираться в глубь веков, чтобы выудить там столь скромный улов! Думаем, что вина в этом лежит не на авторе, а на издательстве.

Интересны по колориту три народные песни В. Нечаева: ирландская, негритянская и шотландская. Это — краткие, характерные примитивы, могущие представить интерес для исполнителя-вокалиста. Опытный мастер, В. Нечаев, стильно построив «оправу» ирландской и шотландской песен, в негритянской чрезмерно отяжелил вокальную линию громоздким и гармонически усложненным сопровождением (тт. 10–14).

В сравнении с перечисленными миниатюрами, выделяется своей монументальностью героическая песня «Амангельды» М. Гнесина, на текст Джамбула (1940). Национальный казахский колорит ее, творчески-свободно ощущаемый автором, передан широкими фресочными приемами, с большим мелодическим размахом, ритмическим разнообразием и напряженными, красочными гармониями. По яркости красок и сложности общей композиции, песня значительно перерастает обычные масштабы музыки к кинофильму (песня-поэма входит в звуковой фильм того же названия). Контрастным дополнением к ней является песня «Болым». Нежный лиризм ее ориентальной мелодии, как бы умиротворяет героическую суроврсть первой песни.

Обе песни представляют ответственную и интересную задачу для исполнителя.

Из репертуара вокальной эстрады, выпускаемого Музгизом, должна быть отмечена песня «Кот и повар» (на текст басни Крылова) В. Пасхалова (1940). Автору несомненно присуще чувство музыкального юмора. Песня построена по заветам интонационного реализма Мусоргского. Речевая интонация и ритмика удачны, выразительны. Музыкальная оправа естественна и красочна. Несколько сушит музыку отсутствие песенного колорита, а поводы для его появления в тексте есть («Он набожных был правил»... и т. д. — как подошел бы здесь какой-нибудь «распев» или «глас», — вспомним «Семинариста»!). Для исполнителя песня «Кот и повар» — благодарный номер. Возрождение в музыке басенного жанра — большая заслуга В. Пасхалова.

Вниманию исполнителей рекомендуем также три песни Н. Сизова: «Цыганскую», «Французскую» и «Новогоднюю». Автору, при всей простоте его музыкального языка, удается достигнуть большой образности и характерности. Ему чуждо абстрактно-музыкальное начало; его творчество всецело рождается из стихии исполнения; вот почему, его песни максимально вокальны. Лучший номер цикла — «Новогодняя песня», неподражаемо ярко передающая теплоту и уют старо-английского home’a.

Ряд сближений с романсовой стихией мы встречаем и в области современной гражданской лирики (понятие массовой песни в данном случае было бы недостаточно емким). Интересный пример — четыре песни С. Прокофьева: «Растет страна», «Сквозь снега и туманы», «За горою» и «Песня о Ворошилове» (1939). Соблюдая принципы массовой песни (выпуклость мелодии, ясность фактуры, периодическое возвращение основного напева), автор обновляет песенный стиль оригинальными интонациями; в равной мере обновляется и гармонический песенный фон. Совершенно отсутствует столь обычный у Прокофьева элемент сарказма и желание поразить слушателя: песни согреты искренним и глубоким чувством.

Первая песня особенно привлекательна сочетанием предельной простоты с глубоким, созерцательным настроением. Железной, боевой волей насыщены суровые интонации и сумрачные гармонии второй песни. С ней контрастирует бойкая плясовая «За горою», с остро звучащей повышенной секундой. В целом, данная работа С. Прокофьева — интересный и знаменательный этап в эволюции его творчества.

Задачи развития и углубления песенного стиля лежат в основе двух вокальных циклов М. Коваля: цикл о Ленине и «Любовь моряка». Отличный вокалист и заметно растущий композитор, М. Коваль в рецензируемых произведениях не достиг, однако, убедительных результатов. В цикле песен о Ленине он не смог найти достаточно сильных средств для характеристики предельно человеческого образа великого вождя. Ни сгущенный трагизм (первая песня), ни сентиментально-песенный колорит (Ленин в эмиграции), ни повышенный пафос заключительного номера не близки образу Ленина.

Много хорошей песенности, технической гибкости и вокального мастерства в цикле «Любовь моряка» того же автора; но все эти достоинства в значительной мере затушевываются основным недостатком: стилистической пестротой и искусственностью. Применяя в своей музыке неожиданные «дебюссизмы» и джазовые трюки, автор создает условный, оперно-подгримированный образ краснофлотца. Этот стилистический дефект в значительной мере обусловлен поэтическим текстом (поэт А. Сурков), стилистически натянутым и

_________

¹ См. «Советскую музыку» № 2, 1938. — Ред.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание