Выпуск № 8 (81) | 1940 - страница 42

Оркестр Московской филармонии существует значительно дольше, чем Государственный оркестр, но он заметно слабее по своему составу. Он может похвалиться лишь очень небольшим количеством выдающихся музыкантов. В их числе — прекрасный концертмейстер оркестра Берлин, гобоист Стейскал, трубач Юрьев, тромбонист Соколов, валторнист Янкелевич, флейтист Ягудин и другие.

Вследствие тяжелых материальных условий оркестр сильно недоукомплектован. Большое количество оркестрантов, участвующих в концертах, являются разовиками. Оркестр не имеет достаточно благоприятных условий для работы и лишь благодаря энтузиазму старейших своих работников он до сих пор не развалился.

И тем не менее, оркестру присущи особенная свежесть и непосредственность в игре, хороший ансамбль и стройность звучания. Не имея постоянного художественного руководителя и играя только с гастролерами, он научился хорошо приспосабливаться к самым разнообразным дирижерским индивидуальностям.

Репертуар оркестра Московской филармонии намного разнообразнее репертуара Госоркестра. Его репертуарные удачи намного разностороннее. Но культура его за последнее время, к сожалению, все же начала заметно снижаться.

Оркестр Всесоюзного радиокомитета находится в несколько специфических условиях. На центральных площадках (в Большом зале консерватории и Колонном зале Дома Союзов) он почти не выступает. Этот «оркестр-скиталец» проводит репетиции концертов иногда в трех различных помещениях, выступая в четвертом. Все же коллектив его силен в смысле ансамбля, равномерно и хорошо укомплектован. У него хорошая группа концертмейстеров (Каревич, Пакельман, Лопшиц, Ширинский, Бергман) и хорошие солисты на духовых инструментах (Михелев, Сорокин, Штидель, Усов и др.). Коллектив очень тонко и хорошо аккомпанирует оперным показам. Играет он по преимуществу русскую музыку, хотя сравнительно хорошо умеет исполнять и классику, особенно Моцарта. К дефектам оркестра относится чрезмерное форсирование звучности, особенно в медной группе (тромбоны), что, вероятно, следует отнести за счет вкусов его художественного руководителя Н. С. Голованова.

Оркестр много и старательно работает и при благоприятной производственной обстановке мог бы оказаться серьезным конкурентом Госоркестру и оркестру филармонии.

Декада ленинградского искусства в Москве дала нам возможность услышать оркестр Ленинградской филармонии. Несмотря на средний, по сравнению с московскими коллективами состав, ленинградцы поразили москвичей своими исключительными ансамблевыми качествами. Как и в оркестре Московской филармонии, количество выдающихся солистов в нем не так уж велико. Можно назвать — из старых мастеров — Заветновского (концертмейстер первых скрипок), Брика (концертмейстер виолончелей), Васильева (фагот). Из молодых — Шпильберга (первая скрипка), Левитина (концертмейстер альтов), Шафран (концертмейстер виолончелей), Тризно (флейта) и Генслера (кларнет). Остальные исполнители не выходят за пределы среднего уровня. Коллектив насчитывает несколько десятилетий своего существования. Он очень гибок в отношении динамики, ритмики и выразительности. Хороший вкус и большая симфоническая профессиональная культура отличают его в большой мере.

Оркестр не может похвалиться особо насыщенным звуком струнных; он не подавляет блеском и мощью своей медной группы. Но он способен доставить истинное наслаждение ясным и глубоким исполнением самых разнообразных произведений всех эпох и стилей, от Баха до Шёнберга и от Глинки до Шостаковича.

Приезд оркестра Ленинградской филармонии в Москву должен оказать большое влияние на работу московских оркестров.

В связи с ленинградской декадой и неудачными ленинградскими гастролями москвичей — Государственных оркестра и хора — наступил момент, когда эти коллективы должны пересмотреть свои творческие и производственные традиции.

Такой факт, как остановка Государственного оркестра во время первого своего концерта в Ленинграде, в первых же тактах увертюры Вагнера к «Нюрнбергским мейстерзингерам», — событие чрезвычайно редкое в симфонической практике квалифицированных оркестров. Если это случайность, — то случайность, несомненно, обусловленная существенными причинами.

Пересмотр творческих позиций исполнительских коллективов тем более своевременен, что с переходом на новую концертно-хозяйственную политику каждому из них еще долго придется бороться за постоянную слушательскую аудиторию.

Если этот переход не страшен ленинградцам, завоевавшим симпатии широких масс своего города, то этого нельзя сказать о московских оркестрах. И качество их художественной работы, и организационные неурядицы (бесплановость, частые срывы программы и неумелая репертуарная политика) — все это не могло создать симфоническим концертам в Москве широкого слушательского актива.

Более или менее живым и разносторонним был репертуар оркестра филармонии, охвативший юбилейные циклы Чайковского и Скрябина, удачные показы прошлого сезона («Реквием» Моцарта, «Александр Невский» Прокофьева, композиция «Пер Гюнт» Грига), новую постановку «Колоколов» Рахманинова и т. д. Невыполненными оказались танеевская юбилейная программа (с «Иоанном Дамаскиным»), «Осуждение Фауста» Берлиоза, «Северная оратория» Голубева и ряд симфонических программ.

На долю Государственного оркестра СССР выпала основная тяжесть работы по декаде советской музыки. Симфоний А. Веприка, В. Мурадели, «На поле Куликовом» Ю. Шапорина, наконец, 6-я симфония Д. Шостаковича — вот основные работы коллектива во время советской декады. И этим, пожалуй, ограничиваются его заслуги. Из произведений Чайковского было исполнено далеко не все: 1-я, 4-я, 6-я симфонии, «Манфред» и три поэмы. Юбилеи Скрябина и Танеева не нашли никакого отражения в программах Государственного оркестра. Остались невыполненными намеченные исполнения: «По прочтении псалма» Танеева, III акт «Нюрнбергских мейстерзингеров» Вагнера, «Ромео и Джульетта» Берлиоза, «Ода к радости» Чайковского. Постановка «Снегурочки» Чайковского прошла почему-то в сопровождении оркестра народных инструментов.

Из менее капитальных программ прошли программы из произведений Листа (симфония «Фауст», «Мефисто-вальс»), Берлиоза («Фантастическая симфония»), промелькнул Р. Штраус («Жизнь героя»), Брамс (4-я симфония). Одна программа целиком была посвящена наиболее известным и заигранным произведениям Вагнера; раза два прошла 9-я симфония Бетховена. Случайно, в конце сезона, мелькнула плохо исполненная его же 7-я симфония.

Случайные выступления радио-оркестра в центральных залах принесли нам, кроме повторения 9-й симфонии Бетховена и 6-й симфонии Шостаковича, приятную новинку: ораторию М. Коваля «Емельян Пугачев».

В области концертных исполнений опер основное место занял коллектив Радиокомитета. Кроме повторения старых постановок — опер Римского-Корсакова «Ночь под рождество» и «Майская ночь», «Каменного гостя» Даргомыжского, «Дон Жуана» и «Похищения из сераля» Моцарта, «Фрейщюца» Вебера и «Фиделио» Бетховена, — этот коллектив порадовал нас хорошими новыми постановками: «Бал-маскарад» Верди, «Фра-Диаволо» Обера и «Манон Леско» Пуччини. Внешняя форма концертного показа опер, с применением элементарных мизансцен, видимо, оправдала себя и прочно привилась в нашей концертной практике.

Ансамбль под руководством И. Козловского, находящийся в ведении Московской филармонии, кроме повторения старых постановок: «Орфея» Глюка, «Вертера» Массне и чрезвычайно слабой оперы Аркаса «Катерина» (по поэме Шевченко) — ничего нового в этом году не дал. Обещанная премьера оперы советского композитора Г. Крейтнера — «Возвращение Дон-Жуана» так и не состоялась, хотя ансамбль затратил на ее подготовку более полутора лет. Непонятно, что же делал этот ансамбль в течение целого сезона?

Трудно признать удовлетворительным план концертного сезона, в котором невыполненная часть оказалась ярче и значительнее выполненной. За исключением четырех «премьер» (оратория Шапорина, «Колокола» Рахманинова, «Снегурочка» Островского — Чайковского, «Емельян Пугачев» Коваля), весь репертуар сезона 1939/40 г. в части монументальных произведений был повторением прошлого сезона.

И все это происходит в то время, когда московский слушатель проявляет огромный интерес к большим постановкам, когда «Самсон» Генделя и «Реквием» Моцарта повторяются по много раз при переполненных залах. Наши концертные организации не сумели закрепить этот интерес и продолжить развитие репертуарной линии в этом направлении.

За весь сезон не была исполнена ни одна симфония Моцарта, ни одно крупное произведение Баха; Бетховен, за исключением «коммерчески выгодной» 9-й симфонии, оказался случайно представлен одной только 7-й симфонией. Мы не слышали в концертах прошедшего сезона Глинку, Бородина, Глазунова, Танеева, Рахманинова, Стравинского, ни одной симфонии Мясковского, ни одного нового советского произведения — вне декады. Бесплановость и беспринципность репертуарной политики — налицо. В момент же перехода к новой концертно-финансовой политике репертуар откровенно стал определяться кассовыми соображениями. Сняв очередные плановые задания, руководители концертного дела, обуреваемые кассовым ажиотажем, бросились на внеплановые мероприятия. Неожиданно афиши оповестили о целом ряде сенсационных концертных событий — с явной ставкой на имена (три концерта с оркестром в исполнении Ойстраха, три концерта с оркестром в исполнении Ойстраха и Игумнова и т. д.). При всем уважении к этим исполнителям, нельзя не отметить, что подобные коммерческие операции не имеют ничего общего с углубленной пропагандой лучших произведений классического наследия и лучших образцов творчества советских композиторов. Ведь правительство, отпуская большие средства на поддержание симфонической

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание