Выпуск № 8 (81) | 1940 - страница 43

культуры, учитывает и необходимость выдвижения новых, молодых исполнительских кадров, без чего невозможен дальнейший прогресс советской музыки. Разумеется, субсидии, даваемые правительством, должны быть возвращены в виде полных сборов за концерты, при непременном условии выполнения основных задач. Такая постановка вопроса требует большого напряжения со стороны руководства концертными организациями, подлинного творчества, — а иногда и творческого риска при составлении планов и программ.

Если исключительное значение в концертной жизни имеет правильная репертуарная политика, то не меньшее значение для популяризации симфонической музыки имеет качество исполнения программ, качество исполнительского творчества дирижеров. И здесь, как и при оценке качества исполнения оркестров, музыкальная критика до сих пор не обнаружила достаточной профессиональной эрудиции и самостоятельности суждения¹. Создавая с помощью чрезмерных похвал «модные» имена, она в конце концов сама начинает идти на поводу у этой моды. Такая критика оказывает исполнителю медвежью услугу, дезориентируя его. В то же время она замалчивает ряд принципиальных ошибок, выявление которых оказало бы благотворное влияние на развитие симфонической музыки.

Слишком мало пишется у нас об исполнительском творчестве отдельных дирижеров: А. В. Гаука, Н. С. Голованова, А. И. Орлова, Л. П. Штейнберга. Совершенно недостаточно освещена деятельность Лео Гинзбурга, В. В. Небольсина, А. Ш. Мелик-Пашаева и других, сравнительно часто выступающих дирижеров.

Наиболее часто мелькает на афишах фамилия дирижера А. В. Гаука, в свое время подвергавшегося в широкой профессиональной прессе сильным, зачастую несправедливым нападкам. Более пяти лет прошло со времени первого знакомства московского слушателя с этим дирижером. И уже можно сделать достаточно всесторонние выводы.

Свою дирижерскую карьеру А. В. Гаук начал в Ленинграде, сперва в балете б. Мариинского оперного театра, затем в Ленинградской филармонии. Концерты иностранных дирижеров-гастролеров были для него своеобразной школой; работа с ленинградским оркестром укрепила его профессионально. И все же — почти каждое его выступление оставляет чувство большой неудовлетворенности. Его исполнение навевает скуку, оно не трогает. Его дирижерская техника и оркестровое мастерство не настолько сильны, чтобы могли сами по себе вызывать восхищение. И в то же время за последние годы мы слушали у него прекрасное исполнение симфонии Танеева, «Манфреда» Чайковского, 5-й симфонии Шостаковича. Ему хорошо удаются Глинка, Глазунов. Причина его неуспеха кроется, по-видимому, в чрезмерном количестве выступлений. По самому скромному подсчету, он проводит не менее 4–5 больших концертов в месяц, не считая мелких выступлений. Такое большое количество серьезных эстрадных выступлений снижает творческое напряжение дирижера, мельчит уровень.

Напрасно А. В. Гаук уделяет столь большое внимание работе над капитальными произведениями с хором и солистами. Это не его стихия. Вспоминается совершенно непонятый им и недоработанный гениальный «Magnificat» Баха, который из-за неудовлетворительного уровня исполнения не вошел в концертный репертуар. Исполнение в текущем сезоне «Самсона» Генделя было сравнительно удачнее. Неясные в первых концертах контуры исполнения кантаты Шапорина — «На поле Куликовом» впоследствии приобрели ббльшую четкость, хотя все исполнение стало более крикливым, звучности более форсированными.

Нам кажется, что А. В. Гауку следует выступать реже. Тогда недостатки его дарования не будут в такой степени давать себя знать; появятся шансы вновь завоевать лучшими чертами исполнения (культурой, хорошим вкусом) утерянные симпатии слушателей.

Дирижер Н. С. Голованов — явление незаурядное. Воспитанник синодального хорового училища, блестяще окончивший Московскую консерваторию как пианист и композитор, он долгое время дирижировал в Большом театре. Он — очень сильный инструменталист, чуткий пианист-аккомпаниатор и большой знаток вокального искусства. Во время подготовки прошедшей недавно в Москве декады белорусского искусства, консультантом которой он был, Голованов имел возможность с огромной пользой для дела применить свои большие знания и опыт.

_________

¹ Характерный пример профессиональной беспомощности некоторых наших критиков дает рецензия некоего Б. Маркова по поводу исполнения «Франчески да Римини» оркестром Ленинградской филармонии. По мнению этого «рецензента», известное кларнетное соло в начале среднего эпизода «Франчески» исполняется... флейтой (см. «Советское искусство» от 24 /V — 1940).

Как дирижер, Н. С. Голованов — явление парадоксальное. Музыкант большого вкуса и культуры, обладатель абсолютного слуха, прекрасно ощущающий оркестровый колорит, — взойдя на дирижерский пульт, становится неузнаваемым. С какой-то странной настойчивостью он переоркестровывает все, — от Бетховена до Дзержинского. Ему свойственны очень существенные исполнительские грехи: crescendo плюс accelerando, diminuendo плюс ritenuto, внезапные ферматы, аритмия внутри такта, укорачивание такта, свободное обращение с музыкальным текстом, назойливое и насильственное прибавление нижнего звукового горизонта (все контрабасы октавой вниз или прибавление тубы).

Оркестр чаще всего играет у него fortissimo, медь форсирована до предела, струнные хрипят. И лишь здоровый вокальный инстинкт заставляет его несколько «изменять себе» в аккомпанементах певцам. Поэтому опера удается ему лучше всего. «Майская ночь» и «Ночь под рождество» — лучшие его достижения за этот сезон, хотя и там не раз приходится видеть, как певцы, с открытыми ртами и красными от напряжения лицами, тщетно стараются перекричать оркестровое громыхание.

Нельзя однако отрицать, что все, что делает Голованов, своеобразно, последовательно и является довольно четкой исполнительской манерой. В некоторых произведениях эта манера может дать очень эффективные результаты. Так, например, в кульминациях «Поэмы экстаза» Скрябина Голованов, как никто, умеет выжать из оркестра исключительную мощность.

Два других дирижера старшего поколения — Л. П. Штейнберг и А. И. Орлов — имеют между собой много общего. Это исключительно сильные профессионалы, ремесленная сторона работы которых стоит на исключительной высоте. Мануальная техника преобладает у Штейнберга, замечательное ансамблевое мастерство — у Орлова. Оба в высокой степени талантливы и музыкальны от природы и имеют за собой славный стаж многолетней плодотворной деятельности.

Объединяет их также ряд существенных недостатков, относящихся к идеологической стороне их исполнения. Не всегда безупречен художественный вкус Штейнберга. Внезапные ферматы, люфт-паузы, неоправданные изменения темпа в его исполнении довольно обычны. Но большая эмоциональность и огромное личное дарование в ряде случаев покоряют аудиторию и заставляют прощать ему многое.

Орлов менее эмоционален, он явно не хочет себя утруждать, все больше предпочитая аккомпанементы солистам и работу с радиоколлективом над оперой. В этой сфере он неподражаем и не имеет в Союзе себе равных. С большим вкусом и ансамблевой ясностью, легко, ведет он оркестровую партию опер Верди, Обера, Массне. Он — прекрасный исполнитель музыки легкого жанра (произведения Иоганна Штрауса, старинные увертюры, оперы и оперетты). Выступления его в симфонических концертах истекшего сезона не были удачны (особенно исполнение программы из произведений Римского-Корсакова в Колонном зале Дома Союзов).

И еще одно качество, общее для обоих дирижеров: это принципиальное дирижирование всего с минимальным количеством репетиций, иногда и без них. Если учесть, что оба они носят звание профессора, а Штейнберг ведет дирижерский класс в Московской консерватории, то такая принципиальность по меньшей мере непонятна.

К большому сожалению, мы не можем упомянуть в числе симфонических дирижеров старшего поколения имен С. А. Самосуда и А. М. Пазовского, совершенно не выступающих в симфонических концертах.

Дирижеры среднего поколения (А. Ш. Мелик-Пашаев, Л. М. Гинзбург, Б. Э. Xайкин, В. В. Небольсин) выступают сравнительно редко.

Так, очень мало и неактивно выступал на симфонической эстраде А. Мелик-Пашаев, чрезвычайно одаренный оперный дирижер, с хорошей мануальной техникой. Симфонический репертуар его и диапазон стилей очень ограничены. Симфонии Чайковского, «Поэма экстаза» Скрябина, 3-я симфония Бетховена, две поэмы Р. Штрауса, известные отрывки из опер Вагнера да еще две-три симфонии советских композиторов, — вот все, что Москва слышала от него за многие годы. В симфоническом дирижировании его есть ряд недостатков — надо надеяться, не органических: его манерничание и балетного типа позы за пультом. Вероятнее всего, это невольное следствие сравнительной симфонической неопытности. Единственное в этом году выступление Мелик-Пашаева в конце сезона с программой из произведений Чайковского не было достаточно полноценным. Его работа над произведениями, если и не отличается большой глубиной, то отмечена тщательностью, добросовестностью, знанием оркестра и хорошим вкусом.

Б. Хайкин — разносторонний музыкант, большого музыкального и культурного диапазона. Исполнитель, — который мог вырасти в крупного мастера, если бы не ограничения, вызываемые его крайне неблагоприятными техническими данными. Сухой и невыразительный жест, — при формальной точности и совершенности, лишь в самой незначительной степени передает его исполнительские намерения. Одно вре-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание