2

Москва 18 Февраля 1895,

Многоуважаемый Эдуард Францович.

Только что отправил длинное письмо Ивану Александровичу¹. Письмо это заняло у меня много времени, почему я замедлил несколько ответить Вам, о чем и прошу извинения.

В письме моем Ивану Александровичу заключается подробный ответ на все мне Вами сообщенное по его поручению.

Обращенное ко мне требование Ивана Александровича выполнить условие, от которого зависела постановка моей оперы, именно ее сокращение, я могу объяснить только тем, что до сведения его не дошло, что это условие мною уже год тому назад выполнено и опера в сокращенном виде представлена в Дирекцию. Опера, которая не могла быть поставлена вследствие своей чрезмерной длины, сведена теперь к размерам оперы средней величины (литографированный клавираусцуг имеет 503 страницы).

Так как Дирекция обращается ко мне с неосновательными обвинениями в неисполнении принятых на себя обязательств, то я, пользуясь Вашим выражением «добровольно иду ей навстречу» и по мере сил отражаю делаемые ею на меня нападки.

Остаюсь искренно Вам преданный

С. Танеев

3

Москва 9 Марта [18]95,

Глубокоуважаемый Эдуард Францович.

Обращаюсь к Вам с просьбой распорядиться высылкой мне партий обеих арф. Я сделаю в них упрощения, насколько это будет возможно.

Пользуюсь настоящим случаем, чтобы упомянуть о двух местах в моей опере, могущих также представить при разучивании некоторые затруднения. Одно из них — антракт перед 2-й картиной 3-й части, где есть быстрые восходящие гаммы в скрипках, трудные для интонирования в указанном темпе. Мне кажется возможным ограничиться лишь приблизительным их выполнением, не заботясь о ясности отдельных нот, тем более что гармония выдерживается в это время в духовых, а гаммы эти имеют цель звукоподражательную: изображения порывов ветра.

Другое место — начало заключительной сцены в последней части (появление Афины). Здесь партия 1-го пульта скрипок очень высока и в ней встречаются часто флажолеты. В случае, если бы исполнение этого места в унисон двумя скрипачами представило затруднения относительно чистоты интонации, то его можно поручить одному 1-му скрипачу. Место это трудное, — но совершенно исполнимое — оно было мне сыграно одним из наших преподавателей, к которому я в этом случае обратился за советом. По вопросу о новых сокращениях в моей опере, я обменился с Иваном Александровичем несколькими письмами. При этом я разъяснил, что обвинение, возведенное на меня Дирекцией в том, что будто бы я не исполнил взятых на себя обязательств — совершенно не основательно, что условие, на котором опера моя была принята к постановке — сокращение ее — мною год тому назад выполнено.

Переходя к самому существу вопроса, должен сказать, что решительно не нахожу, чтобы опера в теперешнем своем виде могла назваться растянутою. Если принять в соображение, что либретто заключает в себе содержание трех трагедий, что все это умещается в музыке, длящейся 2¹/₂ часа, то можно скорее говорить о сжатости либретто, чем о его распространенности. Кроме того материал либретто распределен так, что каждая последующая из трех частей короче предыдущей, что должно облегчить слушателю восприятие целого. Когда два года назад Модест Ильич [Чайковский] рассматривал либретто с целью указать, что по его мнению может быть сокращено, то его отметки в общей сложности свелись к очень небольшому числу стихов, да и из них некоторые были ранее мною уже выброшены.

Не могу не сознаться, что заявления о чрезмерной длине моей оперы, исходящие от столь компетентных лиц, как Вы и участвующие в ней артисты, заставили меня весьма задуматься над этим вопросом, еще раз просмотреть ее с начала до конца и постараться

_________

¹ Иван Александрович Всеволожский (1835−1909), директор императорских театров.

уяснить себе, какие свойства ее причиной тому, что несмотря на свою краткость, она кажется все-таки длинною. Я остановился на том предположении, что причиною этому служит необычно долгое пребывание одного и того же лица на сцене, почти не встречающееся в современных нам драматических пьесах. Так напр[имер] Кассандра остается одна с хором чуть не в продолжении ¹/₄ часа, так же Орест в сцене с фуриями и т. п. Вообще редкая смена явлений и вытекающая отсюда их продолжительность. Обстоятельство это не может быть отнесено к недостаткам либретто. Это есть особенность свойственная всем вообще античным трагедиям и как удостоверено опытом нисколько не препятствующая их успеху среди современной нам публики, даже столь требовательной и избалованной, как французская. Я имею в виду чрезвычайный успех трагедий Софокла в парижской comedie francaise. Таким образом, если опера моя и будет холодно принята публикой, то причиной ее неуспеха отнюдь нельзя считать упомянутую особенность либретто. Несколько дней тому назад я послал Бесселю для передачи Вам приведенный в порядок и снабженный заглавным листом экземпляр моей оперы¹, который прошу Вас принять в знак истинного почтения и совершенной преданности готового к услугам Вашим

С. Танеева

4 И. А. ВСЕВОЛОЖСКОМУ

Москва 28 Сент[ября 18]94.

Милостивый Государь Иван Александрович.

Очень Вам благодарен за скорый ответ на мое письмо. Чрезвычайно рад, что г. Михайлов не отказывается петь в моей опере, а вопрос идет только о дублере. Если Эдуард Францович, близко знакомый с моей оперой, находит что г. Горский может петь партию Ореста, а к тому же, как Вы пишете, он хорошо играет и держится на сцене, то это все что нужно, и я буду очень рад его приглашению, хотя бы оно и не освободило меня от мысли о появлении когда-нибудь Ореста желаемого и ожидаемого — стройного юноши, прекрасного как греческая статуя, свободно берущего высокие теноровые ноты и не настолько корыстолюбивого, чтобы своими требованиями поставить Дирекцию в затруднение.

С истинным почтением и совершенной преданностью имею честь быть Вашим покорнейшим слугой.

С. Танеев

Подготовил к печати В. Киселев

Из воспоминаний о С. И. Танееве

С Сергеем Ивановичем Танеевым я познакомился в самом конце 1912 г. К этому времени Георгий Львович Катуар, у которого я брал уроки по музыкально-теоретическим дисциплинам, решил передать меня Танееву, чтобы я под его руководством прошел курс контрапункта и полифонии.

В это время Танеев в консерватории уже не занимался (после конфликта с Сафоновым), никаких платных уроков принципиально не давал и к нему можно было попасть только при наличии его личной заинтересованности.

Я пришел впервые к Сергею Ивановичу в воскресный день. Он сначала немного со мною побеседовал, затем попросил сыграть. Оба мои произведения — романс и фортепианные вариации ему понравились. Он согласился заниматься со мной, если я буду выполнять все его предначертания и требования.

Работал я с Сергеем Ивановичем вплоть до его смерти, т. е. до июня 1915 г. Его отношение к занятиям отличалось чрезвычайной систематичностью, планомерностью, аккуратностью. Уроки происходили два раза в неделю, причем длительность их была необычайной: мы занимались от 3 до 7 часов вечера (с перерывом на чай, беседы и т. д.). Вместе со мной некоторое время занимались — талантливый пианист Ю. Д. Исер

_________

¹ В библиотеке Э. Ф. Направника сохранился литографированный клавираусцуг «Орестеи», с надписью: «Глубокоуважаемому Эдуарду Францовичу Направнику на добрую память от автора. С. Танеев, 26 февр. 1895 г.»

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

2

3

4

И. А. ВСЕВОЛОЖСКОМУ

Из воспоминаний о С. И. Танееве

Содержание