Выпуск № 9–10 (72) | 1939

и любви, к единению с природой. Гимн зазвучал величественно, мощно и вдохновенно.

В том же ор. 47 мы встречаем другую блестящую композицию — романс «День ли царит» — на слова Апухтина. После нежной акварели ранних романсов этот радостный гимн торжествующей любви сверкает освобожденной страстью, говорит полным голосом. Его мелодия как бы впитала в себя живительное тепло и свет солнца. Она несется и парит в воздухе подобно птице, опьяненной сверкающими просторами.

Глубоким психологическим содержанием насыщен романс Чайковского «На нивы желтые». Текст А. К. Толстого выражает тоску разлуки; музыка Чайковского воспроизводит отдаленный звон среди окутанных сумраком полей; умиротворяющий вечерний колорит контрастирует с драматизмом горестного восклицания: «Душа моя полна разлукою с тобою»...

Новые черты характерны и для поздних романсов «цыганского» жанра. Знаменитая «Песнь цыганки» на слова Полонского (1886) необыкновенно сосредоточена; ее основной мотив носит фатальный характер — это отзвук образа Кармен, ее роковой темы.

Та же значительность содержания отличает романс «Ночи безумные» — на слова Апухтина. Горький осадок от бесплодно прожитых дней, хмельной угар угасших страстей, тоска по счастью и неверие в него — вот круг настроений, породивших этот отравленный гнетущими образами романс.

Романс — «Нам звезды кроткие сияли» — на слова Полонского и, особенно, последний цикл романсов (ор. 73; 1893) — на слова Ратгауза («Мы сидели с тобой», «Ночь», «В эту лунную ночь», «Закатилось солнце», «Средь мрачных дней», «Снова, как прежде, один») — полны задушевной лирики, психологически правдивой, человечной, полной горячей любви к жизни.

Великий композитор, нередко обуреваемый тоскою и угнетаемый страданиями, в своем сложном и многообразном творчестве никогда не погружался в мрачные бездны отчаяния. Он неуклонно шел к оптимистическому принятию жизни... Ибо музыка его порождена живым восприятием действительности, страстным желанием лучшего и верой в это лучшее¹.

Не верь, мой друг, не верь, когда в порыве горя
Я говорю, что разлюбил тебя,
В отлива час не верь, не верь измене моря,
Оно к земле воротится любя!

Уж я тоскую, прежней страсти полный,
Свою свободу вновь тебе отдам,
И уж бегут обратно с шумом волны
Издалека к любимым берегам!

Не верь, мой друг, не верь,
Не верь, мой друг, не верь, когда в порыве горя
Я говорю, что разлюбил тебя,
В отлива час не верь, не верь измене моря.
Оно к земле воротится любя.

_________

¹ Надеюсь более подробно остановиться на поздних романсах Чайковского во втором очерке, посвященном анализу нескольких шедевров этого жанра, созданных в период 1878–1893 гг.

На эти стихи А. К. Толстого написан романс Чайковского ор. 6, № 1, cis-moll (1869)¹. Чайковский любил поэзию А. К. Толстого и многократно обращался к его текстам. Композитора, по-видимому, привлекала обобщающая мысль, которая одухотворяет лучшие стихотворения поэта.

Общее впечатление от романса свидетельствует о цельности, органичности музыки, о безукоризненном совершенстве формы, тонкой элегичности, изящной грусти. Анализ подтверждает это непосредственное впечатление и указывает на выразительные средства, при помощи которых достигнут этот результат.

Так, например, музыкальное единство обусловлено ладотональным планом, близким к сонатной схеме: I — экспозиция: cis — Е; II — разработка: а — cis — fis — h — dis — gis; III — реприза: cis². Некоторая изысканность сопровождения обусловлена многообразием созвучий минорного лада, вплоть до самых отдаленных; широко применены: альтерация и побочные функции на основе хроматического движения баса. Так, например, начало вокальной партии сопровождается аккордами cis-moll при движении баса: cis — h — ais — а — gis — fis — e — eis — fis и т. д.; в разработке созвучия четыре раза образуют сплошные хроматические ходы на басу: а — ais — h — his — cis и т. д.

Эта сложность гармонии минорного лада создает изысканность звучаний. Но при этом мелодия голоса отличается большой простотой, легко интонируется и запоминается. Она нигде не выходит за пределы семи звуков натурального минорного лада, в то время как сопровождение с начала до конца сплошь пестрит альтерациями и другими нарушениями натурального лада. Этот контраст между простой, напевной, вокальной мелодией и сложным сопровождением, с его расширенным толкованием лада и фактурой, нередко имеющей самостоятельное выразительное значение, характерен для Чайковского. Во второй части разработки («и уж бегут обратно с шумом волны издалека к любимым берегам») характерны бегущие вверх «рокочущие» арпеджированные пассажи шестнадцатыми, в то время как во всех остальных эпизодах встречается движение лишь восьмыми. Не подлежит сомнению, что этот фактурный вариант продиктован образом морского прилива!

Остановимся на особенностях вокальной мелодии. Уже в первых четырех тактах раскрывается богатое содержание мелодии голоса:

Прим. 1.

Первый мотив, с его захватывающей нежностью, как нельзя более соответствует элегическому тону музыки. Такие интонационные «петли» на малых интервалах (в данном случае на малой терции ми — до-диез) несомненно принадлежат к наиболее выразительным мотивам Чайковского. Вообще композитор достигал изумительной выразительности мо

_________

¹ Чайковским внесено в текст небольшое изменение, очевидно, в целях большей благозвучности: «в порыве» — вместо «в избытке горя»...

² Композитор повторил без изменений первое четверостишие в конце, однако он не превратил романса в арию «da саро». Этим снимается огульный упрек в повторении слов.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Прим. 1.

Содержание