Выпуск № 6 (6) | 1933 - страница 40

ного явления, так как это бытие определяется в равной степени и фактом производства и фактом потребления.

Из нашего частного примера мы видим, что обе эти функции нельзя противопоставлять друг другу в качестве абсолютного творчества (в себе), с одной стороны, и абсолютного разложения, т. е. абсолютного потребления (как отрицания творчества) — с другой. Мы видели, что производство и потребление в сущности — творчество. В то же время потребление по отношению к производству является разложением, так же как и производство в отношении потребления. Отсюда эти явления одновременно представляют и определенную противоположность. Композитор, или шире — творчески одаренная личность, творчески производит определенное художественное качество, качественно изменяя через творческий акт реально существующие в потреблении социальной среды художественные данности, превращая их в новое качество, и тем самым в большей или меньшей степени уничтожает их предыдущее качество. Классовая среда творчески потребляет художественное явление, созданное в порядке творчества-производства одаренной личностью, творчески его воспроизводит. Качество этого явления также изменяется в процессе потребления. Частичные изменения художественного явления, созданного композитором, в процессе творческого потребления представляют, таким образом, результат освоения его потребляющей средой, идеологическим приспособлением этого явления к мировоззрению потребителя.¹ В результате творческого осмысления явления классовой средой в процессе потребления создается таким образом новое качество, и в то же время старое (т. е. самый объект потребительного освоения) подвергается разложению.

Итак, производство и потребление художественного явления — это диалектическое единство двух противоположных функций его социального творческого бытия. Сущность различия обеих функций сводится к тому, что производство — это такое творчество, которое основано на стремлении личности изменить качество потребительных явлений в соответствии с определенной идеей.

Потребление же — творчество, которое основано на стремлении лишь освоить, а не изменить уже произведенное художественное качество (определенную данность); отсюда возникает неосознанный творческий акт, вызванный потребностью освоения и необходимый лишь в той степени, в которой это нужно для освоения. Однако самое различие стремлений — как лишь к освоению явления таким, как оно есть (потребление), так и к его сознательному изменению (производство), у того или иного индивида связано, с одной стороны, с наличием или отсутствием у него творческого дарования и, с другой, с возможностями проявить это дарование в условиях той или иной конкретной общественно-исторической обстановки. Таким образом, самое стремление к изменению художественного качества явления (осознание творчества) обусловлено конкретным положением индивида в определенной классовой среде на определенном историческом этапе. Всякое (потребительское) творчество-потребление индивида при наличии необходимых предпосылок может превратиться в творчество-производство. Масштаб творчества потребления сравнительно незначителен. Увеличение масштаба творчества-потребления (т. е. изменение количественного порядка) вызывает в определенный момент и изменение самого качества творчества — изменение фунции, а именно превращение творчества-потребления в творчество-производство.

Отсюда — для определения диалектической сущности творчества в процессе взаимодействия двух диалектических единств-противоположностей: функций производства и функций потребления — следует идти не от практического проявления этих функций в той или иной направленности творческих стремлений индивида (поскольку последнее — результат социального проявления творчества в конкретной общественной исторической обстановке), а от сущности самого творчества.

Без понимания самой сущности, самой природы творчества, как явления бифункционального, диалектически развивающегося в процессе взаимодействия обеих входящих в понятие творчества, как диалектического единства противоположностей (функции творчества и потребления), без разрешения этого коренного вопроса проблема фольклора никогда не будет выведена из того круга про-

_________

¹ Частичные творчески-потребительские изменения следует понимать в очень широком смысле — в сущности любая интерпретация через интонирование есть уже в известной степени творческое осмысление, а отсюда и переосмысление.

тиворечий, в котором она находится и который является прежде всего следствием неизжитых взглядов буржуазной науки на природу художественного творчества, как на творчество-производство, замкнутое в самом себе.

Таким образом, с нашей точки зрения вопрос о качественной специфике фольклора должен быть решен прежде всего в том смысле, что фольклор — одна из двух единопротивоположных функций общественного проявления творчества, а именно функция творчества и потребления. Мы говорим: «прежде всего», так как это определение на данном этапе не покрывает всех тех явлений, которые входят в понятие фольклора. Однако, устанавливая этот критерий, мы делаем первый необходимый шаг и к уточнению объема понятия фольклора в целом. Наша оговорка необходима потому, что неясность, существующая в научной литературе в отношении границ фольклора, в значительной степени связана с тем, что далеко не все исследователи видят в фольклоре, как Науман, перепевание. В то время как Науман, в корне искажая сущность функции творческого потребления и подменив это явление неким утопическим абсолютным разложением, в сущности акцентировал, хотя и совершенно ложно понятую, функцию потребления, русские, а позднее советские фольклористы все более отчетливо акцентировали в тех явлениях, которые они изучали в качестве фольклорных, не только функцию творчества-потребления, но и другую, а именно функцию творчества-производства.

Отказавшись от установок мифологической школы и последующего народнического романтизма, русская фольклористика «социологизировалась» еще в предреволюционный период в несколько ином аспекте, чем немецкая. Исследователи сказки, представлявшие наряду с исследователями былин наиболее живую и передовую группу русских фольклористов, в особенности сказочники, в значительной степени объединенные еще перед империалистической войной деятельностью комиссии по сказке Русского географического общества, созданной и руководимой акад. С. Ф. Ольденбургом, акцентируют в фольклоре значение индивидуального творчества, подразумевая под ним преимущественно (в основном) творчество-производство. Представлению о фольклоре, как о безличном коллективном творчестве, русские фольклористы, в противоположность немецким, противопоставили не отрицание творчества вообще, а наоборот, культ индивидуального творчества отдельных мастеров (момент творчества-производства в фольклоре), заострив вопрос на факте обусловленности изменения фольклорных явлений индивидуальностью рассказчика (или певца), как представителя определенной социальной среды.¹«Русские исследователи проложили дорогу новому пониманию фольклора; они, по удачному выражению акад. С. Ольденбурга, разрушили старые иллюзии массового художественного творчества и поставили вместо них реальные задачи: выяснение законов творчества и зависимости от среды, в которой творит та или другая личность», — так характеризует этот этап М. Азадовский.²

Итак, в этой концепции для нас существенно следующее: акцентирование творчества, хотя и не дифференцированного функционально, но при котором подчеркивается в сущности момент творчества-производства (творчество мастеров), хотя и учитывается (но на втором плане и четко от него неотграниченный) момент творчества-потребления. Акцентирование творчества-производства подтверждается и тем, что творчество мастеров рассматривается русскими фольклористами в сущности как осознанное стремление к изменению определенной художественной данности (хотя и изменению частичного порядка).

Непосредственным выводом из взгляда на фольклор, как на творчество-производство, явилось сближение его с литературой вообще (ergo — музыкального фольклора с музыкой вообще). Отсюда известное современное определение науки о фольклоре — фольклористики, как части литературоведения (стало быть, музыкального фольклора — как части музыкознания).

Итак, если мы с точки зрения функциональной природы явлений будем анализировать взгляды немецкой фольклористики (в лице Наумана), с одной стороны, и русской — с другой, то оказывается, что в одном случае качественная специфика фольклора устанавливается только как творчество-потреб-

_________

1 Хотя в сущности к такому пониманию социальной обусловленности индивидуального творчества фольклористика пришла значительно позднее. До него был достаточно распространен довольно примитивный взгляд на социальную обусловленность изменения фольклорных явлений, а именно — подразумевалась преимущественно обусловленность индивидуальными особенностями биографии исполнителей.

2 «Volkskunde und Archäologie in der USSR», 1918–1933, Leningrad, 1933.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание