Потерпев окончательное крушение социальных иллюзий, она создала типичных для этого времени «лишних людей», порвавших уже в основном с идеалами господствующего класса, но не сумевших найти для себя новой социально идейной почвы. Идеологию этих групп ярко отразило напр. творчество Надсона и Гаршина, насквозь упадочное, но все еще проникнутое мотивами социальной морали и гражданского протеста. Здесь же коренится в основном горький «разоблачательский» скептицизм Чехова.

Близок к настроениям этих групп интеллигенции и последний этап в творчестве Мусоргского: вспомним глубокую опустошенность его цикла «Без солнца» и, с другой стороны, социально-морализующие идеи «Хованщины».

Наряду с этим была группа интеллигенции, совсем по-иному переживавшая кризисную эпоху: это были те умеренные либералы, которые, отойдя под влиянием успехов капитализма от былых оппозиционно-демократических настроений, сближавших их в свое время с народниками, мирно эволюционизируют в направлении к буржуазной идеологии; в искусстве они отгородились от «проклятых» вопросов, укрывшись от них в мире эстетической видимости.¹

В музыке эта эволюция очень отчетливо отразилась в творчестве Р.-Корсакова, который уже в «Снегурочке» (1881) провозглашает лозунг чистого самодовлеющего мира искусства.

Для Чайковского неприемлема была идеология демократической (в прошлом — народолюбивой) интеллигенции, которая хотя и переживала трагедию социального тупика, но далека была от дворянской реакционности. Чайковский же никогда не покидал почву дворянской идеологии. Но для него также неприемлемо было и мировоззрение либеральствующих эстетов, ибо оно было основано на компромиссе, и их поиски «чистой красоты» были лишь формой отказа от больших социальных проблем. Чайковский отразил кризис эпохи с точки зрения тех реакционных слоев дворянства (гл. обр. мелкопоместного, разоренного), для которых эти коренные социальные вопросы ощущались со всей остротой, ибо для них гибель дворянской культуры была гибелью единственно приемлемого и идейно близкого уклада.

Острота, с которой ощущал Чайковский стоящие перед ним проблемы, стремление сосредоточиться на главном, решающем, и определили выработку его творческого метода. Отсюда и возник у него протест против всего внешнего, условного в искусстве, отсюда утверждение реалистического принципа: «мне нужны не куклы, а люди... ощущения мной тоже испытанные и понимаемые»² Отсюда стремление к предельной искренности и простоте в передаче интимных лирических чувств, любимых образов (в особенности образов «невозвратного прошлого»), отсюда собранность, целеустремленность музыкальной ткани, способность доводить ее до крайней степени напряжения.

Быстрая и широкая популярность Чайковского связана была с тем, что он откликнулся своим творчеством на настроение не только части дворянства, но гораздо более широкой социальной среды: ведь огромная масса мелкого реакционного чиновничества, мещанства, на которую давил капитализм, которая боялась революции, — также испытывала в эту эпоху глубокую растерянность, страх перед неизвестностью, чувство обреченности; еще важнее то, что значительная часть этой среды была воспитана на идеалах дворянской культуры, и ей был глубоко родственен излюбленный Чайковским мир образов и в особенности мотив «невозвратного прошлого», идеализация этого прошлого.³

_________

¹ Тип такого либерала-эстета прекрасно описан Гаршиным в его рассказе «Художники» в лице Дедова. Дедов не понимает Рябинина, который связывает свое творчество с мучительными социальными вопросами: «По-моему, вся эта мужичья полоса в искусстве — чистое уродство. Кому нужны эти пресловутые репинские “Бурлаки”... Где здесь красота, гармония, изящество... Через некоторое время у меня будет окончено мое тихое “Майское утро”... Вот это искусство. Оно настраивает человека на тихую, кроткую задумчивость, смягчает душу...»

² Письмо к Танееву, стр. 18.

³ Идейное сродство творчества Чайковского с настроениями социально-разношерстной массы реакционной интеллигенции не означает, что его идейная платформа была неопределенной и классово-расплывчатой.

Вот что писал Ленин о блоке помещичьего лагеря с другими классами: «Три лагеря показали себя ясно: 1) Правые за правительство — от Пуришкевича до Гучкова. Черносотенный помещик и старозаветный купец горой за правительство» (т. XV, стр. 457).

И в другом месте: «... октябристы отличаются от них (правых. Д. Ж.) тем, что кроме помещика эта партия обслуживает еще крупного капиталиста, старозаветного купца, буржуазию, которая так перепугалась пробуждения рабочих, а за ними и крестьян, к самостоятельной жизни,

Чайковский наиболее полно воплотил восприятие эпохи с позиций класса, сходящего с исторической арены. Сила созданной им идейной концепции в том, что в ней нет компромиссов, что она последовательно показала историческую обреченность настоящего, противопоставив в качестве единственной антитезы идеалы прошлого, что она воплотила это в огромной по масштабу и предельно ясной по замыслу форме, наконец, в том, что она отразила исторический этап так, как он был преломлен в сознании большинства класса и воспитанных им классовых прослоек. Слабость этой концепции, связанная с ограниченностью определившего ее классового сознания, в том, что гибель социального уклада оторвана в ней от всего многообразия исторического процесса и представлена как результат разрушающего действия слепой фатальной силы; отсюда и метафизичность в противопоставлении мечты и действительности, отсюда классовый субъективизм и односторонность в изображении прошлого и настоящего.

В одной из своих статей о Толстом Ленин писал:

«Критика Толстого потому отличается такой силой чувства, такой страстностью, убедительностью, свежестью, искренностью, бесстрашием в стремлении дойти “до корня”, найти настоящую причину бедствий масс, что эта критика действительно отражает перелом во взглядах миллионов крестьян... Толстой отражает их настроение так верно, что сам в свое учение вносит их наивность, их отчуждение от политики, их мистицизм, желание уйти от мира, “непротивление злу”, бессильные проклятия по адресу капитализма и “власти денег”».¹

Не проводя никаких параллелей между Толстым и Чайковским,² мы тем не менее можем сказать, что и творчество Чайковского именно потому отличалось такой страстностью, убедительностью, таким настойчивым стремлением дойти «до корня», что оно поставило основные наболевшие вопросы социального бытия дворянства в их наиболее «массовидной» форме. И хотя Чайковский разрешал эти вопросы со всеми мировоззренческими слабостями, какие присущи были этому массовому восприятию, — все же именно он исторически верно обнажил основную проблему эпохи — проблему обреченности своего класса. В этом громадная сила и историческое значение Чайковского.

Е. Гиппиус

Проблема музыкального фольклора³

Понятие классового языка, выдвинутое новым учением о языке, разбило тот ряд концепций буржуазной лингвистики, который был построен на классовом подборе изучаемого лингвистами языкового материала, а именно — на ограничении в основном объекта исследования лишь языками господствующих классов. Это ограничение, как известно, было достигнуто прежде всего посредством подмены понятия классового языка понятием языка национального. «Выпадение большинства языков всего мира из кругозора наиболее квалифицированных, казалось бы, языковедов,— пишет Н. Я. Марр, отнюдь не случайность, а неизбежное последствие классового подбора исследовательского материала, с целевой установкой изучить прежде всего классовый, свой феодальный, свой буржуазный или свой мелкобуржуазный (бывает и такая модальность), так называемый национальный язык — будто всего народа».⁴

___________

что целиком повернула к защите старых порядков» (т. XV, стр. 483).

Проводимая Лениным мысль о том, что объединение различных социальных слоев с правыми (с дворянством) происходило не на нейтральной почве, а на почве солидаризации с идеологией правых (“для защиты старых порядков”), вносит ясность и в интересующий нас вопрос.

Общность настроения дворянства и других реакционных прослоек в эпоху Чайковского была результатом того, что и те и другие были перепуганы нависшими над помещичьим строем кризисом и угрозой революции; это была общность на почве ярко выраженной дворянской идеологии.

¹ Ленин, т. XIV, стр. 405–406, изд. 3-е.

² Параллель эта, как видно из ленинской характеристики Толстого, была бы в целом невозможна. Однако Толстой был противоречив, и в его идеологии и творчестве есть не мало черт, роднящих его с Чайковским.

³ Настоящая статья — глава из выпускаемой работы Е. В. Гиппиуса и 3. В. Эвальд «Пинежские песни» (Фольклорная секция Института антропологии и этнографии Академии наук СССР). Печатается в порядке обсуждения.

⁴ Н. Я. Марр, «Язык и письмо». Изв. ГАИМК, т. VI, в. 6, Л., 1931, стр. 5.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Е. Гиппиус

Проблема музыкального фольклора3

Содержание

Проблема музыкального фольклора³