Выпуск № 3 (44) | 1937 - страница 21

песенный склад стихотворения не может заглушить яркого порыва, тоски по «иной жизни» и горечи воспоминаний, воплотившихся в образе «далекой, бедной девы» (несомненное влияние характерной для романтизма «темы изгнания», приобретающей, в связи с особенностями личной судьбы Пушкина, яркий субъективный оттенок). С. Фейнберг следует здесь обычной чисто-лирической трактовке стихотворения с некоторым драматическим движением к третьей строфе («Я призрак милый, роковой, тебя увидев, забываю»). Повторение первой строфы, заключающее стихотворение, дает возможность композитору использовать симметричное построение (близкое к трехчастному), логически связанное с формой пушкинского стихотворения и вполне органично из него вытекающее.

Основной образ, появляющийся в партии фортепиано, подкупает своей мягкостью и поэтичностью. Размеренность движения и секундовые интонации придают вокальной линии своеобразный колорит, хотя с самого же начала заставляет насторожиться недостаточная свобода трактовки вокальной партии:

Прим. 1.

В этом основном образе фортепианной партии заложены возможности дальнейшего развития. Свойственное Фейнбергу стремление к симфонизации песни, его большое мастерство в смысле органического развития музыкального материала дают ему возможность показать яркое нарастание эмоционального напряжения романса. Наибольшее драматическое напряжение стихотворения сконцентрировано в третьей строфе. Здесь учащается ритм, убыстряется движение; мягкое течение первой строфы нарушается. Драматический порыв, сила воспоминаний властно прорываются в медлительной элегии. Композитору удается очень органично передать этот порыв в фортепианной партии романса. Развитие основного образа, с сохранением его характерной секундовой интонации, служит материалом для построения срединного драматически-возбужденного эпизода:

Прим. 2.

Новое проведение основного образа (в удвоенных по отношению к предшествовавшему длительностях) является логическим переходом к повторению первой строфы:

Прим. 3.

В этом срединном эпизоде драматизируется и вокальная партия. Однако переход к большей расчлененности, к движению более широкими интервалами еще не обеспечивает той свободы мелодического дыхания, той широты мелодического порыва, которые здесь необходимы. Вокальная партия звучит суховато.

Ведущим началом в этом романсе является, таким образом, все же не голос, а фортепиано. Между тем лирический характер романса требует большей свободы мелодического дыхания, большей самостоятельности именно вокальной партии. Этого Фейнберг в романсе «Не пой, красавица, при мне» еще не достигает.

Следующий романс Фейнберга на пушкинский текст — это «Зимний вечер» («Буря мглою небо кроет»...), написанный в 1825 г. в селе Михайловском.

Фейнберг использует стихотворение Пушкина не полностью. Он исключает последние четыре строки, повторение слов —

«Выпьем, добрая подружка
Бедной юности моей,
Выпьем с горя; где же кружка?
Сердцу будет веселей!»

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Прим. 1.

Прим. 2.

Прим. 3.

Содержание