Выпуск № 10 (39) | 1936 - страница 37

Иную постановку вопроса дает в своем «Дон-Жуане» (1665 г.) Мольер. Здесь образ главного героя много сложнее: с одной стороны, на первом месте социально обличительные черты, направленные против придворной аристократии Людовика XIV, затем вскрытие антирелигиозной концепции образа Дон-Жуана (вовсе отсутствовавшее в пьесе Тирсо) и, наконец, ряд положительных с точки зрения буржуазного мировоззрения автора черт, которыми наделен герой пьесы (неиссякаемая энергия, практический рационализм и т. д.). Вместе с тем, мольеровский Дон-Жуан уже не тот непосредственный герой Тирсо, для которого стремление к разнообразию есть прежде всего форма выявления темперамента: в жизненном поведении мольеровского героя доминируют стратегия и тактика обольщения, он развратен, лицемерен и зол; «сверхчувственный» элемент (оживление статуи) носит в пьесе Мольера характер условной символики.

Третий облик Дон-Жуана, известный театру и литературе XVII, а затем и XVIII вв., — это Дон-Жуан многочисленных пьес и сценариев, написанных для площадных, ярмарочных и кукольных театров: здесь «севильский обольститель» показан в мало привлекательном виде: все положительные черты характера этого героя, придававшие ему благородство и изящество, совершенно отпадают, и перед зрителем возникает фигура грубого насильника, пьяницы, убийцы и эротомана; это прежде всего относится к английским, голландским и немецким пьесам и сценариям; итальянские и испанские пьесы, наряду с доминирующими ярко отрицательными чертами, обычно сохраняют в характеристике героя молодость, веселие и энергию.

Особо следует сказать о «Дон-Жуане» Гольдони (1760 г.), так как эта пьеса оказала несомненное влияние на автора сценария моцартовской оперы — аббата Лоренцо да-Понте. Написанная по чисто личному поводу (о чем Гольдони подробно рассказываете своих мемуарах), эта пьеса принадлежит к числу малоудачных произведений известного итальянского комедиографа. В ней образ Дон-Жуана значительно упрощен по сравнению с мольеровской трактовкой; «севильский обольститель» показан здесь трусливым лицемером, мелким в своих увлечениях и поступках и умирающим плача, унижаясь и проклиная. Те же причины личного порядка побудили Гольдони превратить невинную пастушку или рыбачку прежних пьес о Дон-Жуане в неверную кокетку, охотно изменяющую своему жениху с коварным обольстителем Дон-Жуаном и вместе с тем старающуюся скрыть эту измену от своего жениха. Любопытен также образ Донны-Анны: она склонна полюбить Дон-Жуана и после его смерти не выходит замуж за своего жениха Дон-Оттавио.

Вот, по существу говоря, все, что является характерным для трактовки темы о Дон-Жуане в литературе XVII и XVIII вв. Все иные разработки образа героя принадлежат уже позднейшей эпохе и к моменту написания Моцартом его оперы в литературе еще никак не представлены.

А между тем изменения произошли в дальнейшем весьма значительные: романтическая литература XIX в. создала из Дон-Жуана образ разочарованного мечтателя, вечно стремящегося к недосягаемому идеалу, — жертву предрассудков окружающего его общества; она объединила его с Фаустом в общей борьбе за свободу чувства и разума, окрасила испанскую легенду в туманно-мистические тона.

В дальнейшем видоизменения образа Дон-Жуана были тесно связаны с видоизменениями в развитии художественной идеологии, отраженными в литературе XIX и XX вв.; и мы знаем как Дон-Жуанов, отказывающихся от любви ради общественно-полезной деятельности, так и Дон-Жуанов — кандидатов в сильные и властные личности в духе

ницшевского «сверхчеловека». Все это было чуждо и неизвестно XVIII в. с его совершенно иной общественной структурой, иными нравами и иной художественной идеологией — обстоятельства, о которых постоянно забывают при попытке сценического раскрытия моцартовского «Дон-Жуана», рассматривая оперу Моцарта, написанную в 1787 г., сквозь призму всего того, что нам известно о Дон-Жуане из литературы XIX в.

Первоисточник этого взгляда на моцартовскую оперу с точки зрения XIX в. — знаменитая новелла Гофмана «Дон-Жуан», написанная в 1806 г. и являющаяся тем первым значительным литературным произведением, с которого начинается романтическая трактовка образа «севильского обольстителя». Здесь Дон-Жуан наделен чертами «роковой» личности, не находящей себе покоя в вечном стремлении к недосягаемому идеалу в любви; его не удовлетворяет ничтожное настоящее, так не похожее на прекрасное будущее, к которому он стремится; он «слишком поздно» встретил Донну-Анну, и эта встреча кончилась роковым для них обоих исходом. Таким представляется герою новеллы облик «севильского обольстителя», в то время как он слушает моцартовского «Дон-Жуана», в состоянии «средины между сном и бодрствованием» (Гофман). Этим состоянием объясняется в новелле отожествление актрисы, играющей роль Донны-Анны, с самой Донной-Анной, как персонажем оперы.

Новелла Гофмана — одна из замечательнейших «литературных транскрипций» музыкального произведения. Многое в музыке Моцарта воспринято здесь глубоко и почувствовано тонко и верно. Но на великое произведение Моцарта Гофман смотрел сквозь туманные очки романтизма, окрасив его в фантастические и причудливые тона; и в конечном итоге музыка Моцарта приобрела значение, которого она в действительности не имела, — подобно тому как люди, события и факты в рассказах Гофмана неожиданно приобретают фантастические очертания, утрачивая ту живую связь с действительностью, с которой автор начинает их описание. В целом концепция Гофмана, обусловленная художественным мировоззрением романтизма первой четверти XIX столетия, наложила свой отпечаток на восприятие и трактовку оперы Моцарта в XIX в.; и современные театры иногда не только слепо следуют за Гофманом в его трактовке Моцарта, но и истолковывают музыку Моцарта с точки зрения тех или иных философских и художественных взглядов, являющихся продуктом буржуазной культуры конца XIX и начала XX столетия.

Что же представляет собой моцартовский «Дон-Жуан», если попробовать снять с него все наслоения романтической концепции XIX в.?

Для определения этого необходимо прежде всего отказаться от пользования существовавшими до сих пор переводами либретто оперы, так как все они в той или иной степени искажают текст да-Понте; и еще более необходимо руководствоваться тщательно проверенной партитурой «Дон-Жуана», так как в ряде изданий этой партитуры имеются серьезные ошибки, в корне меняющие смысл того, что написал Моцарт. Если не говорить о неизвестном нам пока новом французском издании, то лучшей и наиболее точной партитурой «Дон-Жуана» является, повидимому, изданная в 1868 г., в Лейпциге, под редакцией Бернгарда Гуглера, имевшего возможность в течение нескольких месяцев изучать подлинную рукопись Моцарта.¹

_________

¹ Текст либретто в дальнейшем изложении цитируется мною по переводу поэта М. А. Кузьмина, сделанному им в 1934 г.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание