мастерством, очень убедительно. Однако он никогда не требовал от учеников подражания ни своей, ни чьей-либо другой интерпретации. Также и в отношении штрихов, аппликатуры он не только допускал, но и поощрял инициативу ученика, если это было разумно, логично и не вредило художественной стороне.

Работа над чистотой интонации и ритмической точностью исполнения велась непрерывно на каждом уроке во все время обучения, и здесь терпение и настойчивость Ивана Войцеховича были поистине неисчерпаемы. Такое же терпение он проявлял и в работе над фразировкой. При этом поражала его необыкновенная выдержанность. За все годы пребывания в классе я никогда не слышал от него не только резкого слова, но даже повышенного голоса.

Особо нужно сказать об отношении Гржимали к квартетному классу, которому он уделял много внимания и любви.

Квартетный класс в те годы не занимал того места, какое он занимает сейчас. Дело в том, что как в Московской, так и в Петербургской консерваториях этот класс носил полуобязательный характер. Мешало его работе и то обстоятельство, что в то время не существовало класса специального альта, и в квартете на альте должны были играть скрипачи, нередко плохо знавшие альтовый ключ. И все же среди учеников имелась группа страстных приверженцев квартетной игры, которые с большим воодушевлением и интересом работали в классе квартета. Не случайно именно Московская консерватория была рассадницей камерной музыки, и из ее стен вышли многие выдающиеся мастера квартетного и камерного исполнительства. Вот перечень лишь наиболее крупных скрипачей — учеников Гржимали, связавших свою деятельность с квартетной или камерной музыкой: А. Могилевский, В. Бакалейников, А. Рывкинд, К. Сараджев, Г. Дулов, М. Цирельштейн, М. Пресс, Д. Крейн, Л. Любошиц и многие другие, не состоявшие в постоянных ансамблях. Из квартетного класса Гржимали вышли и такие выдающиеся впоследствии виолончелисты, как У. Пресс, Д. Зиссерман, А. Любошиц, Ф. Подгорный.

Чтобы дополнить мою характеристику Гржимали, я хочу сказать несколько слов о его чисто педагогическом таланте.

Иван Войцехович был педагогом по призванию, Он любил педагогику и отдавался ей безраздельно. Вне класса его трудно было себе представить. Выше уже говорилось о необыкновенной выдержке и терпении Гржимали. Но это не мешало ему проявлять исключительную настойчивость, когда нужно было добиться от ученика определенного результата, и он не отпускал его до тех пор, пока не убеждался, что его объяснения поняты и усвоены. В таких случаях Гржимали проявлял непреклонную волю и требовательность.

Гржимали воспитывал у своих учеников уважение к эстраде и слушателям. При назначении к выступлению на закрытом вечере он всегда подчеркивал его важность и серьезность, а если после успеха следовало выдвижение и на открытый вечер (с публикой), то это воспринималось учеником как важное событие в его жизни. Здесь нужно упомянуть, что закрытых и открытых вечеров в то время было значительно меньше, чем теперь. Закрытые вечера посещались учениками и педагогами консерватории в большом количестве, так как были смешанными и не разграниченными по специальностям. Это имело то преимущество, что ученики и педагоги разных специальностей знакомились с работой друг друга и лучше знали музыкальную литературу. На этих вечерах обязательно присутствовал и Ипполитов-Иванов.

Открытые публичные вечера проходили торжественно, при переполненном Малом зале, и билеты на них получить было не так-то просто. Два раза в год в Большом зале давались торжественные рубинштейновские концерты с ученическим оркестром под управлением Ипполитова-Иванова. На них выступали старшекурсники.

Гржимали обладал широкими интересами. Не говоря уже о музыкальной эрудиции (не было, кажется, ни одной пьесы крупной или малой формы, которую он не мог бы исполнить в классе наизусть), он прекрасно разбирался в живописи, хорошо знал литературу. Ему было свойственно чувство юмора. Иногда в хорошую минуту он делился с некоторыми «избранными» учениками воспоминаниями своей, богатой встречами и музыкальными впечатлениями жизни. Свою доброту и отзывчивость проявлял как-то по-своему, тщательно скрывая [незазб.] доставал нуждающимся ученикам частные уроки, устраивал им концерты. В то время в Москве было много любителей квартетной музыки, которые еженедельно собирались для совместного музицирования, большей частью в домах богатых купцов. В такие ансамбли «для твердости» приглашались, обыкновенно за плату, профессионалы. И Иван Войцехович не упускал случая доставить своим ученикам этот наиболее легкий и приятный заработок.

За полвека, прошедшие со дня смерти Гржимали музыкальная, и в частности скрипичная, педагогика сделала огромные успехи. Общий технический уровень исполнителей по всем специальностям значительно возрос, несмотря на то, что механической тренировке и пальцевой гимнастике сейчас уделяется меньше внимания. Это достигнуто в результате сознательного подхода к изучаемому материалу и его техническому воплощению, а также широкого

развития методической мысли. Конечно, Гржимали отлично понимал и внушал своим ученикам, что выработать упругость пальцев левой руки и разнообразные штрихи правой необходимо каждому скрипачу, но он не поощрял голой тренировки, не связанной с художественными задачами. По его мысли, техническое и художественное совершенствование не должно развиваться изолированно, ибо такое однобокое развитие и рождает тех «чистых виртуозов», к которым Гржимали относился резко отрицательно.

Здесь интересно отметить, что Московская и Петербургская школы скрипичной игры отличались разными художественными направлениями. Москва, хотя и признавала достижения школы Л. Ауэра в целом, однако явно недооценивала ее художественную сторону, выделяя лишь специфическую виртуозную направленность. Со своей стороны, петербуржцы умаляли положительные качества московской школы, ее глубокое художественное содержание. Впрочем, подобное различие художественных вкусов между Москвой и Петербургом можно было наблюдать в дореволюционные годы и в других областях искусства. Объективно же обе школы скрипичной игры дополняли друг друга и, как притоки большой реки, вливались в единое русло русской музыкальной культуры...

Для нас не может не иметь значения жизнь, работа и творческие достижения наших выдающихся предшественников, ибо они своими трудами и талантом заложили тот фундамент, на котором строится, развивается и расцветает наше советское искусство. В этом фундаменте есть вклад замечательного скрипача, педагога и художника Ивана Войцеховича Гржимали, и музыкальная общественность нашей страны помянет его имя добрым словом.

М. Блок

Принципы реалистического мастерства

Трудно сказать, что больше всего привлекало ко Льву Моисеевичу Цейтлину сердца и умы музыкантов, и многоопытных и совсем юных. И чем объяснить, что на определенном этапе советского исполнительства именно он оказался, по выражению профессора Д. Цыганова, «руководителем нашего скрипичного фронта»? Своеобразием богато одаренной личности исполнителя, педагога, организатора? Прогрессивным мировоззрением? Общественным темпераментом? Думается, всем этим вместе. И еще тем, что Цейтлин, если так можно сказать, всей грудью дышал свежим, животворным воздухом Великого Октября: в суровой романтике, в энтузиазме и надеждах революционных лет сформировался и расцвел талант Цейтлина — художника и гражданина; талант восторженный, мужественный, самобытный.

В первые же дни после революции Цейтлин становится подлинным бойцом музыкального фронта. Он работает в общественных организациях — шефских, просветительских, научных, профсоюзных, — выезжает с концертными бригадами на фронт, играет в госпиталях, фабрично-заводских уголках и нетопленых концертных залах. Ничто не доставляет ему большего удовлетворения, чем непосредственная связь с благодарной аудиторией. И он не только ощущает неподдельный интерес ее к музыке, но «слышит» и сопереживает романтически приподнятую, оптимистическую настроенность своих слушателей, их тягу к мужественному, героическому, монументальному искусству.

В такой обстановке и складывались этико-эстетические основы исполнительских и педагогических принципов Цейтлина. Музыка и жизнь связывались в его сознании в единое, гармоничное и нерасторжимое целое. «Мои знания, так же, как и знания большинства из нас, старых специалистов, — писал он в статье «Новый стиль исполнения», — слагаются из того, что дала нам старая дореволюционная школа, и того, чему научила нас Великая пролетарская революция. Поэтому я ставлю себе задачей не только передать мои знания в области скрипичной техники, но и научить каждого моего ученика понять и полюбить героический монументальный стиль, который наиболее ярко рисует нашу эпоху гигантской социалистической стройки».

Благородная идея служения народным массам поистине была творческим и гражданским кредо Цейтлина. Вопросы стиля, качества исполнения, выбора репертуара и средств выразительности — все это связывалось с задачами воспитания художественных вкусов слушателей и удовлетворения их эстетических запросов.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

М. Блок

Принципы реалистического мастерства

Содержание