Выпуск № 2 (231) | 1958 - страница 32

щий тонус, светлый, радостный колорит и сочный, грубоватый юмор этого блещущего веселым смехом произведения.

Но было бы ошибочно полагать, что в «Мейстерзингерах» Вагнер изменил своей склонности к философским обобщениям, своему обыкновению насыщать каждое сочинение большими общечеловеческими идеями. В историко-бытовую канву сюжета «Нюрнбергских мастеров», в юмористический рисунок нравов далекой эпохи Вагнер вплетает философские мотивы непреходящего значения. Рисуя жизнь людей из народа, большой художник не мог не воспеть величие и мудрость, творческую и нравственную силу народа. Этими высокими качествами наделяет Вагнер своего любимого героя Ганса Закса, которого называет «представителем народного духа». Идея народности искусства — основная идея «Мейстерзингеров». Народ — творец и высший судья искусства. Эта глубокая мысль утверждается в праздничноликующем финале оперы, где народ, оказавшись более чутким к истинной поэзии, чем «жрецы искусства» — мейстерзингеры, без колебаний присуждает высокий приз вдохновенному рыцарю-поэту, воспевшему красоту жизни и любви.

Одной из центральных в опере является вечная тема искусства — тема вдохновения, мастерства и новаторства. В «Нюрнбергских мейстерзингерах» Вагнер поет гимн творческому гению, смело противопоставляющему себя косности и рутине. В образе одаренного художника Вальтера Штольцинга Вагнер воплотил идею новаторства и свободы творчества, а в его союзе с мейстерзингерами выразил свое понимание истинного, высокого искусства, сочетающего чувство с разумом, новаторское с традиционным.

К своим героям-мейстерзингерам Вагнер относится и с большим уважением, и, одновременно, не без иронии. Ценя в них знания, мастерство, серьезное отношение к искусству, он смеется над их ограниченностью. Вагнер показал, какого труда стоит искателю нового пробить толстую стену непонимания и злобной зависти воинствующих бездарностей (Бекмессер). В этом нетрудно уловить личный мотив, волновавший композитора. С героем Вагнера — Вальтером Штольцингом происходит нечто подобное тому, что перенес сам Вагнер. Как мастера, пораженные необычностью песен Вальтера, не заметили того, что песня Вальтера вполне отвечает их собственным правилам, так и современники Вагнера, загипнотизированные его новаторскими исканиями, не хотели видеть в его музыке крепких связей с классической традицией.

В своей опере Вагнер подчеркивает, что истинно новые формы искусства рождаются в огне вдохновения, но отнюдь не являются результатом умозрительных, рациональных поисков нового.

В «Мейстерзингерах», таким образом, решаются важные эстетические проблемы, решаются не теоретически, а — в живой плоти произведения искусства. Это едва ли не уникальный случай в мировой музыкальной литературе.

Сочетая комизм с серьезностью, реалистическую основу действия с элементами романтизма, конкретный бытовизм и занимательность сюжета с глубокой философской идеей, Вагнер приходит к своеобразному компромиссу между атрибутами комического жанра и некоторыми особенностями своих музыкальных драм. Подобно этому и в форме «Мейстерзингеров» мы видим единство между его реформаторскими устремлениями и лучшими традициями оперного жанра.

В «Мейстерзингерах» налицо сквозное симфоническое развитие и вместе с тем сохранены ансамбли, хоры, арии, ариозо, монологи. Это гармоническое равновесие сквозного развития с элементами «номерного» строения

составляет специфику оперной формы «Мейстерзингеров». В связи с этим в опере возрастает роль чисто вокального начала.

Достаточно вспомнить такие яркие образцы песенного жанра, как три песни Вальтера, песню Закса о Еве, серенаду Бекмессера, песенки Давида и учеников, хоровые песни-марши ремесленных цехов и т. п. При этом Вагнер часто помещает песни в кульминационные моменты действия, строя на них, например, финалы актов (первого и второго).

Бытующие интонации немецкой народной песенности, здоровая диатоника в сочетании со своеобразной архаикой гармонического языка придают «Мейстерзингерам» особый музыкальный колорит простоты и ясности. В опере встречаются, конечно, страницы изысканной вагнеровской лирики со свойственной ей мелодической и гармонической утонченностью, но музыкальный язык оперы значительно проще, чем в сочинениях того же творческого периода (в «Кольце», «Тристане»).

Глубоко прав был А. Лоренц, говоря, что сопоставление «Тристана», этой «высокой песни чрезмерной хроматики», с удивительной диатоникой «Мейстерзингеров» показывает, как глубоко ошибаются те, кто видит в Вагнере «лишь подступ к послеромантическому наводнению музыки утонченной хроматикой». Действительно, если в «Тристане» или в «Кольце» Вагнер предстает во всей сложной противоречивости, со всеми кризисными чертами позднего романтизма, то одного такого произведения, как «Мейстерзингеры», вполне достаточно, чтобы автор его мог войти в историю музыки в качестве великого художника-реалиста. Сравнение двух столь различных произведений Вагнера служит убедительным подтверждением того, что музыкальный стиль его сочинений зависел всегда от поэтико-драматического содержания и сюжета.

Именно эти факторы и определили простой, ясный диатонический стиль «Мейстерзингеров», демократизм их музыкального языка, а также широкое использование народно-песенных жанров, что было бы немыслимо в «Тристане».

Вагнер больше тяготел к субъективно-психологической сфере и создавал соответствующие этому поэтико-драматическую основу для большинства своих драм. Но там, где драматический материал взывал к объективному реалистическому методу, Вагнер с готовностью подчинялся этому требованию.

Именно поэтому в «Мейстерзингерах» стали не только возможны, но необходимы и подлинно реалистическая драматургия, и народно-песенные жанры, и самые разнообразные типы музыкальных форм, как традиционно оперных, так и свободных — вагнеровских.

Выбор той или иной формы в «Мейстерзингерах» неразрывно связан с конкретными моментами оперного действия, сценической ситуации. Поэтому даже такая в общем нейтральная сторона музыкальной формы, как конструкция, у Вагнера далеко не безразлична к сценическому действию. В ряде случае она способствует характеристике действующих лиц. Так, например, неслучайно солидному, всеми уважаемому Погнеру, с его спокойным темпераментом и величественной осанкой, Вагнер предоставляет возможность высказаться в завершенной, устойчивой трехчастной форме (речь Погнера в третьей сцене первого акта).

Показательна в этом смысле и характеристика Ганса Закса. Как почетный гражданин и патриот Закс характеризуется в стройной трехчастной форме своего своего последнего до-мажорного монолога; как жизнерадостный, острый и дерзкий шутник — в куплетах о Еве (пятая сцена второго действия). Зато самая существенная сторона натуры башмачника-поэта — его мудрость, склонность к философскому мышлению, его способность глубоко и тонко воспринимать красоту — раскрывается в свобод-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание