суперобложка сделаны со вкусом (в меньшей степени это относится к футляру); книгу приятно взять в руки. Очень украшают ее многочисленные (146, включая фронтиспис) и превосходные иллюстрации (репродуцированные главным образом по известному изданию Робера Борй «La vie de Franz Liszt par l’image»). Выбор сделан умело, хотя нельзя не пожалеть об отсутствии ряда популярных в свое время карикатур на Листа (работы Дантана, Янко и др.), снимков его рук в молодости (мраморное изображение которых хранится в Венгерском национальном музее) и нескольких фотографий 60–80-х годов (в особенности, одной замечательной фотографии 1873 года).

Приходится все же посетовать на неудачное размещение примечаний (в конце каждого тома, с отдельной нумерацией по каждой главе). Следует в дальнейшем решительно отказаться от подобной системы: будет, вероятно, сложнее верстать, но гораздо удобнее читать. Хорошее впечатление от уровня издательской культуры снижается также из-за опечаток: в приложенном списке таковых отмечено 13, на самом деле их гораздо больше (я насчитал около шестидесяти).

Пишущим эти строки перечислено множество погрешностей, обнаруженных им в монографии Я. Мильштейна. Указать на них было обязанностью критика. Вместе с тем, перечитав рецензию, читатель убедится, что отрицательно в основном оценены лишь страницы, посвященные анализу творчества Листа и характеристике роли, сыгранной им в истории русской музыкальной культуры, по отношению же ко всем остальным разделам, занимающим наибольшую часть книги и определяющим ее лицо, речь шла только о частностях большего или меньшего значения.

Конечно, было бы лучше, если бы и этих дефектов не было. Но наличие их не должно заслонять от нас крупных достоинств работы Я. Мильштейна, совокупность которых значительно перевешивает все отмеченные промахи. В книге Я. Мильштейна собран громадный материал, на базе которого создана первая русская подробная биография Листа, дана первая в мировой литературе попытка обстоятельного анализа его пианизма. В этом — большая и бесспорная ценность рассмотренного труда.

Г. Коган

Русский классический романс

Книга В. А. Васиной-Гроссман «Русский классический романс XIX века» — плод большого и тщательного исследования. Она охватывает едва ли не всю историю камерно-вокальной музыки в России, начиная с бытовой лирики конца XVIII – начала XIX века и кончая творчеством прогрессивных художников начала текущего столетия. Автор не только подытоживает основные достижения дореволюционного и советского музыкознания в исследовании классического романса, но и высказывает ряд ценных оригинальных суждений и тонких аналитических наблюдений.

Камерная вокальная классика рассматривается В. Васиной-Гроссман в нескольких аспектах: в ее связи с отечественной поэзией, с русской оперой, с народно-десенной культурой (не только русской, но и других национальностей), с творчеством композиторов «малых имен», с зарубежной музыкой того же жанра. В книге широко использован общественноисторический материал, привлечены данные из других областей искусства.

Каждая глава написана под своим определенным «углом зрения» в зависимости от исторической роли и творческого облика того или иного композитора; в этом проявилась гибкость исследовательского метода. Так, например, в центре раздела о Глинке стоит проблема связи музыки с современной классической поэ-

__________

В. А. Васина-Гроссман. Русский классический романс XIX века. Издательство Академии Наук СССР, Москва, 1956. Тираж 5000, ц. 27 р. 40 к.

зией; в главе о Даргомыжском внимание сосредоточено на поисках им реалистических средств выразительности, на жанрово-тематическом новаторстве художника. При обзоре романсов Бородина особо подчеркивается их роль, как своеобразной «лаборатории» оперного стиля.

Вместе с тем через всю работу проходят ведущие идеи, положенные автором в основу исследования. В четкости, верности основных идейно-теоретических позиций, в последовательности их проведения — одно из бесспорных достоинств книги.

Демократизм — замечательное качество русского романса. Подробным анализом автор показывает, как общезначимость камерного жанра достигалась Даргомыжским и Чайковским, чей музыкальный язык складывался под интонационным воздействием широко бытовавшей городской песни, как стремился Мусоргский сблизить вокальную мелодию с живой человеческой речью.

Демократическая сущность русского классического романса, — утверждает автор, — заключается не только в его доступности, но и в значительности воплощенных идей и образов, волнующих широчайшие круги слушателей. В работе убедительно показано, как камерно-вокальная музыка откликалась на события, происходившие в общественной жизни России, на изменения в общественной идеологии. He ограничиваясь рассмотрением относительно «прямолинейных» явлений (романсы с социальной, гражданской тематикой), автор по-новому показывает, как и в лирике интимного плана, а порой и в вакхических мотивах (в частности у Глинки), в опосредованном виде отразились прогрессивные устремления своего времени, в чем немалую роль сыграла русская поэзия.

Одним из основных предметов исследования является мелодический стиль русской камерной лирики. И здесь стремление В. Васиной-Гроссман показать историю развития русского романса в связи с поэзией особенно плодотворно. Взаимоотношение слова и музыки лежит в основе анализа. Вопрос этот освещен широко и многогранно. Применительно к первой половине XIX века (включая творчество Глинки) говорится главным образом о формировании характерных интонаций лирической мелодии под воздействием стиля лучших поэтов времени, об особенностях музыкального воплощения различных поэтических размеров. Далее исследователь показывает, как, начиная от Даргомыжского, в русском романсе крепнет тенденция к воплощению отдельных выразительных деталей стиха. Композиторы все более стремятся подчеркнуть смысловую сторону слова, интонацию его произношения, оттенить логические связи текста. Наряду с творчеством Даргомыжского и кучкистов, в частности Мусоргского, где примеры взаимопроникновения речевой и музыкальной интонаций особенно очевидны, автор анализирует с этих позиций и мелодии композиторов иных направлений, приходя нередко к оригинальным выводам. Так, например, интересная черта отмечена им в наследии Рубинштейна, юношеский вокальный цикл которого «Басни Крылова», по принципам интонирования перекликается с некоторыми новаторскими сочинениями Дартомыжского.

Во многом по-новому освещено и отношение Чайковского к поэтическому тексту. Правда, отдельные положения были уже прежде выдвинуты советскими исследователями, в частности Е. Орловой, на книгу которой «Романсы Чайковского» В. Васина-Гроссман неоднократно ссылается. Но у В. Васиной-Гроссман они получили еще более широкую разработку. Здесь подчеркивается первостепенная роль текста в появлении основной (обычно начальной) фразы — «тезиса» романса — своего рода «ключевой» интонации, определяющей весь строй вокальной миниатюры. Этот прием, как отмечает автор, сближает метод Чайковского с методом Глинки.

Особо отмечается большое значение, придаваемое обоими композиторами эмоциональному содержанию стихов. Автор опровергает распространенную в музыкознании точку зрения о якобы безразличном отношении Глинки и Чайковского к литературному прообразу романса, об их нетребовательности к художественным достоинствам стиха.

Уделяя одно из центральных мест в работе соотношению вокального и речевого начала, автор отнюдь не ограничивает

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Г. Коган

Русский классический романс

Содержание