Выпуск № 6 (223) | 1957 - страница 48

вокальным циклам «Война» В. Белого и «Песни из одиночки» М. Коваля. Л. Данилевич с этим не соглашается.

«Все это выглядит, — грозно заявляет П. Апостолов, — как попытка переоценки идеологических ценностей, как тенденция амнистировать былые проявления формализма, «подмешать» их в современный реализм, растворить в нем». В пылу полемики наш автор называет «идеологическими ценностями»... рапмовские суждения! Ведь именно их и стремился «переоценить» Л. Данилевич!

Говоря о вреде экспрессионизма, П. Апостолов пространно критикует Восьмую симфонию Д. Шостаковича. Конечно, каждый имеет право высказать о ней свое мнение. Но с каких позиций подходит критик к оценке этой Симфонии?

В своей речи на Втором Всесоюзном съезде композиторов Секретарь ЦК КПСС Д. Т. Шепилов говорил, что «еще и до сих пор появляются статьи, авторы которых, вместо того, чтобы высказать свое аргументированное мнение, по-товарищески поспорить с имеющими иное мнение, изрекают как непреложную истину: “Народ не принял такой-то кантаты”, “Народу не нравится такая-то опера”. Чаще всего так прячется за спину народа человек, который сам не очень уверен в основательности своих суждений и хочет их застраховать от возражений».

Статья П. Апостолова «О насущных вопросах творчества и критики» служит иллюстрацией к этим словам. В самом деле, не утруждая себя доказательствами, П. Апостолов нападает на тех, кто иначе, нежели он, оценивает Восьмую симфонию Д. Шостаковича. Решительно отвергая это произведение, он пишет: «Подобные попытки реставрации симпатий к произведениям, не принятым народом, стали все более распространяться под флагом критики суженного понимания реализма» (подчеркнуто нами. — В. Г. и Л. Д.). Позволительно спросить, каким образом ему удалось установить столь важное, решающее судьбу крупного симфонического произведения обстоятельство — неприятие и, следовательно, отрицание этого произведения народом? Как известно, Восьмая симфония впервые была исполнена в конце 1943 г., затем не более двух раз исполнялась в 1946 г. в Москве и в 1947 г. в Ленинграде, после чего не исполнялась вовсе на протяжении десяти лет, прозвучав вновь только в самом конце 1956 г. П. Апостолов не может не знать, что произведение, исполненное на протяжении тринадцати с лишком лет не более пяти раз (с перерывом в десять лет), не могло получить широкой апробации, не могло быть ни принято, ни отвергнуто народом. Таким образом, относя Восьмую симфонию Д. Шостаковича к «произведениям, не принятым народом», П. Апостолов грешит против истины.

Заметим кстати, что Восьмая симфония Д. Шостаковича вызвала не только резкую критику, но и горячие симпатии ряда советских и зарубежных слушателей. Еще десять лет назад по прослушании Восьмой симфонии Д. Шостаковича на фестивале «Пражская весна» (1947 г.) чехословацкий слушатель, бывший боец-партизан Юра Соснар писал в письме к дирижеру Е. Мравинскому: «Слушая эту симфонию, я как будто слышал грохот пушек в Ленинграде, в Сталинграде, когда ваши и наши герои отдавали жизнь за грядущий мир, когда мы, коммунисты и партизаны, воевали с захватчиками. Да! Это мне говорила музыка Шостаковича, так я воспринял ее, я — сын рабочего класса Чехословакии...»

Среди немногих критических высказываний о Восьмой симфонии, относящихся к времени ее первых исполнений, есть такие, которые П. Апостолов замалчивает. Не случайно в его статье не упоминается интереснейшее высказывание крупного советского писателя Л. Леонова о

Восьмой симфонии Шостаковича. Мысли Л. Леонова настолько интересны, что мы считаем не лишним привести их: «В построении симфонии композитор, мне кажется, нашел средства для выражения сложных, мыслей и чувств. Здесь и природа, и грохот войны, и раздумье, и наиболее мажорные, наиболее патетические выражения тех настроений и идей, которыми живет наше поколение. В симфонии найдено то счастливое сочетание личного и общего, которым отмечено каждое значительное произведение искусства в любую эпоху... Слушая Восьмую симфонию Шостаковича, я все время чувствую, что властная рука композитора как бы подводит меня к иным окнам в мир, полный еще неизвестных мне явлений, и явления эти выражены новым музыкальным языком...»

Если бы П. Апостолов следовал требованиям логики, он непременно заметил бы, что его утверждение относительно попыток «реставрации симпатий к произведениям, не принятым народом», не выдерживает критики именно в свете его же собственных суждений. В самом деле, разве не очевидно, что «реставрация симпатий» к каким-либо произведениям возможна только в том случае, если эти симпатии имели место, а потом исчезли. Но ведь — если верить П. Апостолову — никаких симпатий к Восьмой симфонии Д. Шостаковича никогда и не было — она была отринута народом! Реставрация по-русски обозначает восстановление чего-либо в первоначальном виде. О каких же попытках «реставрации симпатий» к произведениям, «не принятым народом», может тут идти речь?

В связи с вопросом об экспрессионизме П. Апостолов мимоходом называет имена Скрябина, Равеля, Р. Штрауса и Малера. Этот перечень в данном контексте не может не удивить читателя. П. Апостолов, видимо, считает всех названных композиторов экспрессионистами, хотя в действительности они принадлежат к различным творческим течениям. Он снисходительно дозволяет пользоваться лишь отдельными техническими находками этих мастеров. Совершенно непонятно отношение критика к гениальному русскому композитору Скрябину. Лучшая и большая часть его творчества давно уже получила всеобщее признание и заслуженно оценена, как наша отечественная классика. Но для П. Апостолова ценность скрябинской музыки — лишь в отдельных технических приемах, не больше. Кто же проявляет критический нигилизм, против которого ополчился П. Апостолов? Его собственная статья дает примеры нигилистического отношения к музыкальному прошлому.

Пытаясь бичевать модернизм, П. Апостолов в то же время видит в творчестве Г. Свиридова «образец органического сплава классико-романтического с умеренно-модериистическим». Вот вам теория «мирного врастания» модернизма в реализм! Теперь уже сам П. Апостолов выступает, как покровитель реализма, «разбавленного» модернизмом, хотя несколькими страницами ранее он ополчался против подобных тенденций...

В заключение своей статьи автор касается проблемы трагедийности. Он считает, что подлинная трагедийность у нас подменяется «тривиальным экспрессионистским скепсисом, болезненным индивидуалистическим надрывом и кликушеством, интеллигентским самокопанием». Примеры, конечно, отсутствуют. Автор не захотел (или не смог) назвать ни одной «кликушеской» симфонии или сонаты. Возражая против чрезмерной приверженности некоторых композиторов к трагедийности, П. Апостолов проявляет явно ошибочное понимание трагического в искусстве. Он противопоставляет трагедийности такие понятия, как «позитивная тематика», «темы активной борьбы с мрачными силами», «радость

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание