Выпуск № 6 (223) | 1957 - страница 29

Такова уродливая сущность модернизма: пошлое и низменное возводится в эстетическую норму. И вот сочиняются и ставятся модернистские оперы, в которых с обнаженным цинизмом показываются убийцы, распутники, помешанные, глухонемые... Достаточно назвать такие «шедевры», как «Медиум» Дж. Менотти, «Похождения распутника» И. Стравинского, «Адам и Ева» Э. Хэлма и т. д. В камерной музыке модернизма дело доходит до того, что Пьер Анри и Пьер Шеффер выпускают «квартет» для... пишущей машинки, швейной машины, кастрюли и аппарата Морзе!..

Наконец, в сферу модернизма проникает моднейший абстракционализм. Не так давно в Западном Берлине была поставлена «Абстрактная опера № 1» («Abstrakte Ореr № 1») Бориса Бляхера и Вернера Экка. Это в полном смысле слова «абстрактное сочинение»: оно лишено и сюжета, и музыки, и текста! Действующими лицами являются — три вокальные жертвы (сопрано, тенор, баритон), два чтеца и маленький хорик. Петь им не полагается: они бессмысленно «подвывают» гласные звуки вперемежку с бессмысленно выбранными словами. «Оркестр» состоит из духовых, ударных и контрабаса. Нетрудно представить себе эстетическое наслаждение от такой «оперы». О ее сочинителях, да и слушателях, поистине можно сказать:

— Они получают удовольствие в том, чтобы ни в чем не получать удовольствия.

Подобных «перлов» модернизма можно привести множество. Но довольно и этого. Если добавить сюда еще американский «припадочный джаз» — с его «буги-вугами», «джиттербагами», «рокк-н-роллами», — получится довольно характерная картина того, что представляет собой «искусство» мировой буржуазии, «обожравшейся империалистским грабежом и угнетением большинства населения земли»...

Было бы, конечно, ошибкой думать, что модернизм безраздельно царит в искусстве капиталистических стран. Это далеко не так. В широких массах он не имеет никакого успеха. Но модернизм, несомненно, — «идеологическая принадлежность» мировой империалистской буржуазии. Он ей выгоден. И он имеет своих влиятельных покровителей, магнатов и меценатов. Для поддержки и пропаганды модернистских опусов приводится в действие машина рекламы и шумных сенсаций. И такие вот «музыкальные уродцы», как «Абстрактная опера № 1», — приобретаются, ставятся в крупных театрах, издаются... Увы, их сочинители покупают себе недолговечную славу в модернистском искусстве ценой измены подлинному искусству.

Но в капиталистических странах есть и немало прогрессивных, талантливых, честных композиторов и музыковедов, упорно ищущих новых путей творческого развития, горячо интересующихся советской музыкой и деятельностью ее выдающихся представителей. Мы должны укреплять творческие контакты с передовыми зарубежными музыкантами, критиками, систематически обмениваться опытом, лучше и глубже узнавать друг друга. Мы должны содействовать сплочению всех прогрессивных сил искусства в борьбе за прекрасную, человечную, правдивую музыку наших дней...

В советской музыкальной культуре нет и не может быть почвы для открытых проявлений модернизма, глубоко чуждого, враждебного самому духу реалистического искусства. Все же отраженные веяния и влияния модернистской моды, шумно рекламируемой на Западе как «новейшее новаторство» и «оригинальнейшее мастерство», могут проникнуть в сознание композиторов (особенно молодых) и оказать пагубное воздействие на их творчество. Это может сказаться — в надуманности, нежизненности замысла, в вычурной усложненности композиции и языка, в увлечении кричащими

эффектами экстравагантных звучаний, капризной прихотью модного эксперимента...

И здесь особенно важна роль критика — не поучающего критика «с ферулой указующей в руках», а взыскательного критика-друга, умеющего вовремя предостеречь художника от ложного влечения, чутко направить его к верной цели.

Между тем мы нередко проходим мимо явлений наносных, случайных, не ведем последовательной и непримиримой борьбы с чуждыми влияниями в искусстве, с пошлостью и рутиной. Но вот — рядом появляется произведение необычное — самобытное, талантливое, с ярко выраженными чертами сильной творческой индивидуальности композитора-реалиста, и мы немедленно принимаемся за строгие поучения и нравоучения, подкрепляя их длинными технологическими описаниями и социологическими выкладками... Критика наша частенько довольствуется правилом скудным — Что можно, то и хорошо. А надо бы руководствоваться правилом иным — Что хорошо, то можно!

Пришло, мне думается, время серьезно поставить вопрос и о праве на высокое звание музыкального критика, которое дается не только высшим специальным образованием, но и уменьем различать бенгальский огонь и пламень вдохновенья, произведение реалиста по призванию и рукомесло реалиста по должности. Ведь, в сущности, именно такой критик и должен быть настоящим, взыскательным другом композитора. У нас есть такие критики. И мы верим, что их свяжет большая и верная дружба с композиторами, — дружба, которая не прощает промахов и ошибок, дружба, которая не боится самой суровой правды.

«Если мы не будем бояться говорить даже горькую и тяжелую правду напрямик, — писал В. И. Ленин, — мы научимся, непременно и безусловно научимся побеждать все и всякие трудности...» (Соч., т. XXXIII, стр. 74).

Да, если мы всегда будем верны этому прекрасному ленинскому завету, — мы быстрей и успешней преодолеем большой и трудный путь — к Гималаям социалистического реализма.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание