ИЗ КОНЦЕРТНЫХ ЗАЛОВ

Авторский вечер Д. Шостаковича

Начало нынешнего сезона совпало с юбилеем Дмитрия Шостаковича (пятидесятилетие со дня рождения), и первый камерный концерт в Малом зале консерватории (15 сентября) был посвящен его творчеству. С большим подъемом играли С. Рихтер, М. Ростропович и сам юбиляр, пели Н. Дорлиак, А. Масленников и Т. Антипова.

В программу была включена Соната для виолончели и фортепиано ор. 40. Это капитальное произведение Д. Шостаковича слишком редко звучит на концертной эстраде. Между тем за двадцать два года, прошедших со времени ее создания, музыка Сонаты отнюдь не потеряла своей впечатляющей силы. Для тех, кто знает и любит зрелого Д. Шостаковича, многие ее страницы теперь особенно дороги: это моменты творческих «предвосхищений» Пятой и Шестой симфоний, Фортепианного квинтета, струнных квартетов. Большое впечатление оставляет, например, полное сосредоточенного раздумья и благородной, сдержанной лирики Largo с его широкой виолончельной кантиленой, родственное по настроению знаменитому Largo Пятой симфонии (написанной, кстати, только тремя годами позже). Изящно прозвучало прелестное «озорное» скерцо. Виолончельная соната нашла чуткого и умного интерпретатора в лице Мстислава Ростроповича. Автор замечательно исполняет фортепианную партию. Следовало бы почаще включать Сонату в концертные программы.

Подлинный поэт фортепиано, Святослав Рихтер раскрыл в исполнявшихся трех прелюдиях и фугах все богатство их образного содержания. Скромная задушевшость, ясность по-русски напевных фуг фа минор и фа мажор, героический порыв, сила утверждения, которыми проникнута энергичная ре-бемоль-мажорная (последняя бисировалась), — покорили аудиторию.

Чем больше слушаешь вокальный цикл «Из еврейской народной поэзии», тем полнее ощущаешь общечеловеческую силу музыки Д. Шостаковича. В этом произведении он несомненно (хотя и совершенно по-своему) следует за великими певцами страданий маленького человека — Мусоргским и Шубертом. Цикл Д. Шостаковича роднят с ними психологическая глубина и острота характеристик, реалистическая выпуклость музыкальных образов, умение показать внутреннюю трагедию, скрытую под покровом обыденности. И вместе с тем, несмотря на колоритнейшие штрихи национального порядка — как чисто интонационные, так и общепсихологические (например, сценки «Брошенный отец» или «Счастье»), музыка Д. Шостаковича куда шире темы. Достаточно напомнить прелестные «акварели», полные по-шубертовски светлого, весеннего чувства природы («Песню о хорошей жизни» и «Песню девушки»), обаятельная музыка которых далеко выходит за рамки сюжета. С точки зрения драматургии цикла назначение этих песен понятно — они служат своеобразным поэтическим «интермеццо» между потрясающей трагедийной кульминацией («Зима») и сочным жанрово-характерным финалом («Счастье»).

Наряду с постоянными исполнителями цикла Н. Дорлиак и А. Масленниковым удачно дебютировала молодая певица Т. Антипова (меццо-сопрано), обладающая выразительным и гибким голосом. Песни «Зима» и «Счастье» были повторены на «бис».

Л. Полякова

Заметки о Бостонском оркестре

Еще ни разу в Советский Союз не приезжал зарубежный симфонический оркестр. И тем приятнее, что «первой ласточкой» оказался именно Бостонский оркестр, которым в течение четверти века (1923–1948 гг.) руководил наш соотечественник — Сергей Кусевицкий. Этот крупнейший дирижер, поднявший Бостонский оркестр до положения одного из ведущих американских оркестров, имеет большие заслуги и перед русской симфонической культурой. Созданный им в свое время симфонический коллектив, известный «Оркестр Кусевицкого», выступал в Москве, в Петербурге, много разъезжал по русской провинции и сильно способствовал пропаганде симфонической музыки в России. Бостонский оркестр (один из трех сильнейших симфонических оркестров США наряду с Нью-йоркским и Филадельфийским) празднует в этом году свое семидесятипятилетие. Во главе его стояли крупнейшие дирижеры: А. Никиш, К. Мук, П. Монте. В качестве гастролеров за его пультом появлялись все ведущие дирижеры мира. Такое «долголетие» и высокий уровень руководства обеспечили оркестру наилучшие творческие и профессиональные результаты.

Непосредственное впечатление от выступлений Бостонского оркестра неразрывно связано с личностью, исполнительским стилем и дирижерскими качествами его художественного руководителя Шарля Мюнша.

Дирижерская карьера Мюнша складывалась в те годы, когда дирижеры выдвигались из среды артистов оркестра, чаще всего концертмейстеров, или композиторов, начинавших с дирижирования собственных произведений. Долгое время играя в качестве скрипача в лучших оркестрах Европы под управлением таких первоклассных мастеров, как В. Фуртвенглер и Бруно Вальтер, Мюнш сравнительно поздно (в 38 лет) появился за дирижерским пультом в Париже. Он быстро стал в ряд лучших дирижеров Франции и вскове приобрел мировую известность. В 1948 году, после ухода Кусевнцкого, Мюнш становится во главе Бостонского симфонического оркестра.

Для более полной характеристики исполнительского искусства Шарля Мюнша, разумеется, недостаточно двух концертов. И все же его творческий облик вырисовывается с достаточной ясностью. Его музыкальные симпатии всецело на стороне произведений с господствующим оркестровым колоритом, богатыми звуковыми красками.

Внешняя, техническая сторона дирижирования у него не на первом месте, движения его порой как будто даже невыразительны. Но зато огромный внутренний напор, волевое устремление, увлеченность, порой доходящая до экстатичности, и предельная эмоциональная насыщенность его исполнения покоряют слушателей.

В своей книге «Я дирижер» сам Ш. Мюнш пишет: «15 лет работы и учебы не сделают дирижером музыканта (человека), если он не поглощен внутренней экзальтацией, всепожирающим пламенем и если его магнетизм не может распространиться на оркестр и аудиторию». В излюбленных им произведениях мы видим его именно таким, каким он рисует идеального дирижера, — музыкантом, искренне и до конца отдающим все свод силы любимому искусству. Это и определило незабываемое впечатление от его интерпретации многих произведений.

Больше всего удались Мюншу Вторая сюита Равеля «Дафнис и Хлоя» и «Ученик чародея» Дюка, в которых он поразил богатством оркестрового колорита и ритмическим блеском. Мюнш убедительно показал, что творчество Равеля — не только образец мастерства формы и звуковых красок, но и увлекательная музыка, которая может доставить слушателям глубокое удовлетворение своим ярким и доходчивым содержанием. Мюнш чудесно исполняет произведения большого мелодического дыхания, как, например, Адажио из Второй симфонии Шумана. Как жаль, что прозвучали только две части этой изумительной Симфонии!

Меньшее впечатление произвела на нас интерпретация сочинений крупного симфонического плана. Дело, разумеется, не в том, что Ш. Мюнш и оркестр чувствуют себя в начале программы «скованными», как писал в «Советской культуре» И. Попов. Дело в самом отношении к бетховенской музыке, к идее героического, даже с чисто внешней стороны. Вместо резких динамических контрастов, сильных sf, титанических кульминаций, столь характерных для Героической симфонии, мы услышали приятную, нарочито мягкую игру, без единого подчеркнутого контраста. Большой удачей было исполнение скерцо. В Симфонии Гайдна полноценному охвату всего цикла помешала холодноватая передача второй части, своими очаровательными, слегка моцартовскими интонациями вообще несколько выла тающей из стиля всей Симфонии. Зато выше всяких похвал прозвучали менуэт и финал, где был ярко подчеркнут народный характер музыки.

Один из старейших дирижеров Пьер Монте знаком нашим слушателям по его гастролям в Советском Союзе в 1931 году.

Так же, как и Мюнш, Пьер Монте выдвинулся из среды оркестрантов. В 1911 году — он дирижер «Русского балета» Дягилева. Далее — многолетний слав-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

ИЗ КОНЦЕРТНЫХ ЗАЛОВ

Авторский вечер Д. Шостаковича

Л. Полякова

Заметки о Бостонском оркестре

Содержание