Последняя книжка «Музыкального современника» датирована апрелем 1917 г.;¹ по словам той же «РМГ» закрытие его также было обусловлено денежными трудностями.

*

К числу музыкальных журналов, выходивших в первые годы после Октября, можно собственно говоря отнести только «Мелос»² и музыкально-нотный журнал «Песнь души».³ Другие — «Лад»,⁴ изд. Муз. отд. Наркомпроса, «Научная ассоциация»,⁵ более поздние «Известия Научно-технического подотдела МУЗО НКП,⁶ «Музыка в школе»⁷ — являются по существу непериодическими ведомственными сборниками.

Появление «Мелоса» чрезвычайно приветствуется «Русской музыкальной газетой». «...B противоположность «Муз. современнику», — говорится в уже цитировавшейся заметке,— «принявшему в последнее время партийную окраску, «Мелос» обещает разрешать многие назревшие вопросы об искусстве, избегая обычных в нашем художественном мире стремлений замкнуться в рамки необъективной партийной организации. Появление такого солидного беспристрастного органа можно только приветствовать. Появление в подобное безвремение большого, солидно задуманного органа свидетельствует об энергии и стремлении издателей выйти победителями даже в эпоху прискорбнейшей общественной разрухи...»⁸

Первая книга «Мелоса» выходит в декабре 1917 г.; вторая — в 1918 г. На этом издание обрывается.

Если сейчас, через 15 лет, ставших исторической эпохой, мы попытались бы по содержанию статей «Мелоса» определить дату написания их, то неизбежно оказались бы перед почти невыполнимой задачей. Статьи, печатаемые здесь (за исключением отдельных моментов, о которых ниже, и хроники), могли бы с одинаковой вероятностью появиться и на страницах журналов символистов в самом начале XX в., и в прессе первых лет империалистической войны.

Журнал не для всех, журнал для немногих избранных; уход от действительности в мистику, в богоискательство, в идеалистическую философию и проповедывание основ буржуазной эстетики — благо все это легко прикрывается фиговым листком «самого отвлеченного искусства» — музыки, — таковы черты, характеризующие и «Мелос» и стоящую за ним группу буржуазной интеллигенции. Октябрь для этой группы— это пленение враждебной стихией, это «стихия губящая, разящая, душащая» (сравним с восприятием революции в образе метели у Блока и Пильняка) или злое испытание, пройти через которое дано только избранным. Отсюда— заглядывание «вовнутрь», погружении в религию и мистику, в антропософию, в учение Рудольфа Штейнера, пытавшегося придать антропософии научный и философский смысл.⁹ В этом отношении характерна статья Вл. Гиппиуса¹⁰ «Предчувствия», помещенная во 2-й книге «Мелоса».¹¹ Статья эта говорит о встрече «божественного Логоса с божественно человеческим Мелосом».., о том, что «эстетическое учение, считающее... что всякое художественное произведение есть оформление идеи, порочно тем, что оно рассудочная ложь. Всякий художник, в особенности — творящий звуки, знает по себе, что никаких идей ни в каких формах он никогда не воплощал...» «Романтика есть не что иное, как боготомление, натурализм сопровождался отпадением от религиозности. Где религиозность, там власть музыки в словесности: пиитики над риторикой... Так делится словесность на пиитику и риторику — отношением к божьей воле и касанием до нея слухом. Религиозная культура поет, безрелигиозная — клонится к прозе» .. и т. д. Того же порядка и статья Лосского: «Звук как особое царство бытия». Для автора этой статьи акт музыкального восприятия является как бы преддверием к «высшему бытию»: «Индивидуальное целое предмета, уловленное слухом, овладевает целиком всею душою слушателя... Это глубочайшая форма общения одного существа с другим, подобная той, которая будет определять все отношения существ друг к другу в высшем царстве бытия, в царстве духа.¹² Здесь же должна быть упомянута и статья Сабанеева «Ритм»,¹³ с ее интуитивизмом (см. гл. «Эстетическое ожидание» и др.), с делением эстетических элементов на «приятное» и «неприятное» (гл. «Эстетические элементы и потенциалы») и пр.

_________

¹ Фактически вышла позднее, в июне-июле 1917 г.

² «Мелос», Книги о музыке, кн. I—II. Под ред. Иг. Глебова и Сувчннского. Первоначально намечался. как ежемесячный журнал. 1917 — 1918, СПБ.

³ «Песнь души». Ежемес. Ред. О. Бахмутская. 1918. М. Видеть не удалось.

⁴ «Лад». Сборник. Изд. МУЗО НКП, вып. I. 1919, П.

⁵ «Научная ассоциация». Изд. Акад. подотд. МУЗО НКП. Вып. I. 1919, П.

⁶ «Известия научно-технического подотд. МУЗО НКП», Вып. 2, 1921, М.

⁷ «Музыка в школе». Материалы по общему муз. образованию в школе. Под общей ред. Муз. секции Отд. ед. труд, школы, Госиздат, 1921, М.

⁸ «РМГ». 1918, .№ 3/4. Издание «Мелоса» предпринято было Иг. Глебовым и Сувчинским, вышедшими вместе с группой других сотрудников (Беляев, Авраамов, Кашкин, Кастальский, Глиэр, Бугославский, Шведов) из состава «М. С».

⁹ Явление, которое наблюдалось среди русской интеллигенции и во время первой русской революции (культ спиритизма и оккультных наук у символистов — см. «Весы»), и в первые годы мировой войны: массовые переходы в католичество, теософия Скрябина. «Достаточно вспомнить громадное большинство модных философских направлений, которые так часто возникают в европейских странах,... чтобы представить себе связь между классовыми интересами и классовой позицией буржуазии, поддержкой ею всяческих форм релилигий и идейным содержанием модных философских направлений». (В И. Ленин, «О значении воинствующего материализма». T. XXVII, стр. 183).

¹⁰ Вл. Гиппиус, вместе с рано умершим Ив. Коневским (Ореусом) и Александром Добролюбовым — представители раннего русского символизма. Наиболее характерная фигура из всех троих— А. Добролюбов, поэт-мистик, позднее глава распространенной в 90-х годах в Поволжье секты «добролюбовцев», стремившейся соединить толстовское непротивленчество с буддийской мистикой.

¹¹ «Мелос», кн. II, 1918.

¹² «Мелос», 1917, кн: I.

¹³ Там же. Подробнее см. в статье Р. Грубера «О концепции Сабанеева» в № 10 «Пролетарского музыканта» за 1931 г.

138

Аналогичные положения встречаем и в других статьях журнала, напр, в статье Н. Брюсовой: «Два пути музыкальной мысли»; у Иг. Глебова в «Соблазнах и преодолениях»:¹ «Дар творчества есть нечто интуитивно постигаемое и предопределенно данное...» В этой статье, так же как и в следующей, «Впечатления и мысли», находим дватри штриха, выявляющих отношение автора к переживаемому моменту: «В плоскости исторической, в сфере дня, оно (русское искусство) загнано, затоптано, ибо в омуте бессмысленного небрежения истинно культурными ценностями нет места благоговению к человеческому творчеству...»² Комментарии излишни.

К хронике 1-й книги «Мелоса» относится материал, рисующий консерваторские события после Февральской революции: заметка Z. «Консерватории и государственный переворот», надеющегося на благополучное разрешение трений, возникших между консерваториями и РМО; статья Б. «Современные студенческие организации в русских консерваториях». Редакция указывает, что эта статья принадлежит «перу учащегося консерватории, как и все, что будет печататься далее по этому вопросу», с одной стороны, очевидно подчеркивая этим свой либерализм (двери редакции открыты для учащихся! А. Ш.) и отмежевываясь от такого рода материала — с другой.

Во 2-й книге (1918 г.) эта хроника отсутствует. На темы, связанные с музыкальной современностью, написана лишь заметка В. Беляева: «Современное положение вещей и Академия музыки», проектирующая создание своего рода Пантеона «бессмертных», Академии, которая «должна занимать совершенно особенное место, ничего не возглавляя и ничем не управляя, . . . для открытия которой на первое время не нужно ни средств, ни помещения. . . В дальнейшем же сама жизнь укажет, каковы будут права и обязанности Музыкальной академии по отношению к стране, если страна, художественный авторитет Музыкальной академии и ее, так сказать, «нравственное» влияние, захочет этому авторитету и влиянию подчиняться». Но, — заканчивает автор, ... «с момента февральского переворота по сей день. . . обстоятельства нашей общественной жизни не создали благоприятных условий для созидания вообще и для создания Академии музыки в частности. Для этого в наше свободолюбивое время не нашлось главного, и единственного условия — истинной свободы духа...» (разрядка автора заметки).

*

С марта по июнь 1918 года для .советской страны наступает первая «передышка», «первая возможность сосредоточиться на организационнохозяйственных вопросах... 1918 год указал на деле все трудности, стоящие на пути пролетарской революции, и одновременно пути победы над этими трудностями.³ С весны 1918—1919 г. выходит довольно большое количество общих журналов по искусству (включающих и музыкальные разделы), журналов ведомственных: органов Наркомпроса,⁴ Художественно-просветительного отдела МСРС и Кр. деп. ЦК Рабис, провинциальных наробразов и проч. Появляются и пролеткультовские журналы.⁵ Часть этой прессы носит чисто информационный характер, как напр, бюллетень «Художественная жизнь».⁶ Но этот информационный тип, указывает журнал, «нельзя считать нормальным. Это такой же продиктованный обстоятельствами временный боевой тип, как и многое другое в Республике».⁷ Все эти журналы — это боевые знамена, это нащупывание новых форм работы в области искусства, еще так недавно резко отграничивавшего себя от общественно-политической жизни; это борьба за новые задачи, поставленные Советской властью перед профсоюзными организациями.

В июле 1918 г. организуется Музыкальный отдел Наркомпроса. Но музыкальный фронт начинает еще только еле-еле оформляться и осознавать себя. Очередные задачи в области музыки мыслятся еще только как просветительные, как «несение культуры в народ», как поднятие «народа» до уровня пассивного воспринимателя богатств этой культуры. Музыка— «это язык чувств и энтузиазма»,⁸ насущная задача — это «фактическое поднятие культурного уровня широких народных масс, это представление народу возможности приобщиться к одному из величайших источников культуры, красоты, бодрости и радости, каковым является истинное искусство»⁹. И тем не менее эти задачи, по сравнению с «Мелосом», пропагандирующим отвлеченную и замкнутую в себе Академию музыки, обслуживающую лишь избранных (см. выше), являются уже выразителями диаметрально-противоположных тенденций.

Два документа, опубликованные в муз. прессе, характеризуют направления, по каким шла работа в области музыки втечение рассматриваемого периода. Один — это резолюция по вопросу о пролетарской музыке на 1-й Всероссийской конференции пролеткультов (сент. 1919) по докладам Н. Брюсовой и Б. Красина, и второй — декларация Музыкального отдела НКП, опубликованная в сборнике отдела «Лад», в том же 1919 г.

Резолюция о пролетарской музыке, помещенная в органе Самарского пролеткульта «Зарево заводов», сводится к следующим положениям: «Музыка, как самое чистое отражение внутренней духовной жизни, как сильнейшее средство, организующее чувство и волю масс, как великая сила для пересоздания человека, должна быть неотъемлемой частью ч пролетарской культуры, а потому в задачи Муз. отдела Пролеткульта входит: помощь пролетариату в овладении музыкальным достоянием человечества; борьба с суррогатами музыки (ресторанная музыка, пошлая музыка на слова революционного содержания и т. д.), главным об-

_________

¹ «Мелос», 1917, кн. I.

² Там .же. «Впечатления и мысли». Комментарии излишни.

³ Собр. соч. В. И. Ленина, 1922. т. XV. Вместо введения.

⁴ Как напр, издания Музо НКП: Сборники «Лад», «Научная ассоциация», — см. выше.

⁵ Подробный разбор этих журналов, так же как и периодических и непериодических сборников, не входит в задачи настоящей статьи.

⁶ «Худож. жизнь», бюллетень Худож. секции НКП, М. 1919—1920.

⁷ Худож. жизнь, 1919, № I.

⁸ «Зарево заводов». Журнал Самарского пролеткульта. 1919. №1: Статья И. Трайнина: «О пролетарской музыке».

⁹ «Худож. жизнь», 1919, № 1. Статья М. Миклашевского «Задачи и достижения МУЗО НКП».