Выпуск № 5 (198) | 1955 - страница 20

роев, живые чувства подменяются техническими приемами.

Оратор решительно не согласился с предложением С. Скребкова перенести финал Симфонии К. Хачатуряна на место скерцо. Это значило бы отказаться от концепции, от общего замысла произведения.

Иногда формальный замысел в симфонии довлеет над образным содержанием. Почему, например, симфонии Г. Рзаева и К. Хачатуряна кончаются фугами? Обращение к этой форме отнюдь не вытекает из особенностей замысла. Так же и Р. Щедрин в третьей части Фортепианного концерта, видимо, решил написать пассакалию вне связи с общим логическим замыслом всего произведения. Элемент случайности заметен и в финале Оратории Э. Тамберга.

Полемизируя с А. Сохором, оратор утверждал, что картины народного торжества, радостные апофеозы вполне закономерны в нашей музыке; но композиторы далеко не всегда умеют раскрыть в подобных финалах свою творческую индивидуальность.

Возвращаясь к вопросу о соответствии формы и содержания, И. Нисневич выразил удивление, как мог С. Скребков сказать о Десятой симфонии Д. Шостаковича, что это — произведение глубокой правды и художественного мастерства, но противоречивое. Для Д. Шостаковича — композитора большого таланта — это оскорбительно. Высокое мастерство несовместимо с превратным отражением жизни.

В заключение И. Нисневич коснулся «непонятных взаимоотношений» между музыковедами и композиторами.

Если судить по высказываниям некоторых ораторов (например, Ф. Козицкого), создается впечатление, что композиторы — друзья народа, которые все свое мастерство, весь свой талант отдают народу, а музыковеды — это люди, которые хотят во что бы то ни стало сбить композитора с истинного пути. Не будем заблуждаться: композиторы — не дети. Создавая то или иное произведение, композитор несет за него полную ответственность и сочиняет хорошо или плохо не потому, что ему хорошо или плохо посоветовали, а потому, что это отражение его взгляда на жизнь. Задача музыковеда и композитора — развивать наше замечательное, передовое советское искусство.

— Настало время говорить во весь голос о традициях советской музыки, основанных на опыте наших мастеров старшего поколения, — сказал композитор Б. Гибалин (Свердловск). — Если внимательно проанализировать Симфонию-легенду С. Разоренова, то истоки ее приведут в первую очередь к творчеству Н. Мясковского. Успех сочинения С. Разоренова во многом связан с претворением традиций этого выдающегося советского симфониста.

Б. Гибалин призвал музыковедов более глубоко подходить к анализу и оценке симфонических произведений, включив в орбиту своего внимания и творчество периферийных авторов.

— Я не разделяю крайнюю точку зрения Ф. Козицкого относительно формализма в советской музыке, — сказал оратор. — Пленум показал, что советское симфоническое творчество развивается в основном по реалистическому пути. У нас есть другая опасность, прямо к формализму не относящаяся, но чем-то родственная ему, — схематизм. Это проявилось, в частности, в структурном однообразии симфонических циклов.

Композитор С. Вайнюнас (Вильнюс) говорил о ярком национальном колорите, отличающем лучшие произведения композиторов братских республик. К сожалению, это не всегда свойственно некоторым сочинениям русских авторов. По мнению С. Вайнюнаса, трудно установить национальную принадлежность автора, слушая Рапсодию Е. Светланова.

Далее оратор критиковал Музгиз, недостаточно пропагандирующий советское музыкальное творчество. Особенно плохо обстоит дело с изданием сочинений периферийных авторов, в частности литовских композиторов. Следует ускорить организацию издательства «Советский композитор».

Композитор А. Кос-Анатольский (Львов) не согласился с отрицательной оценкой состояния украинского симфонизма, содержащейся в докладе Л. Данилевича.

— Докладчик основывал свое мнение только на двух малоудачных симфониях киевских композиторов, — сказал оратор, — упустив из виду тот факт, что симфоническую музыку пишут и в других городах Украины.

Секретариат Союза композиторов дол-

жен уделять больше внимания областным композиторским организациям. При подготовке к пленуму необходимо прослушивать новые произведения не в механической записи, качество которой обычно оставляет желать много лучшего, а в живом звучании. А. Кос-Анатольский возражал также против схоластической критики, рассматривающей форму произведения в отрыве от идейно-художественного замысла композитора. По мнению оратора, такой формальный характер носили критические замечания С. Скребкова в адрес Симфонии К. Хачатуряна.

— Мне кажется, — сказал он далее, — что у нас существует очень узкое понимание вопроса национальной формы. Использование фольклора в сочинении — не единственный путь для того, чтобы сделать его подлинно национальным. Задача композитора — не только черпать из народной музыки, но и обогащать ее своим творчеством.

Композитор В. Рейман (Таллин) высказал мысль о необходимости обобщить итоги пленума не в одном, а в нескольких теоретических докладах. Из-за недостаточно продуманной организации пленума некоторые сочинения не были даже упомянуты ни в докладе, ни на дискуссии. Значительно снизило впечатление от прослушанной музыки плохое качество записи. Среди исполненных сочинений были и просто слабые (например, симфонии В. Гомоляки, Н. Аладова и др.), которые незаслуженно заняли место в программах пленума. Порадовало активное и успешное участие в пленуме талантливой молодежи.

— На пленуме, — сказал композитор О. Тактакишвили (Тбилиси), — прозвучали произведения, очень разные по стилю, по манере письма, по степени мастерства. Разнообразие творческих индивидуальностей говорит об общем росте нашей симфонической музыки. Вместе с тем оно же обязывает к более широкой, обобщающей критике.

О. Тактакишвили

О. Тактакишвили отметил, что у определенной группы музыковедов и композиторов, в том числе и среди молодежи, существует ложное понимание новаторства в музыке. Всякое сочинение, лишенное диссонансов или каких-либо других «неожиданностей», они объявляют старомодным и нeинтересным, а борьбу за красивую мелодию, за классическую форму считают делом, недостойным подлинного мастера. Досадно, что эта группа музыкантов провозглашает себя поклонниками и чуть ли не продолжателями творчества С. Прокофьева и Д. Шостаковича. Влияние нашего крупнейшего композитора Д. Шостаковича на молодежь вполне закономерно. Примером этого благотворного влияния могут служить некоторые произведения, прозвучавшие на пленуме, в том числе Симфониетта Б. Чайковского и Симфония Р. Гаджиева. Оба композитора взяли у Д. Шостаковича что-то и от манеры письма, и от творческого подхода к музыкальному материалу, но при этом каждый из них сумел проявить свою творческую индивидуальность. В тех же случаях, когда претворение традиций Д. Шостаковича сводится к пассивному подражательству, композитора неизбежно ждет неудача, что и можно было наблюдать на примере Симфонии К. Хачатуряна. Это тем досаднее, что К. Хачатурян — талантливый композитор, в его Симфонии есть и хорошие эпизоды, выражающие его собственные чувства и впечатления от окружающей действительности. Однако в большей части Симфонии, особенно в финале, чувствуется стремление автора во что бы то ни стало блеснуть изысканностью новейших приемов. Острые гармонии, сложные эффекты оркестровки, и прочие

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

О. Тактакишвили

Содержание