Выпуск № 5 (198) | 1955 - страница 53

либристика все-таки оставляет свой неприятный след, а вопрос так и остается открытым» (из письма к Н. Буткевич от 13 июня 1897 г.).

Более двух лет Л. Собинов «совмещает» работу певца и юриста. Спеты на сцене уже Ленский и Ионтек, Баян и Владимир Игоревич. Шумные овации публики и похвалы критиков будоражат мысли молодого певца, приближают час окончательного решения тревожного вопроса о призвании.

Побеждает искусство. Л. Собинов решает оставить юриспруденцию и посвятить себя полностью любимому искусству. Творческий дар артиста получает стремительное развитие на сцене Большого театра.

Л. Собинов работает с увлечением, со страстью. Его кристально чистый, лучезарный голос, мягкий и звучный, ласковый и яркий, обогащается новыми тончайшими красками.

— Собинов владеет большим дыханием, — писал критик С. Кругликов, — понимает, что значит кантилена, приобрел легато, недавно еще у него хромавшее, значительно освободился от прежней манеры несколько снижать на иных нотах гортань, чужд форсировок и, не боясь громадных размеров зрительного зала, применяет к иным фразам эффектное мецца-воче.

Обогащаются и средства сценической выразительности, позволяющие Л. Собинову создавать правдивые и обаятельные оперные образы.

Артист обладал счастливой внешностью. «Открытый, ясный взгляд, мягкий, нежный очерк рта с простым и детским рисунком губ. Прекрасное античное соотношение высокого, выпуклого лба, стройной формы носа и крепко вылепленного, но не тяжелого подбородка» — так писал о Л. Собинове один из художников. Добавим к этому: жизнерадостная, чуть-чуть лукавая улыбка; высокая, стройная фигура; пластичные движения и жесты, выразительнейшая мимика...

Поступив в труппу Большого театра, Л. Собинов быстро завоевал любовь и признание публики, уважение товарищей по сцене.

Л. Собинов

Чиновники, руководившие тогда Большим театром, упорно отстаивали рутину и казенные штампы; это вызывало у молодого певца чувство протеста.

Мыслящего художника глубоко волновали творческие беседы с К. Станиславским, посещения Художественного театра; его увлекали спектакли Московской частной оперы, в которых раскрывался могучий гений Шаляпина.

«...Я только теперь смотрю не на певцов, а на образы, ищу этих героев, живых в крови и плоти, — писал Л. Собинов. — Переворот, происходящий во мне, настолько велик, что мне, например, хочется снова переучивать «Гальку», оперу, в которой образ героя мне ясен во всех подробностях» (из письма к Н. Буткевич от 28 августа 1899 г.).

В 1903 году появляется в печати статья Л. Собинова «Верди в письмах». С глубоким волнением пишет он о «великом воспитателе Италии», о его реалистических требованиях к оперным певцам, о благородном облике композитора, о его «нравственной чистоте, благородстве и прямоте характера, отсутствии пустого

тщеславия, зависти, страсти к наживе»¹.

Л. Собинов был художник-гуманист, чуткий и взыскательный. Он страстно любил людей, любил жизнь, питавшую его искусство.

«За границей, — писал он, — певец, например, смотрит на себя, как на машину, механизм которой нужно беречь от сырости, от лишнего часа работы. У нас, наоборот, певец не отделяет голоса от своего духовного я. Когда ему хочется, он интересуется природой, поэзией бессонной лунной ночи... Поверьте, от этого только еще более красивым и тонким станет художественный вкус певца».

Л. Собинов был беззаветно предан искусству и поражал своим трудолюбием.

Одним из высших достижений Л. Собинова — художника, артиста, певца — был созданный им образ Ленского. Порывистый и робкий, Собинов — Ленский словно излучал восторженную радость влюбленного поэта. Казалось, артист поет не выученную роль, а вдохновенно импровизирует.

В сцене с Онегиным, на балу у Лариных, Л. Собинов показывал не вспышку юношеской ревности, а тревожную растерянность человека, у которого неожиданно отняли веру в любовь и дружбу. Очарование и страстность его пения, когда артист произносил «В вашем доме», захватывали и покоряли сердца слушателей.

Элегия «Куда, куда вы удалились», проникнутая скорбью человека, прощающегося со своей молодостью, запоминалась слушателями навсегда. Все в этой сцене было так непохоже на обычную оперу, так потрясающе прекрасно...

Артист любил молодость, потому что был глубоко жизнерадостен. «Кто думает больше о молодости, бодрости, красоте и важности жизни, тот никогда не будет бояться надвигающейся старости», — писал он.

В работе над образами Л. Собинов руководствовался творческим советом замечательного режиссера В. Немировича-Данченко «в каждой роли исходить из самого себя».

«Этот метод, — писал Л. Собинов, — примененный мной в связи с давнишней работой над Ромео, я соединил, поскольку позволяла в каждом отдельном случае партитура, с реальным подходом к каждому образу» («Музыка и театр», 7 мая 1923 г.).

В партии Ромео Л. Собинов изображал прекрасного юношу, словно сошедшего с картины эпохи Возрождения. Каватина Ромео звучала у Л. Собинова, как гимн солнцу; ни в одной ноте не было намека на «теноровую сладость». В его пении нежность сочеталась с мужественностью.

Юным, светлым и мужественным предстал в исполнении Л. Собинова и Лоэнгрин. Вопреки традиционной трактовке этой роли, Собинов создал образ, в котором гармонически слились несказанное обаяние голоса, глубина мысли. Идея торжества добра и человечности, которую нес собиновский Лоэнгрин, приобрела особую силу воздействия, когда артист освободил этот образ от налета мистики и оттенил в нем черты земной красоты и силы.

«...В словах много реального чувства, — писал Л. Собинов. — Лоэнгрин мне именно таким и представляется во всех сценах с Эльзой, где он так ярко рассказывает ей о своей чудной, поэтичной, но непременно земной любви, стремящейся к обладанию, сильному, здоровому и чуждому фальши сентиментализма» (из письма к В. Коломийцеву, от 14 сентября 1907 г.).

Но, быть может, «самым юным» из всех собиновских героев явился сказочный царь Берендей.

«Это было нечто совершенно исключительное по глубине проникновения в образ, — писал критик Э. Старк. — Старческая внешность... была только маской, а под ней скрывалась беспредельная молодость, потому что царь Берендей лучезарно молод душой и полон любви. Для раскрытия всего внутреннего облика этого сказочного царя нельзя было придумать ничего лучшего, чем голос Собинова».

Слушая в его исполнении каватину Берендея «Полна чудес могучая природа», нельзя было не восхищаться напевностью звука, яркостью слов, верхним си, взятым фальцетом безупречной красоты. А какое мастерство певческой декламации, какая правда выражения в его словах, обращенных к Купаве: «Сказывай, сказывай...»! Великий певец вложил в образ Бе-

_________

¹ Эта замечательная статья Л. Собинова была вновь опубликована в «Советской музыке» (№ 6 за 1952 г.).

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Л. Собинов

Содержание