Выпуск № 7 (176) | 1953 - страница 36

в которой искажено подлинное отношение русских музыкантов к западноевропейским. Тенденциозно подобрав случайные, нехарактерные высказывания композиторов и критиков, И. Абезгауз преподнесла читателям набор «уничтожающих» оценок многих выдающихся явлений западноевропейской музыкальной классики. По поводу музыки Шуберта в книжке сказано, что «пресловутые "длинноты" шубертовских симфоний» стали «синонимом всего скучного, длинного, непомерно растянутого». Ссылаясь на Чайковского и Стасова, автор брошюры утверждает, что «серенькое, бесцветное изложение мыслей... сильно ослабляет впечатление от музыки Шумана» (того самого Шумана, которого так высоко ценили Бородин, Чайковский, Стасов и другие русские композиторы и критики!). Далее в брошюре без особых оговорок говорится о «музыкальном ремесленничестве» и «бездушном академизме» Брамса (со ссылкой на фельетон Чайковского), о «сентиментальности и манерности, слащавости и приторности» Мендельсона (со ссылкой на Стасова), об «академической прилизанности» и «лирической приглаженности» Сен-Санса (со ссылкой на Мусоргского). Оперу Гуно «Фауст», идущую и поныне на советской оперной сцене, автор брошюры, опираясь на несправедливую оценку Серова (от которой он сам впоследствии отказался), именует «драматическо-музыкальной претензией бездарного француза».

Известно, что русские композиторы, особенно деятели Могучей кучки, с большим уважением относились к программно-симфоническому творчеству Листа и Берлиоза. Не отрицая этого (см. стр. 35 и далее), Абезгауз, однако, совершенно парализует похвалу грубым порицанием. «В симфониях Листа и Берлиоза, — пишет автор, — русская критика констатировала кризис симфонического мышления, приведший к развалу самой формы симфонии». Почти вовсе зачеркивается в брошюре какая-либо ценность музыки Вагнера.

Какое впечатление может произвести подобное освещение западноевропейской классики на молодого советского читателя, на рядового любителя музыки, привыкшего с уважением относиться к наследию великих композиторов прошлого? Помогает ли такой подбор случайных цитат установлению правильного взгляда на сложные явления западноевропейского искусства? Нет, такого рода брошюры скорее сбивают с толку читателей, оскорбляя их чувство уважения к любимым композиторам зарубежных стран. И нет необходимости доказывать, что подобные тенденциозные работы с надерганными цитатами грубо извращают подлинное отношение русских классиков к творчеству выдающихся зарубежных композиторов.

Передовым деятелям русского музыкального искусства была совершенно чужда национальная ограниченность. Они горячо отстаивали интересы самобытной русской культуры, предостерегали от слепого поклонения и подражания «иностранным знаменитостям». Они остро критиковали недостатки, слабые стороны в творчестве зарубежных авторов. Они боролись против «ушеугодия» итальяноманов, против показной эффектности мейерберовской оперы, против рассудочности брамсианства, против напыщенности и декадентских поползновений позднего Вагнера. Но при этом они высоко ценили все передовое, истинно художественное в зарубежной музыке.

Строго взыскательное, критическое отношение к творчеству западноевропейских композиторов сочеталось у русских музыкантов с искренним уважением и горячей любовью к дарованиям и мастерству их западноевропейских собратьев. Передовые русские композиторы с подлинной объективностью отмечали истинные заслуги западноевропейских композиторов и умели правильно оценить их значение.

Можно ли на основании случайно набранных «цитат» навязывать классикам тенденциозные взгляды на зарубежную музыку, как это пытается делать в своей брошюре И. Абезгауз? Ведь ясно, что подобный «цитатный метод» глубоко порочен, ибо он ведет к искажению истины.

Приходится удивляться, что брошюра И. Абезгауз вышла под общей редакцией проф. Т. Ливановой, не посчитавшей нужным предостеречь молодого автора от вредной тенденции.

В условиях советского социалистического строя становится возможной, как никогда ранее, подлинно справедливая, глубоко научная оценка музыкальных достижений всех наций и народов.

В Советском Союзе осуществляется мудрая ленинско-сталинская национальная политика, открывающая широкий простор для культурного роста каждого народа и пресекающая любое проявление национализма или национальной ограниченности.

Тем более ясна важность объективного признания заслуг прогрессивных композиторов всех стран и народов, творчество которых стало общечеловеческим достоянием. Недаром XIX съезд нашей партии с новой силой подчеркнул великое значение интернациональной солидарности.

Ничем не оправданное пренебрежение к западноевропейской классической музыке за последние годы не раз проявлялось в деятельности концертных организаций, музыкальных театров, издательств, консерваторий и исследовательских институтов.

Даже столичные филармонии все еще не выполняют одной из важных задач — планомерного, систематического ознакомления слушателей с историей мировой музыки, воссозданной в ее живом звучании. Так, например, Ленинградская филармония на протяжении ряда лет с благословения бывшего Комитета по делам искусств всячески урезывала репертуар западноевропейской музыки, ограничивая его сравнительно немногими, постоянно повторяющимися названиями. Правда, в последнее время положение заметно улучшилось, но и теперь еще концертный репертуар остается недостаточно полным и разнообразным. В концертах Ленинградской филармонии очень слабо представлена классическая французская музыка, мало исполняются произведения Шумана, Брамса, Листа, Вагнера. А ведь филармония должна быть для музыкантов и любителей музыки тем же, чем является Эрмитаж для художников и любителей живописи. В репертуаре наших филармоний должно быть отражено все лучшее, художественно ценное, что создано мировой музыкальной культурой.

Наши музыкальные театры не проявляют должной заботы о систематическом пополнении репертуара выдающимися произведениями оперного искусства — как отечественного, так и зарубежного. Во многих театрах вовсе не идут оперы Вагнера, редко и несистематично ставятся оперы Моцарта, Вебера, Россини, Сметаны и др.

Консерватории не уделяют достаточного внимания всестороннему и глубокому изучению западноевропейской музыки. Консерваторские программы по истории зарубежной музыки предусматривают крайне сжатое и, по существу, поверхностное изучение крупнейших творческих явлений («галопом по Европам»!). Так, программа общего курса истории музыки для исполнительских факультетов консерваторий уделяет творчеству Вагнера всего два часа. (Тема именуется: «Общая характеристика немецкой и австрийской музыкальной культуры в период от революции 1848 года до начала империализма; и творчество Рихарда Вагнера». И все это должно быть усвоено... за два часа!)

Столько же времени отпущено на тему «Общая характеристика немецкой музыкальной культуры первой половины XVIII века и творчество Генделя». Ясно, что в столь сжатые сроки студенты не могут получить сколько-нибудь ясного представления об ораториях Генделя или операх Вагнера. На музыковедческом отделении Ленинградской консерватории курсу истории музыки всех зарубежных стран отведено 264 часа. В результате на изучение Вебера, Лортцинга, Маршнера, Буальдье, Обера, Беллини, Доницетти, Паганини, Гуно, Тома, Оффенбаха, Делиба, Масснэ, Сен-Санса, Лало, Дебюсси, Рихарда Штрауса, Малера и Равеля, вместе взятых, уделено только 18 часов. При таких условиях, конечно, невозможно сколько-нибудь подробно и вразумительно изложить важнейшие моменты развития западноевропейской музыки.. То, что корифеям из корифеев (Баху, Моцарту, Бетховену, Шуберту, Шопену, Верди, Берлиозу, Бизе) посвящено больше времени, не спасает положения, поскольку огромные пробелы остаются незаполненными.

Недооценка западноевропейского музыкального искусства дает о себе знать и в исследовательской деятельности, в печати. Научно-исследовательские институты и издательства не публикуют (за немногими исключениями) крупных монографий и обобщающих работ, посвященных проблемам западноевропейского музыкального искусства. Крупные, обобща-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание