Выпуск № 7 (176) | 1953 - страница 13

Справа налево: В. Щербачев, дирижер А. Мелик-Пашаев, композиторы В. Нечаев, Д. Шостакович (фото 30-х годов).

По стилю и характеру музыка блоковских романсов Щербачева очень близка Второй симфонии. Разумеется, в симфонии музыкальное повествование переключается в план более монументальных образов. Это особенно относится к первой части, представляющей собой оркестровую прелюдию к последующим вокально-симфоническим частям. В симфонии исчезают лирические персонажи, воплощенные в романсах. Появляется хор, обменивающийся репликами с героями-солистами. Мрачной обреченностью веет от второй части симфонии, воплощающей «космические» образы стихотворения Блока «Миры летят. Года летят. Пустая вселенная глядит в нас мраком глаз...» Текст, избранный для третьей части, еще более подчеркивает пессимистический характер общей концепции симфонии. Как трагический реквием, звучит четвертая часть, пронизанная похоронными звонами. Финал симфонии обобщает содержание всего «блоковского цикла». Вокальная партия финала написана на текст «Песни Ада» («День догорел на сфере той земли, где я искал путей и дней»).

Так, оказавшись в плену ложных модернистских влияний, Щербачев создал произведение, далекое от советской действительности, от актуальных задач советской культуры. Объективно реакционность идейного содержания его Второй симфонии (как и примыкающих к ней сочинений) несомненна, каковы бы ни были субъективные намерения композитора. И потребовалось немало времени, упорства и труда, чтобы побороть и преодолеть эти губительные, опустошающие художника влияния модернизма.

Вторая симфония Щербачева построена в конструктивных принципах, весьма далеких от классического искусства. Прав Б. Асафьев, утверждавший, что эта симфония «несмотря на всю солидность ее фактуры, глубоко импровизационна по внутреннему смыслу своему»¹.

Стилистическая «схожесть» отдельных эпизодов Второй симфонии Щербачева с некоторыми образцами западноевропейского симфонизма нередко служила поводом для зачисления композитора в разряд «западников». Но это суждение неверно, ибо основано на поверхностном знакомстве с музыкой Щербачева, имеющей вполне определенные национальнорусские корни. Более органична, хотя на первый взгляд и не очень заметна, связь

_________

¹ См. его статью «Симфонизм В. Щербачева» («Современная музыка», 1926, № 15–16). Статья интересная, в особенности в части, относящейся к романсному творчеству Щербачева, но во многом спорная, а местами и неверная (например, в отношении сближения психологического тона Второй симфонии с атмосферой романов Достоевского).

творчества Щербачева с «песенно-романсным» симфонизмом Рахманинова (имеются в виду отдельные «пласты» музыки фортепианных концертов, «Всенощной», «Колоколов», ми-минорной симфонии).

И думается, что более поздний период творчества Щербачева, давший такие яркие по содержанию и русскому национальному колориту произведения, как симфонические сюиты, созданные на основе музыкальных образов кинофильмов «Гроза» и «Петр I», Пятая симфония, не являлся случайным поворотом в деятельности композитора. Он был обусловлен «высвобождением» и развитием положительных качеств творческого дарования композитора, осознавшего губительность своих былых декадентских увлечений и вступившего на путь реалистического искусства.

* * *

В речи, произнесенной на юбилее Большого Драматического театра (16 января 1920 года), Ал. Блок говорил:

«Всякий из нас знает, всякий испытал, что эти этапы революции странно было бы нам звать просто интересными, просто любопытными. Нет, они трагичны для личности; они потрясающи; они изнашивают и изматывают слабые души до конца, и они — будем в это верить — воспитывают и закаляют души сильных»¹

Последнее можно отнести и к судьбе — личной и творческой — Щербачева, прошедшего трудный путь идейной перестройки от мистико-идеалистической Второй симфонии к реализму «Грозы», к Четвертой симфонии и, наконец, к Пятой, «Русской» симфонии.

Эта перестройка была сильно заторможена «современническими» увлечениями двадцатых годов, болезненно сказавшимися в творческой деятельности многих композиторов. В те годы Щербачев увлекался конструктивистскими течениями Запада, выступал в печати с открытым восхвалением формалистического творчества. Модернистские «совреманнические» влияния отрицательно сказались и в новой, Третьей симфонии Щербачева (1931 год) с ее нарочитой гротескностью образов, словно отраженных в кривом зеркале, с ее холодным скептицизмом. Эта симфония-сюита состоит из пяти небольших частей — маленькой увертюры, представляющей собою сжатую экспозицию тем, вальса, скерцо, Andante, написанного в традициях инструментальной арии, и, наконец, финала, играющего роль репризы. В этой симфонии композитор словно высмеивает свои же собственные романтические увлечения юности... Но в то же время форма здесь освобождается от элементов импровизационности, фактура обостряется. И быть может, тенденции к большей скупости, точности выражения, к отказу от прежней расплывчатости сыграли здесь свою положительную роль. Русские «частушечные» интонации в начале пятой части как бы предвосхищают некоторые бытовые образы более поздних произведений — музыки к фильмам «Гроза» и «Петр I».

Значительным шагом на пути к реализму явилась работа Щербачева в кино, в результате чего появились две известные его симфонические сюиты — «Гроза» и «Петр I».

В симфонической сюите «Гроза», основанной на музыке к фильму, ирония и гротеск приобретают острую критическую направленность, становятся выразительным средством социального обличения. Конкретизируется в этой музыке и лирико-трагическое начало, воплотившееся в возвышенном и сильном образе Катерины.

С помощью ярких сатирических приемов композитор рисует в музыке «Грозы» ограниченность и тупость самых отсталых слоев старого российского купечества, его жестокость и самодурство, его ханжескую набожность. Вместе с тем музыка правдиво раскрывает трагизм переживаний Катерины, столкнувшейся с окружающей ее темной и косной средой. Композитор пользуется при этом самыми различными средствами жанровой музыкальной характеристики — и «шарманочным» наигрышем, и интонациями церковного хора, и колокольным звоном, и старинной протяжной народной песней, в которой звучит вековая тоска угнетенной женщины.

Зато сатирическая картина праздничного гулянья купцов на бульваре изображена совсем иными средствами. Композитор подбирает здесь характерные ритмы и тембры, живо рисующие купеческое «степенство» и чванство. Короткие ворчливые фразы фаготов; тяжелая, с остановками, неуклюжая ритмическая

_________

¹ А. Блок. Сочинения, т. IX, стр. 295.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Справа налево: В. Щербачев, дирижер А. Мелик-Пашаев, композиторы В. Нечаев, Д. Шостакович (фото 30-х годов).

Содержание