А кожаный мешок с трухлявой
Обывательской обидой! Но я напрасно
Вас упрекаю:
Кто смотрит молча на пожар Отчизны,
Тот сам не лучше!

6.

Шум голосов, свистки и крики. Собачий лай и немецкая брань. Облава. Торопясь укрыться, по бульвару пробегают мужчины и женщины. Вооруженные солдаты проводят группу арестованных, в том числе Татарова. Татаров в упор смотрит на Ольгу и делает ей едва заметный знак глазами.

7.

Ольга

Спасибо за гостеприимство, Федор!
Но нам пора идти... Уж поздно!

Ольга и Колесников быстро уходят в сторону от дорожки. Скрываются на спуске к реке.

8.

Федор неподвижно сидит в прежней позе. С двумя гитлеровскими офицерами, в сопровождении овчарок появляется участвующий в облаве городской голова Фаюнин. Офицеры стремительно подходят к Федору. Федор смотрит на них, не двигаясь, не меняя позы.

1-й офицер

Ваше имя и документ!

2-й офицер

Встать!

Фаюнин

А, знакомый... Почти дружок!
(Гитлеровцам.)
Не троньте, это наш.
На свете нет вернее документа,
Чем злоба на советское житье...
(Федору.)
Ты не видал здесь паренька с бородкой,
В нагольном полушубке?
Лица-то я не разобрал.

Федор отрицательно качает головой.

Эка жалость! Хотел отдать ему
Один должок старинный.
Хотел его маленько приласкать
За старые, за прежние услуги...
Опять ушел сквозь пальцы, как вода!..

Свисток из тумана. Гестаповцы бегут с собаками на сигнал как раз в ту сторону, куда скрылись Колесников и Ольга.

9.

Фаюнин

Ну что, нашел себя?

Федор

Покамест нет.
Но увидал тебя — и кажется, увидел тропку,
Которою мне следует идти.

Фаюнин

Живу с Талановым в одной квартире.
Ты заходи-ко, братец, вечерком!
Сберутся гости. Будет Виббель.
Ай не слыхал такого?
Запомни, брат, фаюнинское слово:
Он самый знаменитый генерал,
Сам Гитлер называл его талантом,
Он англичан по Африке гонял,
В Америку намечен комендантом
И лишь проездом, на короткий срок,
Назначен в наш почтенный городок.
Я познакомлю вас! И он тебя пристроит
К большим делам.

Вдруг отдаленный выстрел. Федор вздрогнул, встал и снова опустился на скамью.

Фаюнин

Никак попался, милый!
Пойду — удостоверюсь пред могилой!
(Уходит.)

10.

Федор один.

Федор

Догнали и убили. Плачет Ольга.
И он лежит, и мокрый снег ложится
На молодое русское лицо.
Я тоже русский, тоже молодой,
Но я живой и даже позван в гости
К такому же живому подлецу.
Вернись же к брату, Ольга!
Ударь его с размаху по лицу!

Сумерки. Снег падает гуще. По небу шарят прожекторы.

Занавес

(Окончание следует)

О пропаганде советской симфонической музыки

(Мысли дирижера)

Константин ИВАНОВ

Задача действенной и планомерной пропаганды симфонических произведений советских композиторов требует самого пристального внимания. До сих пор еще не преодолены многие препятствия, мешающие широкому продвижению советского симфонического творчества в массы. Что же мешает этому продвижению?

Как мне представляется, некоторые наши композиторы пишут музыку, имея в виду прежде всего очередной пленум Правления Союза композиторов. Порой создается впечатление, что, работая над новым сочинением, автор думает не столько о соответствии своего замысла художественным запросам массовой аудитории, народа, сколько о том, чтобы «не опоздать» к очередному пленуму. Быть может, композитор опасается, что помимо пленума его произведение не будет исполнено, так как филармонии в течение концертного сезона не отводят должного времени для показа новых произведений, полагая, что их вполне достаточно исполнить в дни пленума. Но каковы бы ни были причины спешки, совершенно очевидно, что ни к чему хорошему она привести не может. Излишняя торопливость вовлекает в свой круговорот не только композитора, но и исполнителей. Легко себе представить плачевные результаты такой спешки.

Худо ли, хорошо ли (увы, часто худо), но вот, наконец, произведения для показа в концертах пленума отобраны. Как же их показывают? Пачками. По 200 сочинений за 10–12 дней! Можно ли при таких обстоятельствах внимательно прослушать и объективно оценить все действительно ценное, творчески значительное? Конечно, нет! В таких условиях неизбежны грубые промахи, ошибки, когда не только в программы концертов пленума, но даже и на соискание Сталинских премий выдвигаются сочинения слабые, незрелые, которые после показа в одном из концертов пленума никогда больше не исполняются.

Все это результаты ненужной торопливости, которую проявляют и Секретариат Союза композиторов, и Комитет по делам искусств, и другие «отбирающие» организации. И нередко получается так: на первом прослушивании та или иная пьеса незаслуженно получает высокую оценку, а дальнейшее «продвижение» данной пьесы происходит как бы по инерции...

Бывает и по-другому. Хорошее произведение, заслуживающее внимания, не получает в первой инстанции должной оценки или по недоразумению, в спешке, получает плохую оценку. Такое сочинение несправедливо забывается. Нередки и случаи, когда хорошие сочинения, заслужившие признание большой аудитории, почему-то игнорируются концертными организациями и исполнителями. Так, например, по совершенно непонятным причинам в числе «забытых» оказались оратория и симфония-кантата Ю. Шапорина, Пятая и Шестнадцатая симфонии Н. Мясковского, Первая и Вторая симфонии В. Бунина, Вторая симфония М. Чулаки и многие другие произведения, которые в свое время пользовались большим успехом.

Хочу привести в качестве примера судьбу неправильно оцененного произведения, которое у нас, как мне кажется, «проглядели». Я имею в виду Пятую симфонию

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

6.

7.

8.

9.

10.

О пропаганде советской симфонической музыки

(Мысли дирижера)

Константин ИВАНОВ

Содержание