Выпуск № 3 (160) | 1952 - страница 26

щими истинный смысл и значение творчества Бетховена, выступают А. Серов, В. Стасов, П. Чайковский.

Россия выдвигает замечательных исполнителей музыки Бетховена: братьев Рубинштейн, Балакирева, Есипову, Рахманинова, Давыдова. Балакирев юношей дирижировал в доме Улыбышева симфониями Бетховена, исполнял также большинство его фортепианных сонат. В период руководства концертами Бесплатной музыкальной школы Балакирев осуществил постановку 9-й симфонии (с хором любителей) . Особо следует отметить энергичную деятельность Николая Рубинштейна в качестве дирижера — исполнителя бетховенских симфоний и Антона Рубинштейна как пианиста и дирижера.

Нужно подчеркнуть, что именно русские музыканты, передовые деятели русской культуры, выступили убежденными пропагандистами революционного творчества Бетховена, последовательными защитниками его от злобных нападок косной, реакционной филистерской «критики».

В самом начале 50-х годов со страстной и целенаправленной пропагандой бетховенского творчества выступил А. Серов. Последователь Белинского и Чернышевского, Серов поставил перед собой задачу раскрыть идейный смысл творчества Бетховена, принципы его мастерства, очистить понимание бетховенского искусства от пустых, бессодержательных или явно искажающих толкований и оценок. На материале произведений Бетховена и в особенности его симфоний — «девяти миров симфонических» — Серов поднимал важнейшие общеэстетические вопросы, в частности о содержательности и программности инструментальной музыки.

Борьбу за верное и обоснованное понимание бетховенского творчества Серову приходилось вести в трудной обстановке. Имя Бетховена было уже широко известным, о его творчестве выходили специальные работы (Улыбышев, Ленц). Но чем больше обнаруживалось передовое содержание бетховенской музыки, тем с большей силой разгоралась вокруг нее борьба в условиях обострявшихся общественных противоречий России 50-х–60-х годов.

Улыбышев, уже затронувший проблему Бетховена в своей работе о Моцарте (1843 год), выступил в 1857 году со специальным исследованием, в котором стремился «доказать» упадок музыки в творчестве Бетховена. Отдавая должное дарованию Бетховена (которого Улыбышев называл «самым великим из нового поколения музыкантов»), считая, что «ему и было предназначено пойти во главе века, потому что весь век дышал в нем», Улыбышев в то же время подчеркивал, что Бетховен нарушил все законы целесообразности, равновесия, жанра и что его «невозможной музыке» могут «симпатизировать» только «революционеры, охваченные головокружением атеизма и коммунизма, ревнители невозможного» (разрядка моя — А. X.).

Улыбышев выражал взгляды и вкусы тех, кого пугал истинный смысл демократического искусства Бетховена.

С другой стороны, от лица профессиональных, «цеховых» музыкантов шли попытки школьного, схоластического подхода к великим созданиям композитора, гансликианские, формалистические тенденции. Серов одинаково страстно восстает и против «пустозвонства», расточавшегося «неправдивым» пером Улыбышева, и против гансликовских «софизмов», против низкого уровня художественных вкусов,

определявшихся в основном аристократией. Тема Бетховена проходит не только в специально посвященных ему работах Серова, но и во всех его статьях по вопросам инструментальной музыки, исторического развития музыкального искусства.

В статье «Тематизм увертюры «Леонора» Серов последовательно развивает мысль о содержательности бетховенского творчества. «Если в произведениях этого величайшего музыкального поэта, — пишет он, — мы будем следить за нотами и аккордами исключительно как за нотами и аккордами, не раскрывая их глубокого значения, не видя в них драматического действия и душевной деятельности... будем ли мы иметь право сказать, что мы понимаем Бетховена?»

Серов признает совершенство бетховенских форм, но предостерегает от переключения внимания «на отдельные звуки, на красоту форм... а не на воплощение мысли, которой все подчиняется». Он решительно восстает против вульгаризаторских толкований бетховенской музыки.

В творчестве Бетховена, «ярого демократа в душе», Серов видел отображение Французской буржуазной революции 1789 года. «Бетховену было около 20-ти лет во время мирового переворота, совершившегося во Франции. «Рубикон» был перейден; Гайдно-Моцартовская поэзия очутилась по ту сторону этого «Рубикона», — писал Серов. Новая, бетховенская поэзия получила свое выражение в «Героической симфонии». И Серов подчеркивает, что «веяния свободы, воспетой Бетховеном в «Героической» симфонии со всею достодолжною чистотою, строгостью, даже суровостью героической мысли, — бесконечно выше солдатчины первого консула и всех французских краснобайств и преувеличений».

В определении идейного содержания бетховенских произведений Серов, благодаря глубине и силе реалистического анализа, идет впереди всей современной ему музыкальной критики, в том числе и зарубежной. Он раскрывает не только общее содержание, но и цели бетховенского искусства, показывая и доказывая истинный демократизм его образов. Он особо выделяет значение «празднества мира» в финале «Героической симфонии» («Тут дело вовсе не в войне, а в ее результате, оттого такой сильный напор на «празднество мира» в великолепном финале») и кантату-финал 9-й, ярко характеризуя ее «простолюдное веселье», «простой», будто «всенародный» напев «Гимна к радости», «наивность форм», близкую «к народной площадной музыке». Очень важна и нова мысль Серова о том, что «у Шиллера все люди становятся братьями» там, где «веет кроткое крыло радости», а Бетховен показывает, что «истинная радость там только и веет, где все люди — братья». Така я философски-материалистическая постановка вопроса обнаруживает высоту позиций Серова в его подходе к бетховенской музыке.

Серову принадлежит большая заслуга раскрытия диалектичности образно-тематическою развития в музыке Бетховена. Он прекрасно понимал единство драматургического замысла бетховенских симфоний и рассматривал их как развитие единой идеи, а не как сумму отдельных частей. Серов последовательно прилагает к творчеству Бетховена одну из важнейших мыслей, пронизывающих всю его критическую деятельность: «Искусство постоянно, беспрерывно видоизменяется вместе с жизнью племен человеческих...»

Статьи Серова очень важны и с точки зрения его оценки бетховенского мастерства — принципов построения формы, приемов развития, качества звучания. На материале произведений Бетховена л Глинки Серов разработал новые, оказавшиеся глубоко обоснованными и плодотворными, методы реалистического анализа инструментальной музыки.

«...Музыкальный смысл должен быть конкретно раскрыт в данном произведении... С другой стороны, объяснения должны быть объективны в той степени, в какой объективно всякое истинно художественное творение», — писал Серов.

Стасов, композиторы Могучей кучки, Чайковский, Танеев во многом продолжили и развили мысли Серова о творчестве Бетховена. Стасов подчеркивал одну из существеннейших сторон Бетховена — его умение раскрывать «жизнь масс», его революционную направленность. В переписке Стасова с Балакиревым есть знаменательное место: Балакирев услышал в концертной увертюре Бетховена ор. 124 «закипающие морские волны», которые

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание