релятивизм заменяет догмой неустойчивости. «Метафизика наизнанку» — так определил В. И. Ленин это направление в философии. Марксизм, стоя на позициях историзма и признавая относительность, не исключает абсолютного и объективного. <Для объективной диалектики в релятивном есть абсолютное. Для субъективизма и софистики релятивное только релятнвно и исключает абсолютное»¹.

Признавая изменчивость явлений, марксизм не возводит эту изменчивость в метафизический принцип, а учит диалектически сочетать устойчивость и изменчивость, абсолютное и относительное, объективное и субъективное. Есть законы музыки, отказ от которых означает ликвидацию самой музыки. Правильно оценивать эти законы, глубоко и принципиально осмысливать их, отстаивать их в борьбе с реакционным псевдоноваторством и вульгаризаторством, преодолевать заблуждения и предрассудки в этих вопросах — такова одна из насущных задач теоретического музыкознания. Одновременно это одно из необходимых условий правильной ориентации творческой работы композиторов всех национальностей.

Нам дороги самобытные, особые отличительные свойства и черты каждой национальной школы, питающейся живыми соками художественного творчества народа. Необходимо всемерно способствовать выявлению своеобразных особенностей каждой национальной музыкальной культуры, большой и малой. Но обязательным условием успешного решения этой задачи являетбя опора на общие нормы прогрессивной реалистической музыки. Признание этого условия актуально, в частности, для молодых национальных школ, возрожденных советским строем и развивающихся под благотворным влиянием русской культуры. Не случайны реакционные выпады космополитствующих формалистов и националистически настроенных ретроградов против сближения национальных школ (азербайджанской, узбекской и т. д.) с музыкой других советских народов, против приобщения их к традициям русской классики. Разговоры об опасности «обрусения», «нивелировки», якобы угрожающей национальным культурам в их развитии по путям, общим для всей советской музыки, направлены к их отрыву от великой музыкальной культуры русского народа, к консервации и застою. Этим вредным тенденциям противостоит творческая практика многих передовых азербайджанских, грузинских, армянских, казахских, узбек ских и других национальных композиторов. Опираясь на опыт братских народов, на традиции русской классики, композиторы национальных школ совершенствуют и развивают музыкальную культуру своих республик, раскрывая и обогащая на новой идейной основе многовековые завоевания народного творчества. Важное значение имеет признание общих норм классической и народной музыки также и для композиторов стран народной демократии, ибо с утверждением этих здоровых и естественных норм связана успешная борьба против формализма, за прогрессивный реалистический путь развития национальных школ.

_________

1 В. И. Ленин. Философские тетради. Госполитиздат, 1947, стр. 328.

Нужна дискуссия о книге «Интонация»

(К изучению наследия академика Б. В. Асафьева)

Среди ученых-музыковедов XX века ведущее место бесспорно принадлежит академику Б. В. Асафьеву. Нет такой области музыкальной науки, в которой Асафьев не оставил бы заметного следа. Сам обладая значительным композиторским талантом, он сумел проникнуть в творческую лабораторию величайших русских композиторов — Глинки, Чайковского, Мусоргского и вскрыть характерные особенности их музыкального языка.

За сорок лет работы в музыковедении Асафьевым написано более ста научно-исследовательских работ.

Необходимость тщательного критического осмысления асафьевского наследия не подлежит сомнению.

Между тем в этой области до сих пор сдела но еще очень мало. Даже в Ленинграде, где Асафьев провел большую часть своей жизни и где находятся многие материалы его архива, не предпринято никаких шагов для их разработки.

Критическое осмысление асафьевского наследия приобретает сейчас особо важное значение в связи с тем, что у Асафьева есть труды, имеющие дискуссионный характер. В частности, некоторые изложенные им теоретические положения вызывают ряд принципиальных вопросов, непосредственно связанных с дискуссией по языкознанию.

Мы имеем в виду прежде всего две части книги Асафьева «Музыкальная форма как процесс». В первой части «Музыкальной формы», вышедшей в свет в 1930 году, Асафьев утверждает, что «процесс музыкального формования — процесс диалектический», и пытается показать на конкретных музыкальных примерах, как развертывается, как длится музыка. Ряд ошибочных положений этой работы, связанных с влияниями «энергетической теории» Курта, был подвергнут в свое время серьезной критике.

Через 17 лет, в 1947 году, появилась вторая часть книги «Музыкальная форма как процесс» — «Интонация», в которой Асафьев отходит от вопроса о том, как длится музыка, и стремится, как он пишет, коснуться «родника» музыки, т. е. разрешить основную проблему музыкознания: почему люди мыслят музыкально так, а не иначе, чем объясняются исторически сложившиеся формы музыкального мышления.

Сам Асафьев пишет по этому поводу следующее: «В данном же исследовании я всецело останавливаюсь на почему и пытаюсь связать развитие средств выражения музыки с закономерностями человеческого интонирования как

проявления мысли, с музыкальными, тонами в их многообразном сопряжении и со словесной речью» («Интонация», М., Музгиз, 1947, стр. 3).

Постановка такого вопроса не могла не вызвать глубокого интереса музыкантов.

Что же нашли они в новой книге Асафьева? Одним из центральных положений книги является выдвинутая Асафьевым гипотеза о периодических кризисах интонаций — «музыкальных революциях», которые якобы кардинально меняют музыкальный язык, характерный для данной эпохи.

По Асафьеву, «в период кризисов интонаций для новых общественных слоев слушателей либо ветшают, либо кажутся искусственными не только отдельные произведения, но и лежащие в основании музыки эпохи «интонационные накопления»... начинается борьба за новые интонации, новую выразительность... Она тем острее, если совпадает с политическими переворотами и переустройством государственного и общественного строя» («Интонация», стр. 69 и 70).

«В языкознании, — пишет далее Асафьев, — процессы интонационных изменений словаря в связи с общественными сдвигами давно наблюдались. В музыке — чуть-чуть. И дело не в аналогии, а в сходных причинах [разрядка наша — С. X], вызывающих не только интонационно-словарное обновление, а и более глубокие перестройки звукомышления до решительного отбрасывания только что завоеванных «вершин утонченной выразительности» («Интонация», стр. 156).

Здесь уже ясно, что гипотеза «кризисов интонаций» имеет нечто общее с пресловутой теорией «революций языка», выдвинутой Н. Марром. Не скрывая этого, Асафьев прямо отсылает читателя к брошюре Поля Лафарга «Язык и революция»: «Музыка движется прерывной эволюцией среди «кризисов интонаций»... Эти кризисы отчасти подобны изменениям и преобразованиям в человеческой речи и языках, приводящим не только к реформам и пополнениям словарей, но и всего внутреннего строя языка. Так как причины подобного рода «революций языка» хорошо выяснены, например, Лафаргом, ознакомление с «ими полезно для понимания последующего изложения» («Интонация», стр. 95).

Едва ли нужно напоминать читателям, что именно эта брошюра Поля Лафарга была сурово раскритикована товарищем И. В. Сталиным в его гениальном труде «Марксизм и вопросы языкознания».

Академик Асафьев утверждает, что в различных слоях населения пользуются популярностью различные музыкальные интонации: для одного класса мертвеют или становятся признаком дурного вкуса те интонации, которые для другого класса еще являются чуть ли не впервые усваиваемыми звукосоотношениями.

Иначе говоря, речь идет о классовости музыкального языка. Каждому классу — свой музыкальный язык, свои средства музыкальной выразительности.

Таким образом, рассматривая музыкальный язык как надстроечную категорию, академик Асафьев считает, что эта надстроечная категория периодически переживает взрывы-революции («кризисы интонаций»), которые подобны «революциям языка» по Лафаргу — Марру.

Такова вкратце позиция академика Асафьева, подробно и многократно излагаемая им в книге «Интонация».

Естественно, что такая точка зрения вызывает недоуменные вопросы, и не только у музыковедов, но и у музыкантов-исполнителей и педагогов, ибо Асафьев делает из своей гипотезы прямые выводы, относящиеся к преподаванию теоретических дисциплин, подбору концертного репертуара и т. д.

Думается, что книга «Интонация» академика Б. В. Асафьева должна стать, и не может не стать, предметом широкой дискуссии.

Это тем более необходимо, что книга «Интонация» является единственным трудом, вышедшим за последние годы, в котором предпринята попытка ответить на основные вопросы музыкальной эстетики.

С. Хентова

Преподаватель школы-десятилетки
при Ленинградской Государственной
консерватории

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Нужна дискуссия о книге «Интонация»

(К изучению наследия академика Б. В. Асафьева)

С. Хентова

Содержание