Выпуск № 5 (150) | 1951 - страница 8

жество русских певцов с выдающимися русскими композиторами того времени. На заре русской оперы тесная творческая дружба отмечает взаимоотношения композитора Д. Кашина, «ветерана русской песни», и Елизаветы Сандуновой, много сделавшей для пропаганды его произведений. Активно способствовал утверждению национальных основ пения и формированию национального репертуара А. Верстовский, тесно связавший свою творческую жизнь с Большим театром. Непосредственный предшественник Глинки, Верстовский был призван «проложить оперной русской музыке путь к истинной народности» (Серов) и подготовить русского слушателя к восприятию опер Глинки. Оперы и водевильная музыка Верстовского и Алябьева, песни Варламова, «русским горем и русской жизнью пропитанные», как характеризует их современник, — вся песенная традиция русской оперы явилась той основой, на которой зачинала свой рост русская вокальная школа на московской сцене.

Огромные новаторские идейно-художественные задачи выдвинула перед русскими певцами отечественная оперная классика — творения Глинки, Даргомыжского, Серова, Чайковского, позднее Мусоргского и Римского-Корсакова. Галерея ярких национальных, жизненно-конкретных образов, созданных русской классикой, глубокий реализм чувств, сильных и доступных своей простотой и естественностью, предельная выразительность вокальной декламации, гибко следующей за каждым душевным движением, каждой мыслью оперного персонажа, вызвали к жизни неповторимое по своеобразию русское классическое вокально-сценическое искусство. Это своеобразие заключается в необычайной способности русских певцов к выявлению «правды чувств», в их, по выражению Станиславского, «душевном реализме», который характеризует всех выдающихся художников русской сцены. Культу «красивого пения», чувственной звуковой экспрессии итальянской вокальной школы, претендующей на мировое первенство, русские певцы противопоставили искусство создания реалистического образа во всей его идейной и жизненной полноте, подчинив этой великой цели все свое высокое техническое мастерство.

Историческое значение творчества русских певцов заключается в том, что они безгранично расширили средства вокального искусства. Они показали миру, каких вершин драматической выразительности может достигнуть певец, если им руководит стремление к художественной правде. В 1899 году, всего через два года после начала своего артистического пути, Собинов писал: «Я словно научился ценить эту художественную правду в каждой произносимой фразе, в каждом движении... Я теперь смотрю не на певца, а на образы, ищу этих героев, живых, в крови и плоти».

Высоко развитое у лучших русских певцов чувство художественной правды, глубокое проникновение в национальный характер позволили им создать классические образы на отечественной оперной сцене. Онегин в исполнении Хохлова, Ленский в исполнении Собинова, Антонида, Людмила, Снегурочка и Марфа в исполнении Неждановой, галерея русских образов Шаляпина — это подлинные шедевры мирового искусства. Безграничная сила художественной правды позволила русским певцам установить свои традиции в истолковании многих образов западноевропейского оперного репертуара. Молодой Собинов покорил Италию в труднейшей партии Эрнесто в «Дон Паскуале» Доницетти. Вспомним его же гениальную трансформацию образа Лоэнгрина, его обаятельного Ромео, Де Грие, Орфея, вспомним Дон Кихота Шаляпина, его Мефистофеля в операх Гуно и Бойто, Виолетту, Джильду и Эльзу Неждановой.

Но этими великими именами не исчерпывается список выдающихся артистов Большого театра. Александрова-Кочетова, Кадмина, Климентова, Эйхенвальд, Скомпская, Звягина, Збруева, Павловская, Крутикова, Дейша-Сионицкая, Корсов, Додонов, Боначич, Барцал, Грызунов, Бакланов и многие другие певицы и певцы Большого театра с честью умножали реалистические завоевания русского вокально-сценического искусства.

По реалистическому пути развивался и московский балет, которому принадлежит первенство в истории воплощения пушкинских образов на театральной сцене (балет «Руслан и Людмила», поставленный в Москве в 1821 году Глушковским). Интерес к национальной тематике и народным танцам, с особой интенсивностью вспыхнувший после 1812 года, когда «лучшие танцовщики и танцовщицы пре-

имущественно плясали по-русски и показацки», как свидетельствует современник, сочетался в искусстве московского балета с несомненными реалистическими чертами. Стремление к драматической выразительности, органической слитности мимики и танца, мастерство и натуральность пантомимической игры отмечали творчество лучших артистов московской сцены, начиная с А. Глушковского, великого мастера пантомимы, «которая приближалась к человеческой природе и давала пищу для ума и сердца». Московский балет воспитал многих выдающихся балерин, восхищавших русское общество. Знаменательно, что московскому балету и его мастерам отдали дань восхищения многие замечательные деятели русской литературы — Белинский, Герцен, Аксаков, Писемский и другие.

История отечественного балета с благодарностью хранит имена Глушковского, Лобанова, Лопухиной, Ворониной-Ивановой, Карпаковой, Санковской, Лебедевой, Соколова, Собещанской, Джури, Рославлевой, В. Гельцер, Горского, Е. Гельцер.

Вся дореволюционная история Большого театра — это история непримиримой борьбы двух идеологий, двух культур — народной, демократической, отражавшей рост национального и политического сознания широких масс, и отсталой, феодально-дворянской, космополитической. Дирекция императорских театров, проводя реакционную политику российского самодержавия, стремилась всячески подавлять национальное искусство, приостановить его стремительное развитие. Жестоким издевательством над великой русской культурой являлись упорный бойкот царскими чиновниками выдающихся творений национальной оперы и насаждение на сцене Большого театра второсортного иностранного репертуара, импортных «приторно-пошлых изделий», по выражению Чайковского.

«В качестве русского музыканта могу ли я, слушая трели г-жи Патти, хоть на одно мгновение забыть, в какое уничижение поставлено в Москве наше родное искусство, не находящее для приюта себе ни места, ни времени? Могу ли я забыть о жалком прозябании нашей русской оперы в то время, когда мы имеем в нашем репертуаре несколько таких опер, которыми всякая другая уважающая себя столица гордилась бы, как драгоценнейшим сокровищем», — с глубокой болью писал Чайковский в одной из своих газетных статей.

Подъем русской общественной жизни в 60-х — 70-х годах, связанный с развитием революционно-демократического движения, вызвал к жизни и новый подъем русского музыкального театра. «Пробуждение общественного сознания, — писал Н. Дашкин, — коснулось всех сторон русской жизни, в том числе и музыкальной. После долгого перерыва опять раздались голоса, говорившие о необходимости развития в России национального искусства, и в музыке стали указывать на Глинку и его создания, как на тот путеводный свет, которым нужно было руководиться. Вслед за этим началось то движение, которое не более, как в одно десятилетие, доставило русской музыке такой расцвет, какого нельзя было и ожидать».

Во второй половине 60-х годов на сцене Большого театра возобновляется «Русалка», ставится вновь (после двадцатилетнего перерыва!) «Руслан и Людмила», осуществляются новые постановки «Юдифи» и «Рогнеды» Серова, «Воеводы» Чайковского. С середины 70-х годов московская сцена последовательно работает над русским репертуаром, который в следующем десятилетии уже получает явный перевес над западным.

В 1877 году происходит знаменательное событие в истории русского балета: на сцене Большого театра ставится балет «Лебединое озеро» Чайковского, определивший путь русского балета как путь целостной симфонической драматургии высокой идейно-эстетической ценности. Царские чиновники и в этот период чинят препятствия русскому искусству, проваливая русские оперы небрежностью постановки, косным и рутинным отношением к новаторским созданиям русской оперы и балета. С гневом Чайковский пишет о «позорном обезображивании» «Руслана и Людмилы», с болью переживает провалы «Воеводы», «Опричника», «Лебединого озера», «Чародейки», выдержавшей на московской императорской сцене всего один спектакль! С огромным запозданием — на десять, двадцать, а то и более тридцати лет — получают свое воплощение на сцене Большого театра гениальные произведения русской классики. Но все же они получают доступ к слушателю — бла-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание