ского артиста Поля Робсона — мы не побоимся сказать, величайшего артиста, которого когда-нибудь рождала американская земля. Писать о Поле Робсоне нынче страшновато, скажете вы. Как еще на это посмотрит Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности? Спокойнее будет помолчать о нем, проще будет написать передовую статью, посвященную, например, такой захватывающей теме: среди жертвователей в фонд ремонта летней концертной площадки Нью-Йорка самыми молодыми оказались мальчики-близнецы в возрасте двух месяцев каждый. Самым старым жертвователем была 106-летняя бабушка. Единственным нечеловеком, внесшим свою лепту на поддержание летней симфонической музыки, оказался английский бульдог «До-мажор», приславший один доллар. Именно этой теме посвящена редакционная статья «Musical America» (сентябрь). Чем не тема для длинных рассуждений об успехах строительства американской музыкальной культуры?

Но вернемся к теме страха. Есть, как известно, в Америке «Остров слез». Это крохотный клочок земли при входе в нью-йоркскую гавань, место, где выдерживают карантин бедные иммигранты, приезжающие в Америку. «Остров слез» нашел свое отражение в старой американской литературе и в литературе других народов. Казалось бы, какое отношение может иметь «Остров слез» к блестящей, фешенебельной американской музыкальной жизни, к фракам и вечерним туалетам концертантов, к Бетховену, Листу, Дебюсси?.. Оказывается, имеет. И очень прямое.

Жесткий полицейский режим, пронизавший все стороны американской жизни, разгул фашистского террора, насаждаемого милитаристской кликой Пентагона, одним своим острием направлены против иностранцев — потенциальных потрясателей «американского образа жизни». Поэтому отныне все прибывающие в США иностранные артисты, пусть даже с архимировыми именами, должны подвергнуться политическому карантину на «Острове слез». Через это чистилище прошли уже сотни видных музыкантов. Многие отделались там лишь легким испугом. Другим повезло меньше. Приведем несколько фактов. Знаменитый скрипач Жозеф Сигети просидел на «Острове слез» пять дней. Известный итальянский дирижер Виктор де Сабата был задержан на «Острове слез» на три дня. Его подвергли ряду унизительных допросов. С его пальцев были сняты отпечатки. Такой же процедуре подверглись австрийский пианист Фридрих Гульда, итальянская певица Федора Барбиери и многие, многие другие.

Еще меньше повезло австрийскому дирижеру Иосифу Крипсу, прибывшему 16 июля 1950 года в США по приглашению Чикагского симфонического оркестра. После двухдневного пребывания на «Острове слез» он, как сообщает «Musical America», «добровольно» покинул страну, то есть, попросту говоря, был выслан туда, откуда приехал.

Сорвался целый ряд его концертов, на которые уже были проданы билеты. Случай этот оказался настолько вопиющим, что даже в американской музыкальной печати прорвались нотки протеста.

Приведем любопытный разговор, состоявшийся между корреспондентом «Musical America» и супругами Крипе на «Острове слез» (в нескольких футах от них неотступно стоял полицейский чиновник).

«Нет, мы не знаем, почему это случилось, — сказала г-жа Крипе. — В Англии нас принимала королева Елизавета — а здесь тюрьма. Мы не знаем почему, нам никто не сказал почему...» Жену прервал г-н Крипе, заверивший корреспондента, что он побывал после войны в ряде стран Европы, но «ни разу не был в Чехословакии, ни разу не был в Венгрии...» «Его единственная поездка на коммунистическую территорию, он сказал, была в 1947 году, когда он совершил официальный визит в Советский Союз, продирижировав десятью концертами в Москве и Ленинграде...»

И все же, несмотря на все его вопли о лояльности, американские власти оказались неумолимыми. Советская виза в паспорте Крипса решила судьбу чикагских концертов.

Этот случай вызвал появление редакционной статьи в «Musical America» (август), в которой осмелевший редактор бросил довольно едкое замечание в адрес Департамента по делам иммигрантов: «...подобные методы являются методами полицейского государства».

Что ж, с этим мы спорить не будем.

Наконец, нельзя пройти мимо коротенькой заметки в «Musical Courier», сообщающей, что унизительный допрос на «Острове слез» коснулся даже престарелого Артура Тосканини, прожившего в Америке свыше двадцати лет. Этот эпизод, пишет корреспондент «Musical Courier», так возмутил Тосканини, что он решил вернуться в Италию и уж больше никогда не приезжать в США.

Фашистский режим отражается, конечно, и на репертуарной политике американских симфонических организаций и на программах отдельных исполнителей. Наиболее ярко это сказывается в резком снижении количества исполнений произведений русских композиторов (единственным исключением остается Чайковский, занимающий, согласно американской статистике, второе место после Бетховена) и в почти полном отсутствии исполнений сочинений композиторов СССР и стран народной демократии. Только несколько произведений Прокофьева, Шостаковича, Глиэра, Кабалевского и Хачатуряна еще изредка появляются в программах. Как правило, американская критика отзывается об этих сочинениях подчеркнуто отрицательно.

Совершенно замалчивая явления музыкальной жизни Советского Союза и стран народной демократии, оба журнала усердно потчуют своих читателей разнообразными материалами о музыке модернистских композиторов Франции, Англии, Италии, Бельгии, Голландии и даже Люксембурга. В журналах мы находим подробные отчеты об очередном фестивале Международного общества современней музыки, состоявшемся в Брюсселе, сообщения о конгрессе атоналистов («додекафонистов») в Ливорно, о концертном сезоне в Париже и т. п.

Немало места уделяется сообщениям такого рода:

«Мягким финальным пассажем счастливый и вконец истощенный немецкий пианист сегодня закончил беспрерывную игру на рояле в течение 150 часов...» Далее следует изложение подробностей этого марафонского бега по клавишам рояля, завоевавшего пианисту «мировое первенство». Хроника по США чрезвычайно обильно пред-

ставлена новостями о переходе артистов от одного менеджера к другому, о браках и разводах между артистами или же такими «сенсациями», как «продажа симфонического бычка». На фото изображен породистый бычок, окруженный солидными дядями и тетями. Как явствует из заметки, этот бык принес захиревшему полулюбительскому оркестру в Чарлстоне 1 500 долларов, будучи продан на аукционе.

«Радио в США — это значит мыло, зубная паста и крупа» — под таким заголовком в августовском номере «Musical America» опубликована интересная статья Р. Хэтчинса, содержащая резкую критику положения вещей в американском радиовещании. На фоне остальных, рекламно-улыбающихся материалов статья эта кажется совершенно инородным телом, случайно, по недоразумению, проникшим на страницы журнала.

Автор рисует страшную картину разложения и коррупции в мире музыкального вещания, находящегося на откупе у крупных промышленных фирм и магазинов, рассматривающих музыкальные радиопрограммы лишь как орудие для рекламы своих товаров.

Несколько цифр из официальных источников: в сезоне 1949–1950 гг. расходы фирм, оплачивающих определенное количество часов или минут радиовещания для рекламирования своей продукции при помощи джазовых песенок, «мыльных опер», радиоскетчей и пр., выразились в сумме 249 миллионов долларов плюс 28 миллионов на телевидение.

«И все эти чудесные доллары, — пишет Хэтчинс, едва ли дали нам один звук, который стоило бы услышать, один кадр, который стоило бы смотреть...»

Вот еще несколько цифр, приводимых в этой статье: в январе 1940 года четыре главные радиокомпании давали слушателям по 59 с половиной часов музыкальных программ в неделю. Из них 55 часов были посвящены «мыльным операм»¹ (из отчета Федеральной комиссии связи).

Лучшие часы всех больших радиостанций США отданы в безраздельное пользование конкурирующим между собой фирмам. Выступление перед микрофоном любого артиста, даже самого высокого ранга, исполнение джазовой музыки или музыки великих классиков — все это лишь повод для рекламы того или иного товара. Расчет здесь простой — публика хочет послушать популярного артиста, следовательно, в момент его выступления у приемников будут миллионы людей. Вот им и преподносится между двумя джазовыми песенками или во время оперного дуэта назойливое объявление, внушающее преимущества той или иной зубной пасты или средства для рощения волос.

Много вопиющих фактов приведено в статье. Однако автор напрасно пытается свалить всю вину на администрацию радиокомпаний и предлагает никчемные донкихотские советы и рецепты для исправления нетерпимого положения. Он не понимает или не хочет понять, что подлинные хозяева американского радио, финансовые воротилы Уолл-стрита, рассматривают радио- и телевещание не как орудие национального просвещения, но как дополнительный источник обогащения и мощное средство империалистической пропаганды. Поэтому хозяева американского радио принимают драконовские меры, чтобы оттеснить от него всех прогрессивных деятелей американской культуры, чтобы не допустить к микрофону таких людей, как Поль Робсон.

Существует старая французская поговорка — «делать хорошую мину при плохой игре». Думается, что поговорка эта как нельзя более подходит для определения курса редакций обоих рассматриваемых нами журналов. Чем хуже становится игра (в прямом и переносном смысле), чем глубже погрязает американская музыкальная культура в гнилом болоте крупного шантажа и мелкого торгашества, чем ниже падают человеческое достоинство и художественная совесть деятелей американского музыкального искусства, тем шире раздираются в улыбке рты дежурных див, украшающих обложки этих журналов, тем сильнее скалят зубы упитанные джентльмены, населяющие их страницы.

Но правду не скроешь. Правду не замажешь никакими разглагольствованиями на высокие темы, никакими ссылками на высокие заработки отдельных удачливых артистов, никакими церемониями «смешивания земли» или сказками о симфонических бычках.

Упадок и оскудение американской музыкальной культуры налицо. Они сказываются, прежде всего, в отсутствии всякого интереса к музыкальному искусству со стороны американской молодежи. Воспитываемые с колыбели на джазовой диете, на идиотической литературе «комикс» и на приключенческих фильмах, американские юноши и девушки не знают и не любят серьезную музыку. Основной контингент посетителей симфонических концертов составляют люди старшего поколения. За последние 4–5 лет в США не выдвинулся ни один яркий, талантливый американец — пианист, скрипач, виолончелист, дирижер; мы уже не говорим о композиторах. В полнейшем загоне и пренебрежении американская народная музыка — ее раздавил и вытеснил джаз. Концертная жизнь в стране обеспечивается оркестрами и отдельными, порой действительно выдающимися, солистами. Однако свыше 50 процентов артистов оркестров иностранного происхождения, а среди солистов процент этот, по материалам американской печати, достигает 80.

Таков итог. Мы убеждены, что с нашими выводами согласятся многие и многие мыслящие американские музыканты, которые могли бы, конечно, пополнить нарисованную здесь неприглядную картину американской музыкальной действительности. Мы знаем, что в США есть немало передовых по убеждениям и творческим установкам музыкальных деятелей, людей, любящих свой народ, гордящихся его историей, умеющих ценить его подлинную литературу и музыку. Но у этих людей сегодня связаны руки и замкнуты уста. Пред их духовным взором маячит пренеприятная фигура человечка, угрожающего кровавой расправой всякому, кто осмелится критиковать бездарную певичку Маргарет Трумэн и «американский уклад» музыкальной, и не только музыкальной, жизни. В такой обстановке трудно бороться. Трудно, но почетно, скажем мы. И примером, тому служит героическая борьба Говарда Фаста и Поля Робсона — великих сынов американского народа.

_________

¹ Так в Америке называются рекламные скетчи, сопровождаемые пением и музыкальными интермедиями.