и занялся их развитием горячо, страстно, настойчиво, почти деспотически, до порабощения личности ученика, как всегда Балакирев относился ко всем молодым талантам, с которыми сталкивался»¹. Гуссаковский принимал участие в четырехручном исполнении балакиревских произведений. Ему, одному из первых, Балакирев играл антракты к «Королю Лиру», вызвавшие восхищение юного музыканта. Своим друзьям Балакирев советовал учиться у Гуссаковского игре на рояле.

Талант молодого композитора быстро развивался под благотворным влиянием его учителя. Достаточно сравнить детски наивное сонатное аллегро для фортепиано, написанное в марте 1857 года, со скерцо ор. 9 (октябрь того же года), чтобы увидеть, как на место безличной музыки приходят образы, говорящие о формировании своеобразного, национально выраженного дарования. А ведь композитор тогда был очень молод: ему было всего шестнадцать лет.

Воздействие Балакирева и Стасова, несомненно, сказалось на всем духовном развитии юноши. Возможно, что Балакирев подсказал Гуссаковскому мысль положить на музыку стихи А. Кольцова. Кучкисты часто обращались к этому поэту. Гуссаковский написал романс на его текст «Ты прости, прощай». Сочиняя застольную песню «Веселый час» (1859), он «столкнулся» с Мусоргским, за год до этого написавшим романс на эти же стихи Кольцова. Стихотворение это было настолько популярно в среде кучкистов, что к нему обратился и третий композитор — Н. А. Римский-Корсаков, написавший в 1875 году трехголосный мужской хор.

По предложению Балакирева Гуссаковский приступил к сочинению фортепианных пьес, затем сонаты и, наконец, симфонии; эпиграфом к ней композитор поставил слова «Да будет свет». По-видимому, в 1860 году было написано и инструментовано аллегро из симфонии. 26 сентября 1860 года Мусоргский писал Балакиреву: «Гуссаковский производит очень хорошие вещи, он мне кое-что играл, теперь инструментует свое симфоническое аллегро»². К этому же времени относятся также наброски финала. Однако композитор не завершил своей работы.

Балакирев так высоко оценил аллегро, что добился публичного его исполнения до окончания симфонии.

15 января 1861 года в очередном университетском концерте были исполнены антракты к «Королю Лиру» Балакирева и аллегро из симфонии Гуссаковского.

А. С. Гуссаковский

«Санкт-Петербургские Ведомости» сочувственно отозвались о новом произведении молодого автора: «Наша «Летопись» давно уже не давала читателям отчета о концертах университетских, и это единственно потому, что все, что мы могли бы сказать про концерты нынешнего года, было бы повторением отзывов наших об университетских концертах за прежние годы... Но на нынешний раз «Летопись» наша выйдет из давнишнего молчания: она должна занести в столбцы свои новость, которая, кажется, из сферы публики университетских концертов не успела еще распространиться между остальными у нас любителями музыки. Мы говорим о симфонии студента г-на Гуссаковского, из которой первое аллегро было исполнено в последнем концерте 15 января. В университетских концертах до сих пор участвовало немало студентов, но только с ролью исполнителей (натурально, почти всегда на фортепиано); но не было между ними ни одного композитора. Г-н Гуссаковский — первое исключение. Симфония его — первый пример большого, значительного инструментального сочинения, родившегося в стенах здешнего университета, — и при том пример блестящий, великолепный. Публика радостно приветствовала сочинение, которое носит самые несомненные признаки сильного, прекрасного, серьезного таланта. Огонь, энергия, сила, широкий размах, красота, начинающееся мастерство — все было поразительно в новой симфонии. Публика, никогда еще до того дня не слыхавшая даже имени нового русского музыканта, с любопытством вглядывалась в молодого композитора, когда он при громе рукоплесканий со своей партитурой подмышкой возвращался на свое место. Сочинение г-на Гуссаковского принадлежит к прекрасной школе, к одной школе с лучшими инструментальными сочинениями, не раз исполненными в университетских концертах. Кто так начинает, как г-н Гуссаковский, тот заставляет непременно ожидать самых значительных, самых могучих произведений в самой близкой будущности, таких произведений, которые займут одну из лучших страниц в истории русской музыки. Дай бог только, чтоб ничто не остановило г-на Гуссаковского

_________

¹ Санкт-Петербургские Ведомости», 1875, № 69

² М. П. Мусоргский. Письма и документы. Цит. издание, стр. 58.

и не помешало его таланту подняться до того великолепного роста, который он ныне обещает»¹.

Успех товарища был с удовлетворением воспринят членами «Могучей кучки». Мусоргский, счастливый успехом своего друга, писал Балакиреву: «Аполлон оперился немножко после исполнения своего произведения — это понятно, впрочем, потому что есть необходимейшее условие для дальнейших занятий»².

К сожалению, Мусоргский ошибся. Исполнение аллегро не послужило стимулом для дальнейшего художественного развития композитора. Интенсивность его творчества ослабевает. Замыслы, сменяя друг друга, не реализуются. «Ведь он тогда решительно так и останется недопеченным»³, — с горечью писал о нем В. В. Стасов еще в 1860 году. Последующие годы подтвердили эти опасения. Так, встретившись с Гуссаковским в первой половине 1861 года, Стасов отметил, что тот вовсе перестал заниматься музыкой. Неуравновешенность характера, нервная возбудимость, отсутствие профессиональных навыков помешали молодому композитору завершить так успешно начатое произведение.

У него не хватило энергии и настойчивости для того, чтобы продолжать работу над собой. «Я думаю, что я никогда не буду лучше, потому что для этого нужно изменить всю мою натуру, что трудно, — писал Гуссаковский Балакиреву. — Скажу Вам только, что я постоянно жалею, отчего природа наградила меня талантом, но не дала мне характера, терпения. Я бы мог сделать очень хорошие вещи».

По-видимому, от музыки Гуссаковского отвлекало также обострение болезни (туберкулез).

К маю 1861 года тяжело нуждавшийся Гуссаковский несколько поправил свои материальные дела, найдя урок в богатой семье, где за обучение двух мальчиков он должен был получать, кроме полного содержания, сорок рублей в месяц. В конце 1861 года ему пришлось уехать за границу в научную командировку. Балакирев очень болезненно воспринял отъезд своего ученика, справедливо усмотрев в этом серьезную помеху музыкальным занятиям.

За границей Гуссаковский находился вплоть до апреля 1862 года. Одна из фортепианных его пьес, посвященная будущей жене, тогда невесте, Ольге Васильевне Тиличеевой, написана в Геттингене в апреле 1862 года. По возвращении на родину Гуссаковский продолжает встречаться со своими музыкальными друзьями, хотя и менее часто. Намерение Гуссаковского жениться, будучи тяжело больным и почти не имея средств (он жил где-то в табачной лавке, по словам Римского-Корсакова), было встречено Балакиревым и Стасовым резко отрицательно.

В октябре 1862 года Гуссаковский женился и, поглощенный семейными заботами, еще более отошел от музыки. Последним музыкальным событием в его жизни явилось второе исполнение симфонического аллегро в концерте Русского Музыкального общества под управлением А. Г. Рубинштейна.

О жене Гуссаковского нам мало что известно, кроме имени и того, что она была дочерью мелкого чиновника. Впервые ее имя появляется в посвящении «Альбомного листка» (пьеса для фортепиано), написанного в январе 1861 года. По-видимому, семейная жизнь не принесла радости молодому композитору. Жена его вряд ли интересовалась музыкой: нигде в письмах Балакирева, Стасова или Кюи при упоминании о Гуссаковском в связи с музыкальными собраниями мы не встречаем ее имени.

По окончании университета в ноябре 1863 года Гуссаковский был утвержден в степени кандидата наук и тогда же поступил на службу в Департамент уделов. Он все дальше и дальше отходил от музыкальной жизни балакиревского кружка.

В 1864 году Гуссаковский был командирован на три года за границу для осмотра сельскохозяйственных заведений. В ноябре 1867 года он возвратился в Россию и, как отмечает его формулярный список, «представил обстоятельное донесение». С 1 января 1868 года его зачисляют библиотекарем Петербургского Ботанического сада, а с 30 октября 1869 года начинается его педагогическая деятельность в Земледельческом институте.

Семья Гуссаковского все увеличивалась: в 1871 году он был отцом четырех дочерей. Жалованья не хватало даже на скромное существование. Письма его к Балакиреву изобилуют просьбами о денежных ссудах.

Изредка он встречался со старыми друзьями. Познакомившись с семьей Пургольд, он ввел сестер А. Н. и Н. Н. Пургольд в кружок Балакирева; это произошло вскоре после возвращения Гуссаковского из-за границы, т. е. в 1867 году. К этому же времени относится его знакомство с Даргомыжским.

Возврат к музыкальной деятельности был невозможен. Гуссаковский слишком далеко отошел от музыкальных интересов своих друзей, а они настолько опередили его, что ни о каком творческом содружестве с ними не могло быть и речи.

Сохранилось письмо Гуссаковского, адресованное Балакиреву. Оно говорит о последней попытке вновь вернуться к музыке после десятилетнего перерыва. Письмо это трудно читать без волнения.

«После долгого опыта я убедился, — пишет Гуссаковский, — что никакое дело немыслимо без общения между людьми, имеющими одни и те же интересы. Страстно желая посвятить себя музыке, обращаюсь к Вам, однако, с вопросом, не буду ли я теперь лишним в Вашей музыкальной компании, т. к. я представлял бы гимназиста первого класса в среде опытных и даровитых специалистов. Все ушли вперед, много сделано истинно прекрасного, и мне жаль моего погубленного таланта. Я хочу спасти то, что, может быть, еще осталось. Если Вы ничего не имеете против, то назначьте день, час, место, где я могу Вас видеть одних».

Письмо это датировано 5 января 1873 года; за четыре дня до этого была впервые поставлена «Псковитянка» Римского-Корсакова. Вероятно, цитированные выше строки были вызваны впечатлением от замечательной музыки бывшего товарища, который так далеко ушел вперед.

_________

¹ «Санкт-Петербургские Ведомости», 1861, № 29.

² М. П. Мусоргский. Письма и документы. Цит. издание, стр. 67.

³ Переписка М. А. Балакирева с В. В. Стасовым. Цит. издание, стр. 71.