Выпуск № 4 (137) | 1950 - страница 9

нала, отдаленно напоминающей степенную, величальную песню «Слава солнцу». И напев детской песенки в 4-й части звучит более обостренно, нежели приведенный нами народно-игровой напев:

Ни в какой мере это не стилизация мелодий под народные песни. Шостакович не хочет повторять мелодий народных мастеров, а стремится сам говорить языком народа. Мелодические образы в «Песне о лесах» умело и тонко собраны в единое целое большой многочастной формы.

Но есть в «Песне о лесах» одна сторона, мешающая назвать ее произведением настоящего современного народного эпоса.

Мелодии Шостаковича слишком коротки, сжаты, в них нет свойственной народному творчеству широты. Шостакович пытается заменить эту широту мелодии остротой, напряженностью ее движений, модуляционным развитием. Но у народной музыкальной речи есть свои непреложные законы. Внутреннюю широту мелодии нельзя заменить ни имитационным, ни модуляционным ее развитием. В произведении крупной формы эта мелодическая широта должна быть не меньшей, а большей, чем в коротком песенном напеве. При самом мастерском владении искусством строения больших музыкальных форм, в музыке, написанной народным складом речи, но без широкой мелодии, начинают ощущаться однообразие движений, излишняя размеренность, — отсутствие того свободного разнообразия, той непрерывной смены форм и образов, без которых нельзя представить себе народных песен.

И все же «Песнь о лесах» — это значительный шаг вперед в советской музыке. Нужна была большая творческая сила, чтобы перенести в композиторскую практику новый строй мыслей, новое миропонимание советского художника-патриота. Нужно было обладать сильной творческой волей, чтобы сделать этот шаг так смело и искренно, как это сделал Шостакович.

Еще более яркий показатель гигантского шага советской музыки в деле овладения народной музыкальной речью — обилие произведений молодых советских композиторов, для которых эта речь является по существу единственным родным музыкальным языком.

Ни один из этих молодых композиторов не обладает еще тем большим творческим опытом, каким обладает Шостакович. Симфонические формы большинства их произведений далеко не так цельны и закончены, как «Песнь о лесах». Но эти композиторы свободно владеют народной музыкальной речью, и это делает их произведения более близкими народному творчеству, чем музыка оратории Шостаковича.

Наиболее яркий пример этому — вокально-симфоническая поэма «Славься, отчизна моя» Е. Жуковского. Композитор ни разу не цитирует здесь народных песен. Иногда у него появляются мелодии, сходные с существующими украинскими напевами. Но это — не цитаты, а органическое родство с мыслями народных певцов. Мелодии поэмы близки украинскому фольклору не тем, что претворяют в себе народные попевки, но тем, что они так же, как песни народного певца, искренно, правдиво и безыскусственно передают простым языком глубокую народную любовь к Отчизне.

Живая украинская песенность воплощена и в теме Родины, и в «заплачке», — стонах изгнанниц, слышных сквозь тяжелый механический шаг гитлеровцев, и в музыке, рисующей освобождение родной земли.

Вся поэма сложена из свободно чередующихся, вырастающих одна из другой мелодий. Именно так наверно звучали бы песни украинского народного певца, передающего песнями свою думу о советской Родине.

Эпизодичность строения формы несколько нарушает течение драматического действия. Но вся цепь эпизодов, даже с разорванными в некоторых местах звеньями, остается в памяти, как ряд ярких образов прекрасной Родины и могучих советских людей, умеющих отстоять свою честь и свободу. Сквозь не до конца еще совершенную форму проступает глубокое патриотическое содержание поэмы, выраженное подлинно народным языком.

Еще менее совершенна по своей форме вокально-симфоническая поэма Д. Джангирова «По ту сторону Аракса», хотя автор и пытается объединить ее содержание рамками сонатной формы.

Поэма Д. Джангирова — программное произведение, ярко рисующее трагическую судьбу южно-азербайджанского народа, находящегося «по ту сторону Аракса». В музыке как бы переданы стоны угнетенного народа, чувствуется нависшая над страной тьма. На момент картина меняется: «светлый день свободы», в «лучах рассвета солнечный восход». И вновь — «родной край горит в кольце огней». Джангиров не смог бы рассказать об этих великих и страшных событиях с таким ярким и искренним порывом, если бы он не ощущал сердцем судьбы своих братьев, томящихся под гнетом чужеземцев.

В поэме есть только одна песня — о возникшей на краткий срок счастливой жизни:

И не в ней заключен самый выразительный момент поэмы. Сильнее впечатление от тех моментов, где композитор говорит народным языком о борьбе, ненависти, мести народа, о будущей его победе, о том, как «знамена вольные взовьются под облака». Композитор говорит не только от себя, — он стремится как бы передать голос самого народа.

Но те моменты музыки, в которых Джангиров связывает части музыкальной программы, часто неясны, спутаны. Композитор считает нужным соблюсти условности симфонического строения. Появляются ненужные по ходу действия «ходы», драматургически необоснованные повторения и т. д. Становится трудно уловить течение драматического действия.

И при всем этом произведение Джангирова глубоко захватывает слушателей. Они слышат речь, в которой на понятном языке, волнующе, рассказывается о потрясающей народной драме. Моменты, где композитор отходит от склада народной речи, ощущаются, как какие-то временные провалы среди выразительного описания событий: слушатель отбрасывает эти эпизоды, как случайную помеху, на мгновение нарушившую реалистическое изображение жизненной драмы народа.

У обоих молодых композиторов — и у Жуковского, и у Джангирова — драматическое изображение в его целом получается не таким простым и ясным, каким звучит каждый отдельный эпизод. Труден переход от построения простого народного напева с одним основным образом к сложному, многообразному строению большого симфонического произведения.

И все-таки эти произведения, особенно поэма Жуковского, относятся к числу самых ценных достижений советской музыки. Овладение народной музыкальной речью, умение композиторов говорить на языке своего народа — одно из основных и решающих условий для осуществления социалистического реализма в музыке.

Интересно сопоставить произведения Е. Жуковского и Д. Джангирова еще с симфонической былиной «Сон Степана Разина» Г. Уствольской.

Былина Уствольской, несомненно, очень обдуманное, цельно построенное произведение в народном складе. В основу его положен выразительный народный напев:

Нотный пример

На этом напеве основано все музыкальное развитие былины. Композитор использовал строго выдержанные в стиле народного сказа формы развития. Сдержанно и неторопливо развертывается драматическое действие. Инструменты оркестра, каждый по-своему, дополняют основную мелодию спокойными, тоже строго выдержанными в стиле народного сказа подголосками. Свободно и разнообразно сменяется метрическое строение мелодий — в зависимости от меняющегося содержания вокального текста. В моменты, когда смолкают голоса певцов, в оркестре появляется простой изобразительный фон, переданный тонко обдуманными красочными средствами.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Нотный пример

Содержание