ской культуры. При этом горячая проповедь национальной самобытности сочеталась у него с глубоким уважением к другим народам: «Патриотизм не противодействует гуманизму, а, напротив, его почва, ступень; любишь мать, любишь родину, речь родную, любишь своих собратьев, любя их — любишь весь свет» (из записной книжки).

В своем капитальном научном труде он исследовал строение «великорусской и малорусской» народной песни, но отнюдь не под углом разделения и обособления одной от другой: «В наш план не входит, — говорит он, — в настоящем труде сделать более подробный разбор частных отличий великорусской народной музыки от малорусской. Мы стремились, напротив, разъяснить их общее родство как в строении, так в музыкальном материале напевов и установить общую почву для русской музыки...» («Русская народная музыка», Харьков, 1888, стр. 152).

Сокальский верно понимал исторически сложившиеся крепкие связи между русским и украинским народами: «Соединяясь с Московией, Южная Русь чувствовала старинную историческую связь свою со всей православной русской землей и с северно-русской народностью. Но Южная Русь знала также, что, соединяясь с Московией, она встретится и с московским абсолютизмом царей и воевод и со всеми неудобствами централизационной правительственной системы, которые тяжело чувствовал и северно-русский народ. В этом случае оба народа приобретали одного общего врага: деспотизм, который еще более сплотнял собственно народные элементы» (из записной книжки. Заметки о Малороссии).

Верно понимал он и неразрывную связь явлений русской и украинской культуры, неизменно подчеркивая культурно-историческую роль русского народа, как старшего брата по отношению к украинскому народу.

Вот почему он отстаивал интересы русского искусства, как свое кровное дело, и боролся за русское самобытное искусство, русский театр, русскую музыку, рука об руку с передовыми деятелями русской культуры.

Огромное уважение к русскому народу — одна из характернейших черт мировоззрения Сокальского. Никто иной, как русский народ, «...вынес на плечах своих татарское иго, натиск католичества, эпоху междуцарствия, нашествие дванадесяти язык, крымскую войну, и составил тело, кряж огромнейшего на свете государства... Россия сохранила черты славянской народности в чистоте и не подчинила их цивилизации Европы... Европа вовсе не знает России, ни истории ее, ни внутренних задач ее, которые делали из всех ее войн — только вопрос о самосохранении и защите своей плоти и духа, а нисколько не вопрос о наступлении и о подчинении мира грубой силе».

В большой фортепианной фантазии «Тысячелетие России» (1862) Сокальский ставит перед собой интересную задачу — рассказать языком музыки об исторических событиях в жизни нашей родины (напомним об аналогичном симфоническом произведении у Балакирева). В том же 1862 году Сокальский писал: «Россия должна воплотить продукты своей тысячелетней жизни... в музыкальных образах... и... ей нет другого пути, как образовать свою русскую школу музыки...», которую ждет великое будущее: «Славянско-русская народность... имеет сказать в общем хоре цивилизованных народов и свое музыкальное слово; оно внесет в общую сокровищницу цивилизации свою национальную физиономию, свои формы, мысли (напевы) и обороты; оно воплотит в музыкальные образы целый мир мотивов востока, то унылых, тоскливых, жалобно-стонущих, то узорчатых... то диких... проникнутых степью, пустынею, песками, жарким небом, горами льдин, вьюгами, дремучими лесами, — словом, необъятною, разнообразною, вместе богатою и бедною природою Востока. Для Запада это будет и ново, и свежо, и поучительно» («О музыке в России». «Время», 1862).

Музыкально-общественная деятельность Сокальского, его борьба с иноземным засилием за самобытную русскую музыку, за демократизацию музыкального искусства и приближение его к массам была значительным этапом в истории отечественной музыкальной культуры.

В 1859 году Сокальскому удалось возродить к жизни Филармоническое общество, которое было организовано в Одессе еще в 1842 году, но безвременно захирело. «Возродить» Общество было проще, чем организовать его вновь, так как это было связано с большими формальными трудностями. Цитируя старый устав Общества, ставившего себе целью «распространение вкуса к классической музыке», Сокальский по-своему расшифровывает этот пункт: «Считаем, однако ж, не лишним прибавить, что "Филармоническое Общество" имеет в виду... образцовые классические произведения всех школ, в том числе и Русской». Действительно, в концертах Общества впервые в Одессе зазвучала русская музыка: романсы Даргомыжского в исполнении жившей тогда в Одессе ученицы и друга Глинки и Даргомыжского Л. И. Белиницыной-Кармалиной, увертюра к опере «Иван Сусанин» Глинки, арии из его опер, а также произведения одесских композиторов — Урбанека, Пащенко, Таборовского, Кузьминского и др. Сам Сокальский тогда же выступил как композитор в концертах Одесского филармонического общества.

14 мая 1861 года в Одессе была впервые исполнена его кантата «Пир Петра Великого» для хора и оркестра, которая была удостоена второй премии на конкурсе, объявленном РМО. В связи с кантатой Сокальский получил следующее письмо от А. С. Даргомыжского (публикуется впервые, письмо без даты):

«Милостивый Государь Петр Петрович,
Получив приятное письмо ваше от 3 ноября, долгом поставляю прежде всего поздравить вас с успехом на конкурсе вашего добросовестного труда. Изъявленные вами в письме желания переданы мною в комитет Русского Музыкального Общества, который, по мере возможности, обещал выполнить их, а о результате конкурса уже относился к вам прямо в Одессу. Что касается до желания вашего иметь отдельные мнения каждого члена комиссии о вашей кантате, я полагаю это невозможным, потому, что письменных мнений членами не подавалось, а в журнале комиссии записываются только результаты прений и постановления. 

Но так как вы изъявляете желание узнать тоже и мое личное мнение о труде вашем, то скажу вам одно: вы заметили из объявления Музыкального Общества, что постановление комиссии

сделано большинством 4-х голосов против одного. Этот один голос был — мой и несогласие мое с большинством заключалось в том, что, во-первых: двух равных тел в мире физическом не бывает, следовательно и признание двух кантат совершенно равными — нелепо. Во-вторых, я отстаивал, что ваша кантата, как изобличающая перед другими несомненные дарования и притом изучение музыки Русской школы, — заслуживает первой, а не второй премии. К сожалению, профессорский взгляд в искусстве не может никогда сойтись с художническим. Это аксиома, дознанная опытом.

Относительно недостатков в произведении вашем — могу письменно намекнуть о них только в общих чертах. По моему мнению, главные из них: 1-й) недостаток сжатости. По количеству и объему заданных строф кантата могла бы быть гораздо короче, 2-й) разделение нумеров на соло, дуэты, квартет не довольно мотивированы смыслом слов кантаты, что в некоторых местах лишает ее художнической правды. Наконец, оркестровка должна в исполнении выйти слишком шумна и одноцветна. Взамен того есть прекрасные хоры и вообще многие места выражены весьма удачно, как, например, на слова: «И Нева пальбой тяжелой далеко потрясена» — верно, следовательно истинно эффектно.

Излагая вам, Милостивый Государь, по собственному желанию вашему это мое мнение с полной откровенностью, я от всей души приглашаю вас продолжать с успехом начатые вами занятия по музыкальной части и надеюсь, что если когда-либо случай приведет вас в нашу столицу, вы не откажете мне в удовольствии личного с вами знакомства.

С совершенным почтением и преданностью имею честь быть ваш покорный слуга А. Даргомыжский»¹.

В дальнейшем Сокальский, часто бывавший в Петербурге, завязал с Даргомыжским личное знакомство, бывал у него, приносил на суд его свои композиции. В неопубликованном письме к Э. Ф. Направнику от 27 декабря 1878 года Сокальский вспоминает о встречах с Даргомыжским в конце 60-х годов:

«Так как покойный Даргомыжский, всегда меня жаловавший, интересовался оперою моей (речь идет об опере «Майская ночь», которую в то время Сокальский представлял в дирекцию Императорских театров), то я, видя, что дело не двигается, решился просить партицию обратно, и после многократных посещений Лядова с трудом успел добиться обратного получения ее в пыли, паутине... За сим Даргомыжский предоставил мне вечера целой недели от 6 до 11 часов (он был тогда нездоров, это было в 1867 году), и с величайшим вниманием выслушал всю оперу, вникая во все мелочи. Таким образом, я в сущности поставил свою "Майскую ночь", но только не пред публикой, а перед единственным слушателем — покойным Даргомыжским»².

Одобрение Даргомыжского, встречи и беседы с ним оказывали большую моральную поддержку Сокальскому и убедили его в правильности его творческого пути, несмотря на то, что его произведениям не очень везло в Петербурге. В 1862–1863 гг. он снова жил в столице и даже был учеником консерватории, но вскоре покинул ее. Вернувшись в Одессу, он с новыми силами берется за музыкально-общественную деятельность.

Одесское филармоническое общество под руководством модных маэстро — дирижера-пианиста И. Тедеско и учителя пения немца Руфа — постепенно превратилось в орудие пропаганды западноевропейской музыки. Сокальский противопоставил им новую организацию. В 1864 году им был организован при «Благородном собрании» хор, директором и руководителем которого был выбран он сам. Со временем к хору присоединился оркестр любителей, и таким образом составилось «Общество любителей музыки», в концертах которого снова зазвучала русская музыка — Глинка, Даргомыжский, Алябьев, Варламов, народные песни — русские и украинские в обработке Сокальского. 

У Сокальского рождаются широкие демократические замыслы, связанные с деятельностью «Общества любителей музыки». Он мечтает, как мы об этом узнаем из его кратких заметок в записной книжке, «составить руководство музыкальное для народа», «Некрасова попросить стихов для музыки», «хлопотать в Петербурге об учреждении в Одессе образцовых музыкальных школ, как рассадника музыки в народе, о необходимости удешевления музыки в России».

Для участников хора Сокальский читает лекции, в которых настойчиво и последовательно пропагандирует самобытность русского искусства, ведет борьбу с поклонением и подражанием Западу. «Общество любителей музыки» было первым своеобразным музыкальным учебным заведением в Одессе, давшим молодой украинской культуре первые кадры музыкантов народно-демократического направления, в том числе композитора П. Нищинского.

Постепенно расширяя свою деятельность, Общество ставило себе новые цели, в частности организовать «...высшее музыкальное училище (консерваторию) для всего юга России», «...сформировать впоследствии здесь, при благоприятных обстоятельствах, русскую оперу». Общество организовало первую в Одессе музыкальную школу, которая открыла свои двери для учащихся 1 сентября 1866 года (школа Общества изящных искусств была открыта два месяца спустя). На основе «Общества любителей музыки» (позднее оно называлось «Одесское музыкальное общество») впоследствии возникло в Одессе отделение Русского музыкального общества.

Музыкально-общественная и творческая деятельность Сокальского дает нам право считать его передовым музыкантом и общественным деятелем своего времени, разделявшим и энергично проводившим в жизнь идеи новой русской школы. Связанный прочными узами с передовыми традициями и в первую очередь с традициями демократической русской общественной и эстетической мысли, Сокальский являлся крупным связующим звеном между нарождавшейся молодой украинской музыкальной культурой и культурой великого русского народа.

___________

¹ Архив П. П. Сокальского, Академия наук УССР, П. 18. Ед. хр. 141.

² Там же. Черновик.