На Иль-Гранде Римский-Корсаков видел, как чернокожие невольники трудились на сборе кофе и мандиоки под наблюдением надсмотрщика с огромным арапником в руках: «... спинам невольников порядочно достается от подобного инструмента», — записывает он (письмо от 29 апреля 1864 г.). Касаясь расовой дискриминации негров, композитор отмечает следующий беспрецедентный факт: «В Рио-Жанейро белые церковники выпустили партию черных фигурок, изображающих богоматерь, Христа и святых, чтобы негры даже в своих молитвах не смогли обращаться к тому богу, которому молились их светлокожие хозяева» (письмо от 14 августа 1864 г.).

Музыкально-художественные впечатления, вынесенные Римским-Корсаковым из США, так же как и в Англии, были безрадостны.

Бесповоротное решение стать музыкантом было принято Римским-Корсаковым в годы плавания.

Переписка Н. А. Римского-Корсакова середины 90-х годов, воспоминания В. В. Ястребцева и другие документы, охватывающие период полной творческой зрелости композитора, раскрывают перед нами его художественный облик в пору нового подъема творческих сил.

Н. А. Римский-Корсаков — художник необычайно целомудренный, нелюбивший или, как он сам заявлял, неумевший рассказывать о том, как протекает его творческий процесс. Опубликованные письма, да и «Летопись» не богаты подобного рода высказываниями. Тем более интересны и ценны те мысли о характере и природе его творчества, которые можно извлечь из неизвестных писем композитора и воспоминаний Ястребцева.

Необычайно широк и разнообразен круг вопросов и проблем, затрагиваемых Римским-Корсаковым в его беседах с друзьями и в письмах: здесь и политическая действительность, нарастающая революция и разгул реакции и вопросы художественного творчества, мысли о собственных произведениях, и суждения об искусстве, о сочинениях современников. Остановимся лишь на наиболее значительных, на наш взгляд, высказываниях, сгруппированных для удобства обозрения тематически.

Жестокость, насилие, произвол, — в чем бы они ни выражались, — были для Римского-Корсакова отвратительны. Поэтому, когда в 1899 воду французский писатель и пропагандист русской литературы Мельхиор де-Вогюе обратился к Римскому-Корсакову с вопросом о его мнении по поводу дела Дрейфуса, композитор ответил выражением своего сочувствия несправедливо обвиненному офицеру¹.

С наибольшей полнотой политическая позиция Римского-Корсакова определилась в 1905 году. В. Ястребцев записывает, как взволнованный разговорами о реакционной внутренней политике царизма Римский-Корсаков сказал: «Перестаньте, ради бога, говорить об этом, а то во мне просыпается зверь»².

Расстрел рабочих 9 января 1905 года глубоко потряс Римского-Корсакова³. Когда В. В. Ястребцев рассказал ему о баррикаде, воздвигнутой рабочими на Васильевском острове, Римский-Корсаков признался, что за последнее время он сделался «ярко-красным»⁴. В другой раз он назвал себя убежденным социал-демократом.

Выступление Римского-Корсакова в печати в защиту забастовавших учеников Петербургской консерватории, вызвавшее «увольнение» его из консерватории, было вполне подготовлено. Подъем революционной волны повлек за собой усиление оппозиционных чувств в Римском-Корсакове. Его жена, находившаяся в ту пору за границей, сообщала композитору политические новости, о которых цензура запрещала писать русским газетам, в частности о баррикадных боях в Лодзи⁵. Н. Н. писала: «То, что у нас делается в России, необыкновенно важно и интересно. Ужасно, что об этом можно узнать, только живя за границей»⁶.

Известие о восстании на «Потемкине» потрясло Римского-Корсакова. Он с напряженным вниманием следил за развитием событий, прося у жены все новых и новых информаций. «Мы здесь догадываемся лишь по намекам газет, какие ужасы творятся в России в настоящую минуту для обуздания и согнутия в бараний рог. А с "Потемкиным" вышла штучка, нечего сказать, — небывалая. А все это плоды мордобития, сечения, расстреляний и повешений. Много еще всего этого будет»⁷. В следующем письме Римский-Корсаков пишет: «Если о самом важном, по словам немецких газет, приказывают молчать, то напиши хоть два слова. О "Потемкине" у нас в газетах пишут и довольно много писали, но о посещении им Феодосии в сегодняшних говорится глухо. Ах, вообще, что делается!»⁸.

В сентябре 1905 года Римский-Корсаков был в Москве. Вот что он писал оттуда жене: «В Москве происходят сильные беспорядки. Газеты не выходят, забастовали рабочие всех типографий; на Тверском и Страстном бульваре ходят толпы, говорят речи, разгоняют нагайками. Третьего дня я сам видел громадную толпу⁹, шедшую с пением «Дубинушки», а Тверская была перегорожена казаками, так что пришлось объезжать. В этот день убили жандарма, унтер-офицера и избили околоточного. Вчера вечером опять были сборища и слышны были выстрелы. Сегодня к типографщикам присоединились пекаря: у булочной Филиппова стреляли»¹⁰.

_________

¹ В. Ястребцев. Мои воспоминания о Римском-Корсакове. Запись от 17 мая 1902 г.

² Там же, запись от 17 мая 1902 г.

³ Даже М. А. Балакирев, далеко отошедший от демократических идеалов своей молодости, писал в неопубликованном письме к М. Н. Волконской: «Произошло нечто до такой степени непоправимое, что за последствия (9/1 1905 г.) можно только трепетать».

⁴ Там же, запись от 19/1 1905 г.

⁵ Пользуюсь случаем, чтобы выразить глубокую признательность В. Н. Римскому-Корсакову за возможность ознакомиться с подготовленной им к печати перепиской Н. А. Римского-Корсакова с Н. Н. Римской-Корсаковой.

⁶ Переписка Н. А. и Н. Н. Римских-Корсаковых, письмо от 19 нюня 1905 г. (Собственность В. Н. и М. Н. Римских-Корсаковых).

⁷ Там же, письмо от 21 июня 1905 г.

⁸ Там же, письмо от 24 июня 1905 г.

⁹ По записи В. Ястребцева со слов Н. А. (9 октября 1905): «Тысячная толпа рабочих двигалась по Тверскому бульвару и пела "Дубинушку"».

¹⁰ Там же, письмо от 29 сентября 1905 г.

«Время великое, — писал композитор С. Н. Кругликову в ноябре 1905 года,— старый порядок подорвался навсегда»¹. Не веря царскому правительству, Римский-Корсаков никаких надежд не возлагал на его обещания. Когда Ястребцев выразил в письме восторг в связи с манифестом 18 октября 1905 года, Римский-Корсаков ответил ему коротко и выразительно: «Что бы ни случилось, — все это ложь и выдумки».

Необходимо остановиться на одном забытом эпизоде, связанном с 1905 годом. Группа крестьян Юрьевского уезда Владимирской губернии, собрав 2 рубля 17 копеек, обратилась к Н. А. Римскому-Корсакову с письмом, частично опубликованным в газете «Сын отечества» от 6 июля 1905 г.: «Уволенному профессору Римскому-Корсакову. Из газет мы узнали, какую с вами сделали несправедливость. Вашего имени мы до сих пор по темноте нашей не слыхали; да чтож: мы не знаем вас, вы не знаете нас, а все-таки, вот, пишем мы вам, чтобы выразить вам, что чувствуем. Поняли мы, что потерпели вы за правду. Правильно вы поступили. Мы, крестьяне, предъявляем вам свое сочувствие за постигший вас инцидент». Собранная крестьянами сумма 2 рубля 17 коп. была переслана ему в полное его распоряжение². Этот факт глубоко восхитил Стасова, писавшего Римскому-Корсакову: «Это просто прелесть и чудо. Кажется, еще никому у нас подобного не бывало. И я подумал: такой великий и великолепный народный факт надо бы увековечить. Нельзя ли, нельзя ли? И именно музыкой, вашим настоящим языком»³.

С нескрываемой душевной болью и отвращением встретил Римский-Корсаков разгул реакции. Возмущение и протест вызвал с его стороны «гнусный расстрел лейтенанта Шмидта».

Сочувствуя революционному движению, композитор, однако, не представлял себе ясно, какой общественный строй придет на смену самодержавию. Беседуя в мае 1905 года с Ястребцевым, Римский-Корсаков заметил, что далеко не все то, что хорошо в искусстве, столь же хорошо в жизни. «Берендей (в "Снегурочке". — А. Г.) — до чего это благородная тема для музыки, и, однако, если бы такой народ действительно существовал, какая бы это была ерунда». На вопрос Ястребцева, какой же должен быть народ и какие должны быть законы, Н. А. ответил, что «этого, конечно, он и сам не знает»⁴.

Можно было бы не останавливаться на этой фразе, если бы она не была характерна для Римского-Корсакова. Он знал и чувствовал, что самодержавие должно быть уничтожено, но ярко выраженной положительной политической программы у него не было. Отсюда печать противоречивости, лежащая на его последнем великом оперном произведении — «Золотом петушке», создание которого неразрывно связано с подъемом и спадом революционной волны 1905 года.

Письма композитора и записи Ястребцева дают новый материал, характеризующий условия творчества Римского-Корсакова и отношение к композитору царских властей. В январе 1896 года Римский-Корсаков был у директора императорских театров И. А. Всеволожского, чтобы выяснить, будут ли включены «Борис Годунов» Мусоргского и «Ночь перед рождеством» в репертуар предстоящего сезона. Ответ носил уклончиво-отрицательный характер. Эти две великие русские оперы были заменены, по личному желанию Николая II, «Эсклармондой» Массне и «Паяцами» Леонкавалло.

«Я ясно вижу, — сказал Римский-Корсаков, — что мои оперы не в почете у царей и что "Ночь перед рождеством", несомненно, у них в опале, тем более, что, по словам Всеволожского, государь не только не был, но, вероятно, так-таки ни разу и не будет на ней!». «Хорошо было высказал И. А. [Всеволожский], — если бы удалось как-нибудь заманить его на "Младу", ну, хоть бы декорации посмотреть»⁵. К этим выразительным словам, пожалуй, нечего прибавить. Николай II действительно «посмотрел» декорации «Млады». Но в результате по его распоряжению, был поставлен одноименный балет Минкуса, заменивший непонравившуюся царю оперу Римского-Корсакова! Узнав об отказе царя включить оперу «Садко» в репертуар императорских театров, Римский-Корсаков заметил: «Мне нечего в будущем соваться в дирекцию со своими новыми и старыми операми, ибо доступ к сцене мне отрезан навсегда... Отказав в постановке "Садко", меня... приравняли к Глинке»⁶.

Когда под давлением успеха новых опер композитора на частных сценах Москвы и провинции, дирекция императорских театров, чтобы загладить бестактность, допущенную по отношению к нему, предложила Римскому-Корсакову написать балет для придворного спектакля в «Эрмитаже», намекнув, что это может вызвать расположение царя, композитор ответил решительным отказом. «Примирение» со двором не состоялось.

Со второй половины 90-х годов наступает период особенно напряженной творческой деятельности великого композитора, период пристальных и глубоких размышлений над судьбами отечественной и западноевропейской музыки, над собственным творчеством.

Римский-Корсаков сознавал свою ответственность перед народом за состояние русской музыкальной культуры. Как ни сурово отвергал он наименование великий, гениальный, по отношению к себе даже со стороны ближайших друзей, будучи подлинно великим и гениальным художником, он мог вполне оценить и свой труд, и его историческую роль в развитии отечественной музыки.

Радостно приветствуя появление каждого действительно талантливого произведения, он резко осуждал любое проявление модернизма и декадентства. С тревогой и волнением писал он жене в 1905 году: «Музыка нынче начинает вступать в какой-то новый и непонятный фазис своего развития (Р. Штраус, Д‘Энди, Дебюсси и

_________

¹ А. Н. Римский-Корсаков. Цит. соч., вып. V, стр. 122.

² Деньги эти с прибавлением некоторой суммы были переданы Римским-Корсаковым в пользу голодающих крестьян Тульской губернии.

³ Письма В. В. Стасова и Н. А. Римского-Корсакова. «Русская мысль» 1910, № 9, стр. 134.

⁴ В. В. Ястребцев. Цит. соч., запись от 25 мая 1905 г.

⁵ В. В. Ястребцев. Цит. соч., запись от 29 января 1896 г.

⁶ Там же, запись от 27 января и 3 февраля 1897 г.