вающие советских композиторов к более широкому и органическому включению в свой музыкальный язык интонаций современной советской песни. Советские идеалы, советская действительность требуют для своего воплощения в музыке определенного единства с интонационным строем этой музыки.

Конечно, и в этом вопросе, как и в вопросе использования целых советских народных песен, неправомерны односторонность и игнорирование интонационного богатства старой народной и классической музыки. Реалистические интонации старой классической музыки вовсе не умерли в музыкальной практике советского народа, — этими интонациями советские люди мыслят наряду и в связи с новыми интонациями советских песен. Поэтому игнорирование как тех, так и других обеднило бы советскую музыку и остановило бы ее прогресс.

Многие успехи советских композиторов находятся в прямой зависимости от верного творческого подхода к использованию интонаций народной песни.

Нам представляется, например, что сюита для хора с оркестром «Народные мстители» Д. Кабалевского может служить живой иллюстрацией рассматриваемого вопроса.

Эта сюита, написанная в первый год Великой Отечественной войны, повествует о героических делах бесстрашных украинских партизан, об их фронтовом быте, об их трагических переживаниях и светлой вере в победу.

Музыка сюиты наполнена интонациями по преимуществу украинской народной песни. Выразительный лирический характер этих интонаций придает музыке Кабалевского черты искренней человечности. Из звуков музыки Кабалевского и из слов поэтического текста Е. Долматовского вырастают реальные образы советских людей, воспитавших в себе патриотическое бесстрашие в борьбе с врагом.

Есть в произведении и определенный недостаток: думы партизан, лирические моменты показаны сильнее, ярче, убедительнее, чем дела партизан. Образы драматического развития отступают на второй план в сравнении с образами лирического описания и раздумья. В сущности, наиболее выразительной частью сюиты является 2-я часть («Песня»), в которой интонации народной песенности особенно органично сливаются с поэтическими образами стихов.

В отличие от этого произведения мы могли бы указать на примеры, в которых, наоборот, наблюдается искусственный и внешне формальный подход к использованию народно-песенных интонаций. Напомним, например, «Реквием» Михаила Юдина — произведение сухое, академическое в плохом смысле слова, рисующее образы абстрактной скорби, абстрактной радости и абстрактной борьбы, то есть такие образы, которых в реальной жизни не бывает. Интонации народной песни, которые изредка использует здесь композитор, теряют свою выразительную силу и перестают быть народными интонациями.

Таким образом и при использовании народных интонаций нередко возникает противоречие между художественным образом целого и выразительностью отдельных интонаций. И здесь главным источником противоречия является невнимание композитора к выразительному характеру избранных интонаций.

Это равнодушное «созерцание» интонаций любого характера в высшей степени свойственно музыкальной эстетике импрессионизма. Вспомним, например, начало «Пеллеаса и Мелисанды» Дебюсси или, особенно, «Павану» из «Сна Флорины» Равеля: в этих произведениях слышатся как будто русские народные попевки. Однако, насколько далеки образы этих произведений от подлинно русских народных мелодий!

Успех социалистического реализма в советской музыке невозможен без тесного творческого единства между идейным содержанием и средствами его воплощения, в том числе средствами, почерпнутыми в народно-песенном искусстве.

Особенно велико значение этой проблемы для создания произведений больших обобщающих жанров — симфоний, опер, ораторий, то есть тех важнейших жанров, на пути развития которых советские композиторы сталкиваются с наибольшими трудностями.

Поэтому и желанна полная теоретическая ясность в решении этой творческой проблемы.

Фридерик Шопен
(1849-1949)

В октябре 1949 года весь музыкальный мир, все прогрессивное человечество отмечает столетие со дня смерти великого гения польского народа — Фридерика Шопена.

Эту знаменательную дату широко отмечают на родине Шопена, где имя композитора является символом величия и душевной красоты народа, его страстной любви к родной земле, к свободе и независимости.

Музыка Шопена любима и широко популярна в Советском Союзе. Советские пианисты завоевали единодушное признание музыкального мира, как лучшие истолкователи творчества гениального польского композитора.

В настоящем номере публикуются статьи и материалы, посвященные Шопену, принадлежащие перу советских и польских музыкальных деятелей. Значительный интерес представляют впервые публикуемые на русском языке отрывки из писем Шопена к Дельфине Потоцкой, а также материалы, характеризующие отношение М. Балакирева к Шопену.

Гений славянской музыки

В. ВАСИНА

В «Дневниках» великого украинского народного поэта — Тараса Григорьевича Шевченко есть интересная запись 1857 года, сделанная на пароходе, по дороге из ссылки. Слушая мазурки Шопена в исполнении крепостного скрипача А. П. Панова, Шевченко писал: «Я никогда не наслушаюсь этих общеславянских, сердечно-глубоко-унылых песен. Благодарю тебя, крепостной Паганини, благодарю тебя, мой случайный, мой благородный. Из твоей бедной скрипки вылетают стоны поруганной крепостной души и сливаются в один протяжный, мрачный, глубокий стон миллионов крепостных душ. Скоро ли долетят эти пронзительные вопли до твоего свинцового уха, наш праведный, неумолимый, неублажимый боже?»¹.

Как поучительно то, что Шевченко расслышал в мелодиях Шопена народное, крестьянское, протестующее, что — не в пример некоторым позднейшим комментаторам — почувствовал в Шопене народного певца, а не певца аристократических салонов!

Короткая и трагическая жизнь великого польского композитора не раз становилась материалом для романтических повествований, в которых вымысел и правда переплетались самым причудливым образом. Это началось еще при его жизни: в романе Жорж Санд «Лукреция Флориани» мы найдем первый литературный портрет Шопена, в значительной мере определивший собой последующие:

«Всего больше он был похож на одно из тех идеальных созданий, которыми средневековая... поэзия украшала христианские храмы: прекрасный лицом ангел, как величавая печальная женщина, стройный, как молодой олимпийский бог, и венчало этот облик выражение, одновременно нежное и строгое, целомудренное и страстное...

Всегда погруженный в свои мечтания, он не любил действительности. В детстве он не мог взять в руки ничего острого — и при этом не порезаться; в зрелом возрасте он не мог столкнуться с человеком, отличным от него — чтобы его не покоробило от этого кричащего противоречия...»².

Эти страницы, написанные подругой композитора в грустные дни «подведения итогов» уходящей любви с желанием — сознательным или нет — оправдать назревающий разрыв, сочувственно процитированы Листом в его книге о Шопене. Собственная характеристика Шопена Листом близка к написанному Жорж Санд:

«Весь его облик напоминал цветок вьюнка, покачивающий на необычайно тонком стебле венчики чудесной расцветки — из такой благоуханной и нежной ткани, что рвется при малейшем прикосновении»³.

Так был создан традиционный лирический портрет Шопена — мечтателя с лицом печального ангела, а не страстного борца и патриота своей горячо любимой порабощенной родины.

Не все замечали, что это ставшее привычным представление о художнике противоречит духу

_________

¹ Т. Г. Шевченко, Собрание сочинений, т. V. М. 1949, стр. 148-149.

² Ф. Лист, Ф. Шопен. М. 1936, стр. 158.

³ Лист, цит. соч., стр. 126.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Фридерик Шопен(1849-1949)

Гений славянской музыки

В. ВАСИНА

Содержание

Фридерик Шопен
(1849-1949)